Неточные совпадения
Под влиянием ее голоса Вихров как бы невольно опустился на прежнее место перед камином.
Мари же отошла и
села на свое обычное место перед рабочим столиком, — она уже ожидала, что ей придется выслушать несколько, как она выражалась, проклятий. Вихров в последнее время действительно в присутствии ее беспрестанно проклинал и себя, и свою жизнь, и свою злосчастную судьбу.
Женичка, как только вскочил в лодку, сейчас же убежал к лодочнику и стал с любопытством смотреть, как тот разводил на носу огонь. Симонов, обернувшись спиной к Вихрову и
Мари,
сел грести. Лодка тронулась.
Мари едва успела отойти от двери и
сесть на свое место. Лицо ее было по-прежнему взволнованно, но не столь печально, и даже у ней на губах появилась как бы несколько лукавая улыбка, которою она как бы говорила самой себе: «Ну, доктор!»
У крыльца стояла уже коляска парою; в нее
сели Женичка, Вихров и
Мари, а Симонов поместился на козлах.
Павел, как только
сел в экипаж, — чтобы избежать всяких разговоров с отцом, — притворился спящим, и в воображении его сейчас же начал рисоваться образ
Мари, а он как будто бы стал жаловаться ей.
Женичка дома не жил: мать отдала его в один из лучших пансионов и сама к нему очень часто ездила, но к себе не брала; таким образом Вихров и
Мари все почти время проводили вдвоем — и только вечером, когда генерал просыпался, Вихров
садился с ним играть в пикет; но и тут
Мари или сидела около них с работой, или просто смотрела им в карты.
— Я, в таком случае, сама перееду в деревню, — проговорила она,
садясь около
Мари и стряхивая с платья пыль.
Вихров, войдя в гостиную, будто случайно
сел около
Мари — и она сейчас же поблагодарила его за то взором, хоть и разговаривала в это время очень внимательно с Юлией.
Мари тоже вошла и
села на одно из кресел.
— Хорошо! — отвечала Юлия опять с усмешкою и затем подошла и
села около m-me Эйсмонд, чтобы повнимательнее ее рассмотреть; наружность
Мари ей совершенно не понравилась; но она хотела испытать ее умственно — и для этой цели заговорила с ней об литературе (Юлия единственным мерилом ума и образования женщины считала то, что говорит ли она о русских журналах и как говорит).
Там их в зале ожидал самовар.
Мари поспешила
сесть около него. Она была бледна, как полотно. Вихров
сел около нее. Женя принялся болтать и с жадностью есть с чаем сухари, а потом зазевал.
— Приеду, — отвечал ей Вихров уже более механически и, придя к себе в комнату, с заметным волнением
сел и дописал к
Мари...
— Были бы кости, а мясо наведем! — подхватила шедшая тоже за
Мари Катишь; потом она подвинула
Мари кресло, и та
села на него.
— Мужа моего нет дома; он сейчас уехал, — говорила
Мари, не давая, кажется, себе отчета в том, к чему это она говорит, а между тем сама пошла и
села на свое обычное место в гостиной. Павел тоже следовал за ней и поместился невдалеке от нее.
По отъезде приятеля Вихров несколько времени ходил по комнате, потом
сел и стал писать письмо
Мари, в котором извещал ее, что с известной особой он даже не видится, так как между ними все уже покончено; а потом, описав ей, чем он был занят последнее время, умолял ее справиться, какая участь постигла его произведения в редакции.
Генерал наконец успокоился и
сел, а
Мари принялась сынишку поить чаем, размешивая хлеб в чашке и отирая салфеткой ему ротик: видно было, что это был ее баловень и любимец.
— С ним, вероятно, удар повторился? — спросил Павел у
Мари,
садясь около нее.
Надежда Федоровна почувствовала в своей груди такую теплоту, радость и сострадание к себе, как будто в самом деле воскресла ее мать и стояла перед ней. Она порывисто обняла
Марью Константиновну и прижалась лицом к ее плечу. Обе заплакали. Они
сели на диван и несколько минут всхлипывали, не глядя друг на друга и будучи не в силах выговорить ни одного слова.
Катерина Архиповна хотела было возразить, но остановилась, потому что
Мари проснулась и
села.
Подпоручик начал перелистывать журнал и, наконец, в отделе Словесности, видно, отыскал желаемое слово и показал его
Мари, которая, посмотрев, очень сконфузилась, но, впрочем, взяла у офицера книгу и сама показала ему на какое-то слово и, отойдя от него, снова
села на прежнее место.
Говоря это, молодые входили в гостиную. Сергей Петрович
сел на диван и задумался.
Мари стала перед ним и обняла его голову.
— Не плачьте,
Мари! Что это за ребячество, — сказал он,
садясь около нее на диван и обнимая ее.
Пириневский и
Мари, при появлении постороннего лица, отскочили один от другого. Варвара Александровна едва имела силы совладать с собою. Сконфузившись, растерявшись и не зная, что начать делать и говорить, спросила она тоже совершенно потерявшуюся
Мари о матери, потом
села, а затем, услышав, что Катерина Архиповна больна и теперь заснула, гостья встала и, почти не простившись, отправилась домой.
Степан рванулся и ударил
Марью кулаком; ударил так, с горя. Удар пришелся как раз по животу. Марья ёкнула, ухватилась за живот и
села на землю.
Марью Валерьяновну усадили в карету, графиня
села рядом и лакей, вскочив на запятки, крикнул кучеру...
Князь Николай Андреевич
сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну
Марью.