Вторым же вопросом батюшки, еще более, хотя иначе меня удивившим, было: «С мальчишками целуешься?» — «Да. Не особенно». — «С которыми же?» — «С Володей Цветаевым и с андреевским Борей». — «А
мама позволяет?» — «С Володей — да, а с Борей — нет, потому что он ходит в Комиссаровское училище, а там, вообще, скарлатина». — «Ну и не надо целоваться, раз мама не позволяет. А какой же это Цветаев Володя?» — «Это сын дяди Мити. Но только я с ним очень редко целуюсь. Раз. Потому что он живет в Варшаве».
Неточные совпадения
— Мне
мама не
позволяет ездить к ним; у Ляховских всегда собирается большое общество; много мужчин… Да вон и
мама.
— Да о самом главном, о типографии! Поверьте же, что я не в шутку, а серьезно хочу дело делать, — уверяла Лиза всё в возрастающей тревоге. — Если решим издавать, то где же печатать? Ведь это самый важный вопрос, потому что в Москву мы для этого не поедем, а в здешней типографии невозможно для такого издания. Я давно решилась завести свою типографию, на ваше хоть имя, и
мама, я знаю,
позволит, если только на ваше имя…
— Вы знаете, — говорила она мне, прощаясь, — вы не думайте, что мои родные в самом деле сердятся, что я читаю книги. Фриц сказал, что ваши книги мне всегда можно читать, и
мама мне тоже
позволила.
Треплев. Хорошо… Только,
мама,
позволь мне не встречаться с ним. Мне это тяжело… выше сил…
— Ну, хорошо, хорошо, — сказала тетя Соня, — все будет по-вашему: тебе, Верочка, рабочий ящик, — ты знаешь, пап́а и
мам́а не
позволяют тебе читать книг; — тебе, Зизи, куклу…
—
Мама,
мама, — проговорила она, — родная моя, если б ты знала, что со мной делается! Прошу тебя, умоляю,
позволь мне уехать! Умоляю!
Лариосик. Здравствуйте, Николай Васильевич, я так много о вас слышал. (Всем.) Вы удивлены, я вижу?
Позвольте вам вручить письмо, оно вам все объяснит.
Мама сказала мне, чтобы я, даже не раздеваясь, дал вам прочитать письмо.
Елена. Ну, разумеется, я не пойду за него ни за что на свете! Но
позвольте же мне хоть помечтать о богатстве и посмеяться… Этого смеха,
мама, нам надолго хватит. (Уходит).
Хирин (сурово).
Позвольте, вы меня сбили! Вы —
мама да Катя, а я вот сбился и ничего не понимаю.
— А все-таки я
маме не
позволю уступить им!
— Вы… вы… не можете запрещать нам, если, если… сама
мама до сих пор
позволяла… вы… не смеете! — лепетала старшая из девочек, гневно сверкая глазами по адресу Даши.
— Да, да, раз
мама нам всегда
позволяла это, вы не смеете нам запрещать! — вторила ей младшая. В те минуты жизни, когда девочки «ополчались», по их же собственному выражению, на кого бы то ни было, распри между ними забывались мгновенно.
— Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! — сказала Наташа. —
Мама,
позвольте, я останусь. — Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что́-то хотел сказать, но графиня перебила его.
— Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это.
Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить! Я с
мама чуть не побранилась. И никому никогда не
позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
—
Мама, голубчик, — сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. — Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузьминишна послала, тут раненых привезли, офицеров,
позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы
позволите… — говорила она быстро, не переводя духа.