Неточные совпадения
Вечером, войдя в гостиную, когда
мама собиралась играть на рояле, Клим услыхал грубые слова Томилина...
Дома Версилова не оказалось, и ушел он действительно чем свет. «Конечно — к
маме», — стоял я упорно на своем. Няньку, довольно глупую бабу, я не расспрашивал, а кроме нее, в квартире никого не было. Я побежал к
маме и, признаюсь, в таком беспокойстве, что на полдороге схватил извозчика. У
мамы его со вчерашнего
вечера не было. С
мамой были лишь Татьяна Павловна и Лиза. Лиза, только что я вошел, стала собираться уходить.
«Раз начну и тотчас опять в водоворот затянусь, как щепка. Свободен ли я теперь, сейчас, или уж не свободен? Могу ли я еще, воротясь сегодня
вечером к
маме, сказать себе, как во все эти дни: „Я сам по себе“?».
Кроме
мамы, не отходившей от Макара Ивановича, всегда по
вечерам в его комнатку приходил Версилов; всегда приходил я, да и негде мне было и быть; в последние дни почти всегда заходила Лиза, хоть и попозже других, и всегда почти сидела молча.
Несмотря на все, я нежно обнял
маму и тотчас спросил о нем. Во взгляде
мамы мигом сверкнуло тревожное любопытство. Я наскоро упомянул, что мы с ним вчера провели весь
вечер до глубокой ночи, но что сегодня его нет дома, еще с рассвета, тогда как он меня сам пригласил еще вчера, расставаясь, прийти сегодня как можно раньше.
Мама ничего не ответила, а Татьяна Павловна, улучив минуту, погрозила мне пальцем.
Она пришла, однако же, домой еще сдерживаясь, но
маме не могла не признаться. О, в тот
вечер они сошлись опять совершенно как прежде: лед был разбит; обе, разумеется, наплакались, по их обыкновению, обнявшись, и Лиза, по-видимому, успокоилась, хотя была очень мрачна.
Вечер у Макара Ивановича она просидела, не говоря ни слова, но и не покидая комнаты. Она очень слушала, что он говорил. С того разу с скамейкой она стала к нему чрезвычайно и как-то робко почтительна, хотя все оставалась неразговорчивою.
Помните, в тот
вечер у вас, в последний
вечер, два месяца назад, как мы сидели с вами у меня «в гробе» и я расспрашивал вас о
маме и о Макаре Ивановиче, — помните ли, как я был с вами тогда «развязен»?
Но я в первый раз еще в этот
вечер увидал Версилова и
маму вместе; до сих пор я видел подле него лишь рабу его.
— Я бы устроила так, чтобы всем было весело… Да!..
Мама считает всякое веселье грехом, но это неправда. Если человек работает день, отчего же ему не повеселиться
вечером? Например: театр, концерты, катание на тройках… Я люблю шибко ездить, так, чтобы дух захватывало!
Аня. Ты,
мама, вернешься скоро, скоро… не правда ли? Я подготовлюсь, выдержу экзамен в гимназии и потом буду работать, тебе помогать. Мы,
мама, будем вместе читать разные книги… Не правда ли? (Целует матери руки.) Мы будем читать в осенние
вечера, прочтем много книг, и перед нами откроется новый, чудесный мир… (Мечтает.)
Мама, приезжай…
— Вы уходите, — начала она, ласково заглядывая ему в лицо, — я вас не удерживаю, но вы должны непременно прийти к нам сегодня
вечером, мы вам так обязаны — вы, может быть, спасли брата — мы хотим благодарить вас —
мама хочет. Вы должны сказать нам, кто вы, вы должны порадоваться вместе с нами…
— Как почему? Потому что, — отвечал Максинька, — поутру, когда корова еще не доена, вымя у нее огромное, а как подоят в полдень, так маленькое, а к
вечеру она нажрется, и у нее опять эти мамы-то сделаются большие.
Моя бабушка, Прасковья Борисовна, и моя мать, Надежда Петровна, сидя по
вечерам за работой, причем
мама вышивала, а бабушка плела кружева, пели казачьи песни, а
мама иногда читала вслух Пушкина и Лермонтова.
В будни я бываю занят с раннего утра до
вечера. А по праздникам, в хорошую погоду, я беру на руки свою крошечную племянницу (сестра ожидала мальчика, но родилась у нее девочка) и иду не спеша на кладбище. Там я стою или сижу и подолгу смотрю на дорогую мне могилу и говорю девочке, что тут лежит ее
мама.
По
вечерам, когда
мама уходила в спальню рядом с нашей детскою, горничные, которым нельзя уже было через запертые сени нижнего этажа шнырять то на кухню за утюгом и кушаньем кормилице, то на дворню, то к приказчице за яблоками, охотно присаживались за гребни возобновить свою болтовню шепотом.
Все время, пока сенные девушки и вновь наряженные
мамы любовались девственною красотою боярышни Байцуровой и смотрели, как под ее тонкой кожею из косточки в косточку мозжечок переливается, боярин их весь день до
вечера испытывал незнакомые ему муки.
Люба. Нет, нет,
мама, пожалуйста. Это значит отравить весь
вечер. Нет, не надо.
Веришь ли, я часто не сплю полночи и жду того мгновения, когда, вернувшись с какого-нибудь великосветского
вечера или из театра,
мама пройдет ко мне в спальню, наклонится над моей постелью, перекрестит и поцелует меня…
Они просидели весь
вечер, тесно прижавшись друг к другу. Одна — думая о том, как счастлива она теперь подле
мамы, другая — как милосерден Господь, что вернул ей её милую, обновленную дочурку.
— Ты думала, помер отец, так на тебя и управы не будет?
Мама, дескать, добрая, она пожалеет… Нет, милая, я тебя тоже сумею укротить, ты у меня будешь знать! Ты бегаешь, балуешься, а
мама твоя с утра до
вечера работает; придет домой, хочется отдохнуть, а нет: сиди, платье тебе чини. Вот порви еще раз, ей-богу, не стану зашивать! Ходи голая, пускай все смотрят. Что это, скажут, какая бесстыдница идет!..
На следующий день
мама с возмущением заговорила со мною об угрозе, которую я применил к девочкам в нашей ссоре за дом. Рассказывая про Зыбино, сестры рассказали
маме и про это. А папа целый месяц меня совсем не замечал и, наконец, однажды
вечером жестоко меня отчитал. Какая пошлость, какая грязь! Этакие вещи сметь сказать почти уже взрослым девушкам!
Луговину уже скосили и убрали. Покос шел в лесу. Погода была чудесная, нужно было спешить.
Мама взяла человек восемь поденных косцов; косили и мы с Герасимом, Петром и лесником Денисом. К полднику (часов в пять
вечера) приехала на шарабане
мама, осмотрела работы и уехала. Мне сказала, чтобы я
вечером, когда кончатся работы, привез удой.
Каждую субботу
вечером мы читали проповеди Иннокентия, архиепископа херсонского и таврического. Был такой знаменитый духовный оратор. Помню несчетное количество томов его произведений — небольшие томики в зеленых переплетах. Суббота. Вернулись от всенощной,
вечер свободный, завтра праздник. Играем, бегаем, возимся. Вдруг
мама...
Раз
вечером, краснея и волнуясь, прочел их
маме.
Мама с удивлением спросила...
Уже за несколько дней началась подготовка к
вечеру. Мы все чистили миндаль для оршада, в зале и гостиной полотеры натирали воском наши крашеные (не паркетные) полы.
Мама приезжала из города с пакетами фруктов и сластей. У всех много было дел и забот.
Потом, вспоминая этот
вечер, мы часто смеялись над внезапным приливом нашей религиозности, и я
маму обвинял в жестоком грехе, — что, когда пришлось плохо, она впала в самый настоящий мусульманский фатализм, совершенно не подобающий христианке.
Однажды
вечером папе и
маме нужно было куда-то уехать. Папа позвал меня, подвел к цветку, показал его и сказал...
Мы встречались с Конопацкими по праздникам на елках и танцевальных
вечерах у общих знакомых, изредка даже бывали друг у друга, но были взаимно равнодушны: шли к ним, потому что
мама говорила, — это нужно, шли морщась, очень скучали и уходили с радостью. Чувствовалось, — и мы им тоже неинтересны и ненужны.
Была паника. Пастухи отказывались гонять скотину в лес. В дальние поля никто не ходил на работу в одиночку. Раз
вечером у нас выдалось много работы, и Фетису пришлось ехать на хутор за молоком, когда солнце уже село. Он пришел к
маме и взволнованно заявил...
Жил у нас в то время нахлебником смешной толстенький бутуз, Анатолий Коренков.
Мама объявила, что сегодня
вечером она будет разбирать Плюшкин магазин. Мы все обрадовались, в восторге сообщали друг другу...
И в тот же
вечер отдал
маме. Она перечитала стихи и с тем лучащимся из глаз светом, который мы у нее видали на молитве, заключила меня в свои мягкие объятия и горячо расцеловала. И взволнованно сказала папе...
Плюшкин магазин. —
Мама требовала, чтобы
вечером, перед тем как ложиться спать, мы не оставляли игрушек где попало, а убирали бы их. Конечно, мы постоянно забывали. Тогда
мама объявила, что все неприбранные игрушки она
вечером будет брать и прятать, как Плюшкин. И рассказала про гоголевского Плюшкина, как он тащил к себе все, что увидит.
— Добрый
вечер, Николай Ильич! — услышал он детский голос. —
Мама сейчас придет. Она пошла с Соней к портнихе.
Весь
вечер они ждут того времени, когда папа усядется играть в винт и можно будет незаметно провести Неро в кухню… Вот, наконец, папа садится за карты,
мама хлопочет за самоваром и не видит детей… Наступает счастливый момент.
Потух солнечный луч за деревней, утонул в голубовато-хрустальном озере. Запахло сильнее цветами, первыми ландышами из леса, птицы прокричали в последний раз свой привет перед ночью, и все уснуло, затихло, замолкло до утра. На небе зажглась ночная звездочка, яркая, нарядная и красивая. Галя сидела у оконца, глядела на звездочку и вспоминала, как она с
мамой часто сидела по
вечерам у порога хатки и любовалась звездочками. А
маме становилось все хуже да хуже. Она и кашляла-то глуше, и дышала слабее.
— Именно,
мама! — воскликнула нервно Ирена. — Ты сделала
вечер по случаю моей свадьбы… К тому же я вокруг себя слышала шепот: «Вот жених… князь»… Я выходила замуж за князя… Только я не разобрала его фамилии… В толпе говорили: «Как жаль, что он умер!».
— Вы не пойдете беспокоить вашу
маму, — спокойным голосом возразила ей Даша, — потому что, если вам будет разрешено присутствовать на
вечерах во время учебных занятий, то я ни минуты не останусь в вашем доме. Поняли вы меня?
—
Мама, — проговорила она, и голос ее звучал глубокой задушевностью, — утром моя первая мысль будет о тебе, а
вечером, засыпая, я стану думать о тебе же. Память о тебе станет охранять меня от всего дурного.
Наступил необыкновенный день:
мама именинница, к
вечеру съедутся гости, будет военная музыка, а в саду и на террасе будут гореть разноцветные фонарики, и спать нужно ложиться не в девять часов, а когда сам захочешь.
Вчера
вечером невольно рассмеялся, глядя на своего Женичку, как он укладывался спать. Он пополнел и посвежел и такой хитрый! Очень милый мальчик. Бонна по своему разумению научила его разным молитвам, тут, конечно, и за папу с
мамой и за солдатиков, а кончается молитва неожиданно так...