Неточные совпадения
Войдя в его
маленькие две комнатки, Наталья Ивановна внимательно осмотрела их. На всем она увидала знакомую ей чистоту и аккуратность и поразившую ее совершенно новую для него скромность обстановки. На письменном столе она увидала знакомое ей пресс-папье с бронзовой собачкой; тоже знакомо аккуратно разложенные портфели и бумаги, и письменные принадлежности, и томы уложения о
наказаниях, и английскую книгу Генри Джорджа и французскую — Тарда с вложенным в нее знакомым ей кривым большим ножом слоновой кости.
[Тут когда-то были Муравьевские копи, в которых добыча угля производилась постовыми солдатами из разряда штрафованных, то есть была тут своя
маленькая каторга; назначало их на работы местное начальство в
наказание «за незначительные, впрочем, преступления» (Мицуль).
Между тем для масонства наступала крутая пора, и Сверстов вдруг, по распоряжению высшего начальства, переведен был на службу из многолюдного и цивилизованного Ревеля совсем на восток России, в
маленький, полудикий уездный городишко, в видах аки бы
наказания за строптивый и непокорный характер перед старшими.
Многократно битый как-то укрепляется духом и спиной и смотрит, наконец, на
наказание скептически, почти как на
малое неудобство, и уже не боится его.
Положим, он
малый хитрый, тертый, дело знает; вот он и высматривает кого-нибудь из той же партии попростее, позабитее, побезответнее и которому определено
наказание небольшое сравнительно: или в завод на
малые годы, или на поселенье, или даже в каторгу, только поменьше сроком.
Я вспомнил магазин обуви, церковного сторожа, мне подумалось: выдаст меня этот человек! Но трудно было отказать, и я дал ему икону, но стащить псалтирь, стоивший несколько рублей, не решился, это казалось мне крупным преступлением. Что поделаешь? В морали всегда скрыта арифметика; святая наивность «Уложения о
наказаниях уголовных» очень ясно выдает эту
маленькую тайну, за которой прячется великая ложь собственности.
Это Келлер, только что переведенный в
наказание сюда из военной гимназии, единственный, который знал французский язык во всей прогимназии, собрал
маленькую группу учеников и в свободное время обучал их по-французски, конечно, без ведома начальства.
— Там была
маленькая речушка, — тихая такая! И весёлая компания… один телеграфист превосходно играл на скрипке… Я выучилась грести… Но — мужицкие дети! Это
наказание! Вроде комаров — ноют, клянчат… Дай, дай! Это их отцы учат и матери…
Вот этот, здесь, мой первый предок, жил
При Карле первом, при дворе, в благоволеньи
У короля — второй при инквизиции
Священной, был не в
малых людях;
Вот тут написано, что сделал он:
Три тысячи неверных сжег и триста
В различных
наказаниях замучил.
— Годил, довольно! Я, ребята, желаю вам сказать, как это вышло, что вот, значит, мне под сорок, а иду я к вам и говорю — учите меня, дурака, да! Учите и — больше ничего! А я готов! Такое время — несёт оно всем
наказание, и дети должны теперь учить отцов — почему? Потому — на них греха
меньше, на детях…
— Ты уже не
маленькая, чтобы наказывать тебя. И я слишком слабый отец, чтобы подвергать тебя
наказанию. Одно я могу сделать — не видеть тебя. Да, я не хочу тебя видеть до тех пор, пока ты не откроешь мне всей правды. А теперь ступай. Сейчас наши поймают Керима и доставят его сюда. Я не хочу, чтобы ты была свидетельницей этого. Ступай к себе и жди моих приказаний.
Что было потом, Дорушка и Дуня помнили смутно. Как они вышли от надзирательницы, как сменили рабочие передники на обычные, «дневные», как долго стояли, крепко обнявшись и тихо всхлипывая в уголку коридора, прежде чем войти в рукодельную, — все это промелькнуло смутным сном в
маленьких головках обеих девочек. Ясно представлялось только одно: счастье помогло избегнуть
наказания Дорушке, да явилось сознание у Дуни, что с этого дня
маленькая великодушная Дорушка стала ей дороже и ближе родной сестры.
Юля. Забота мне с тобой! Чистое
наказание! (Всплескивает руками.) Ну, не дурак ли этот Вафля! До сих пор со стола не убрал! Ведь самовар украсть могут… Ах, Вафля, Вафля, кажется, уж старый, а ума
меньше, чем у дитя!
Дрожь пробежала по телу девочки. О! Она не вынесет побоев; y неё от них и то все тело ноет и болит, как разбитое. Она вся в синяках и рубцах от следов плетки, и новые колотушки и удары доконают ее. А ей, Тасе, так хочется жить, она еще такая
маленькая, так мало видела жизни, ей так хочется повидать дорогую маму, сестру, брата, милую няню, всех, всех, всех. Она не вынесет нового
наказания! Нет, нет, она не вынесет его и умрет, как умер Коко от удара Розы.
«Вот тут и пори его… — думал он. — Вот тут и изволь измышлять
наказания! Нет, куда уж нам в воспитатели лезть. Прежде люди просты были,
меньше думали, потому и вопросы решали храбро. А мы думаем слишком много, логика нас заела… Чем развитее человек, чем больше он размышляет и вдается в тонкости, тем он нерешительнее, мнительнее и тем с большею робостью приступает к делу. В самом деле, если поглубже вдуматься, сколько надо иметь храбрости и веры в себя, чтобы браться учить, судить, сочинять толстую книгу…»
Тут лица всех трех мальчиков разом вытянулись и потускнели. Они не ожидали, что их новая проделка будет иметь такой скверный конец.
Наказание было очень строго и чувствительно для
маленьких проказников. Они так радовались предстоящему пикнику и заранее предвкушали всю прелесть чудного удовольствия!
— Ошен корошо! Ошен корошо! — с гневом заговорил Гросс, сверкая своими
маленькими глазками, в которых, впрочем, не было ничего злого. — какой стид! Такие большие мальшики и такие обманщики! Хотели провести менэ, ваш старый наставник! Стид! Срамота! Посадил на стол неотесанный мужшионка и звал его маркиз! О! Как нехорошо! Как нехорошо! Вас шетыре типерь. В комнате шетыре угол. Каждый некороший мальшик полушаит по углу в
наказание. Ступайт! Марш! Раз, два, три!
— Какое там неприятна, мне, в сущности, безразлично, за эту брестскую проделку
наказания меньше, чем за многоженство, всего только на житие в Сибирь.
— Так и пусть сумеет сам вынести пользу себе из этого
наказания… Не
маленький, понимать должен… Если же сам в петлю полезет, туда ему и дорога… Худая трава из поля вон, — раздражительно сказала старушка.
Все они изо всех сил старались угодить переменившейся барыне, исполнить лучше, рачительнее свое дело, хотя начали уже совершенно серьезно думать, что пора кровавых
наказаний за
малую вину прошла безвозвратно.
Кроме этого, Алексей Андреевич вел ежегодно штрафной журнал, в который аккуратно вписывались все малейшие провинности дворовых людей и крестьян, причем три
малых вины считались за одну большую, которая и влекла за собой
наказание, отмечаемое графом в отдельной рубрике журнала.
Если бы «учинил в церкви бесчиние» мирянин, то он едва ли не был бы лишен прав состояния и сослан; но духовному лицу
наказание меньше.