Неточные совпадения
Ему было немножко стыдно, и самолюбие его было оскорблено, — он не ожидал отказа, — и не верилось, что все его мечты, томления и надежды привели его к такому глупенькому концу, точно в
маленькой пьесе на любительском
спектакле.
В 1879 году мальчиком в Пензе при театральном парикмахере Шишкове был ученик,
маленький Митя. Это был любимец пензенского антрепренера В. П. Далматова, который единственно ему позволял прикасаться к своим волосам и учил его гриму. Раз В. П. Далматов в свой бенефис поставил «Записки сумасшедшего» и приказал Мите приготовить лысый парик. Тот принес на
спектакль мокрый бычий пузырь и начал напяливать на выхоленную прическу Далматова… На крик актера в уборную сбежались артисты.
Вход в ресторан был строгий: лестница в коврах, обставленная тропическими растениями, внизу швейцары, и ходили сюда завтракать из своих контор главным образом московские немцы. После
спектаклей здесь собирались артисты Большого и
Малого театров и усаживались в двух небольших кабинетах. В одном из них председательствовал певец А. И. Барцал, а в другом — литератор, историк театра В. А. Михайловский — оба бывшие посетители закрывшегося Артистического кружка.
Очевидно, раннее чтение, польский
спектакль, события, проносившиеся одно за другим, в раскаленной атмосфере патриотического возбуждения, — все это сделало из меня
маленького романтика.
Перед наступлением первой репетиции он беспрестанно ездил ко всем участвующим и долго им толковал, что если уж играть что-либо на благородных
спектаклях, так непременно надо что-нибудь большое и умное, так что все невольно прибодрились и начали думать, что они в самом деле делают что-то умное и большое; даже председатель казенной палаты не с таким грустным видом сидел и учил роль короля Клавдия; молодежь же стала
меньше насмешничать.
Эти двое юнкеров охотно приглашали друг друга на вечера, любительские
спектакли и
маленькие балы, какие всю зиму устраивались в их знакомых семействах.
Я был на
спектакле в
Малом театре. Первая от сцены ложа левого бенуара привлекала бинокли. В ней сидело четверо пожилых, степенного вида, бородатых мужчин в черных сюртуках. Какие-то богатые сибиряки… Но не они привлекали внимание публики, а женщина в соболевом палантине, только что вошедшая и занявшая свое место.
И вот огромная, интересная газета вышла 28 апреля 1899 года, когда кипела подготовка к Пушкинским торжествам в Москве, где уже с 26 апреля начались в
Малом театре пушкинские
спектакли и заседания в ученых обществах.
Вспоминается мне мой бенефис. Выпустил Далматов за неделю анонс о моем бенефисе, преподнес мне пачку роскошно напечатанных
маленьких программ, что делалось тогда редко, и предложил, по обычаю местному, объехать меценатов и пригласить всех, начиная с губернатора, у которого я по поручению Далматова уже режиссировал домашний
спектакль.
После завтрака Петр Платонович проводил меня до подъезда Кружка. С этого дня началась наша дружба, скоро, впрочем, кончившаяся, так как я на Пасхе уехал на много лет в провинцию, ни разу не побывавши в этот сезон в
Малом, потому что был занят все
спектакли, а постом
Малый театр закрывался.
В Кружке он также пил чаек с изюмом и медом, бывал на всех
спектаклях и репетициях Кружка, на всех премьерах
Малого театра, но в тот сезон сам не выступал на сцене: страдал астмой.
Через месяц после «Двух Фигаро» составился опять
спектакль у князя Ив. Мих. Долгорукова. Я сам напросился сыграть какую-нибудь роль, и хозяин с благодарностью принял мое предложение; кажется,
спектакль состоял из небольшой комедии Н. И. Хмельницкого «Нерешительный, или Семь пятниц на неделе», и также
маленькой комедии Коцебу «Новый век»; в последней я играл старого купца или банкира Верлова.
Спектакль был миленький, но должно признаться, что Кокошкин говорил правду: это были пиески!
Летом у нас, то есть в доме Кокошкина, был еще
спектакль, который можно назвать прощальным; он был приготовлен секретно для сестры Кокошкина, Аграфены Федоровны, в день ее именин, женщины редкой по своей доброте и добродетельной жизни: мы сыграли
маленькую комедию Коцебу «Береговое право» и комедию Хмельницкого «Воздушные замки».
Шаховской знал это лучше всех; но как его пиеса была сопровождаема великолепным
спектаклем, то есть множеством народа, певцов, певиц, танцовщиков и танцовщиц, то ее и нельзя было давать на сцене
Малого театра.
Великолепный
спектакль — была также
маленькая слабость Шаховского, как я после узнал.
— Прошу присесть, — продолжал Дилетаев, указывая на ближайший стул. — Между нами нет только нашего великого трагика, Никона Семеныча. Он, вероятно, переделывает свою поэму; но мы все-таки начнем
маленькую репетицию по ролям, в том порядке, как будет у нас
спектакль. Сначала моя комедия — «Исправленный повеса», потом вы прочтете нам несколько сцен из «Женитьбы», и, наконец, Никон Семеныч продекламирует своим громовым голосом «Братья-разбойники»; Фани протанцует качучу, а Дарья Ивановна пропоет.
Положено было сделать сюрприз дяде нашим
спектаклем; ему сказали, что в зале надобно произвести переделки, затворили ее и заперли двери; обед перенесли в
маленькую столовую, что и прежде случалось, когда не было никого посторонних.
Но все-таки я не видал до зимы 1860–1861 года ни одного замечательного
спектакля, который можно бы было поставить рядом с тем, что я видел в московском
Малом театре еще семь-восемь лет перед тем.
Но это был не единственный
спектакль с Верочкой — Позняковой, на котором я присутствовал в
Малом театре. В мой приезд для постановки"Однодворца"начальство так было заинтересовано талантом, открытым в школе И.В.Самариным, что устроило пробный
спектакль в таком же составе, какой играл передо мной в танцевальной зале Театрального училища.
Как я расскажу ниже, толчок к написанию моей первой пьесы дала мне не Москва, не
спектакль в
Малом, а в Александрийском театре. Но это был только толчок:
Малый театр, конечно, всего более помог тому внутреннему процессу, который в данный момент сказался в позыве к писательству в драматической форме.
Печальное воспоминание оставила во мне"Александринка"после воскресного
спектакля, куда я попал в первый раз, переезжая в Дерпт в ноябре 1855 года, — особенно во мне, получившем от московского
Малого театра еще в 1853 году такой сильный заряд художественных впечатлений.
Тогда была еще блистательная пора оперы: Тамберлик, Кальцоляри, Лаблаш, Демерик, Бозио, Дебассини. В этот
спектакль зала показалась нам особенно парадной. И на верхах нас окружала публика, какую мы не привыкли видеть в парадизе. Все смотрело так чопорно и корректно. Учащейся молодежи очень мало, потому и гораздо
меньше крика и неистовых вызываний, чем в настоящее время.
Из глубины"курятника"в райке Михайловского театра смотрел я пьесу, переделанную из романа Бальзака"Лилия в долине". После прощального вечера на Масленой в Московском
Малом театре это был мой первый французский
спектакль. И в этой слащавой светской пьесе, и в каком-то трехактном фарсе (тогда были щедры на количество актов) я ознакомился с лучшими силами труппы — в женском персонале: Луиза Майер, Вольнис, Миля, Мальвина; в мужском — Бертон, П.Бондуа, Лемениль, Берне, Дешан, Пешна и другие.
Кругом меня в галерее пятого яруса сидела разночинская публика сортом гораздо ниже той, какая бывает теперь. Но и в воскресный
спектакль было гораздо
меньше нынешнего"галденья", надоедливых вызовов и криков.
Целыми же днями, пока я учу роли (
спектакли у нас два раза в неделю, репетиции по два раза в день), мой
маленький сынишка, ставший общим любимцем и баловнем труппы, возится в саду на песке или Матреша уводит его в поле, в лес, куда-нибудь подальше, где он может резвиться на свободе.
— Господа, новость, и самая животрепещущая: скоро приезжает из Италии знаменитая актриса, удивительный талант, Тина ди-Лоренцо, и я предлагаю почтить ее в первый же
спектакль: отправить к ней
маленькую депутацию от третьекурсников Образцовой школы.
— У него есть дочь — красивая девчонка, да немножко в цене потеряла: сбежала три года тому назад с офицером. Теперь замуж-то никто и не берет. Отец не знает, куда с ней деваться. У нее страсть к сцене, одолела его с любительскими
спектаклями. Денег много сорит, ему и хочется устроить ее к нам в общество, хоть на
маленькое жалованье… Примите ее на сцену, а он исполнительный лист разорвет… Могу я ему это обещать?
Однажды после
спектакля в
Малом театре супруги отправились ужинать вдвоем в отдельный кабинет одного из модных французских ресторанов.
На вид ей было лет девятнадцать. Затянутая в корсет фигурка, и обутая в прюнелевый башмачок
маленькая ножка придавали ей вид барышни, исполняющей роль горничной на любительской
спектакле.