Неточные совпадения
Точно в жилище
феи, вступил Калинович в ее
маленькую гостиную, где она была так любезна, что в утреннем еще туалете и пивши кофе приняла его.
— Вот и приют доброй лесной
феи, — торжественно провозгласил я, вводя своих дам в палатку
маленького садика.
Мы закончили наш первый дачный день в «остерии», как назвал Пепко
маленький ресторанчик, приютившийся совсем в лесу. Безумный кутеж состоял из яичницы с ветчиной и шести бутылок пива. Подавала нам какая-то очень миловидная девушка в белом переднике, — она получила двойное название — доброй лесной
феи и ундины. Последнее название было присвоено ей благодаря недалекому озеру.
Она была немного выше его — на полголовы, — но заслоняла собою всё — и мать и отца. В ту пору ей было пятнадцать лет. Он был похож на краба, а она — тонкая, стройная и сильная — казалась ему
феей, под властью которой жил весь дом и он,
маленький горбун.
— Орсуна, радость моя, капитан капитанов! — сказал он. — На мысе Гардена с тех пор, как я купил у Траулера этот дом, поселилось столько народа, что женское население стало очень разнообразно. Ваша
фея Маленькой Ноги должна иметь папу и маму; что касается меня, то я не вижу здесь пока другой
феи, кроме Дигэ Альвавиз, но и та не может исчезнуть, я думаю.
Дуня с восторгом и преданностью глядит в лицо Наташи. Она никогда не говорит ей о своей любви, как Феничка и другие. Ей дико это и стыдно. Но когда Дуня ходит, обнявшись, в короткие минуты досуга между часами занятий с Наташей по зале или слушает ее пленительные рассказы из ее, Наташиного, прошлого житья, сама Наташа кажется бедной
маленькой Дуне какой-то сказочной волшебной
феей, залетевшей сюда случайно в этот скучный и суровый приют.
«Вот, — думалось мне, — эта же луна светит в Гори и, может быть, кто-либо из моих, глядя на нее, вспоминает
маленькую далекую Нину… Как хотелось бы мне, чтобы лунная
фея передала, как в сказке, им — моим дорогим, милым, — что Нина думает о них в эту лунную осеннюю ночь!..»
— Я должна вас разочаровать,
маленькая княжна… Вы ждали лунную
фею, а перед вами Ирочка Трахтенберг, воспитанница выпускного класса института. Ирина Трахтенберг, или просто Ирочка, как меня называют институтки.
Да, я любила ее, ужасно любила… Моя
маленькая, одинокая душа томилась в ожидании друга, настоящего, искреннего… И он явился ко мне — не мечтательной, смеющейся лунной
феей, а доброй сестрой и верным товарищем на долгие институтские годы… Мы крепко прижались друг к другу, счастливые нашей дружбой и примирением…
— Я веселюсь,
фея Ирэн, — смеялась я, — разве бедным
маленьким седьмушкам запрещено веселиться?
Ирочка засмеялась. Она уже не казалась мне больше прозрачною лунною
феей, какою явилась мне в ту памятную ночь в лазарете, — нет, это была уже не прежняя, немного мечтательная, поэтичная
фея Ирэн, а просто веселая, смеющаяся, совсем земная Ирочка, которую, однако, я любила не
меньше и которую решила теперь «обожать» по-институтски, чтобы и в этом не отстать от моих потешных, глупеньких одноклассниц…
— Ну, прощай, Лидочка! Не забывай
фею Маю! — произнес тот же серебристый голосок, и странное
маленькое существо с веселым смехом исчезло в густо разросшихся кустах шиповника.
Даже бледная слепая Лидочка — и та чувствовала себя гораздо лучше, нежели в городе или на даче. Целыми днями просиживала она в саду, греясь на солнышке, вдыхая аромат цветов, росших в изобилии на клумбах и куртинах, и прислушиваясь к пению птичек. Она смутно желала снова услышать серебристый голосок и звонкий смех странной девочки, называвшей себя
феей. Но девочка не появлялась больше, и
маленькая слепая потеряла всякую надежду увидеть ее.
— Какой глупенький мальчик! — рассмеялась Мая своим веселым смехом. — Разве
феям трудно очутиться там, где они захотят! Мои
маленькие эльфы запрягли кузнечиков в коляску, а бабочки — моя верная стража — охраняли меня в пути, пока я на большом листе лопуха, который мне заменяет экипаж, не прилетела сюда, в дом князя. Ведь я
фея…
Если бы Бобка мог надеть шапку-невидимку и проследить в ней за убежавшим от него в лесу Митькой, то он увидел бы, что после их ссоры его босоногий приятель побежал не на хутор, а в лесной домик к Мае, к которой являлся ежедневно с рассказами про них, хуторских барчат. Выслушав Митьку, Мая побежала в чащу, где находился
маленький Бобка, и перед ним, как прежде перед его сестрой Лидочкой, разыграла из себя
фею.
В то время как слепая Лидочка неожиданно встретила странное
маленькое существо, назвавшее себя
феей Маей, ее три брата успели обежать скотный двор, заглянуть в хлев к коровам и свинке, помещавшейся по соседству в обществе своих двенадцати поросят, розовых и нежных, еще не обросших щетиной.
От этого движения пестрый халат китайца заколыхался, что-то загрохотало, зашумело позади него, и в один миг и пестрый китаец, и
маленькая фигурка
феи вместе со стулом, Бог весть какими судьбами очутившимся за картиной, — все это неожиданно рухнуло к ногам изумленного Бобки…