Неточные совпадения
Но тяжелая туша Бердникова явилась в игре Самгина медведем
сказки о том, как
маленькие зверки поселились для дружеской жизни в черепе лошади, но пришел медведь, спросил — кто там, в черепе, живет? — и, когда зверки назвали себя, он сказал: «А я всех вас давишь», сел на череп и раздавил его вместе с жителями.
На другой день я принес в школу «Священную историю» и два растрепанных томика
сказок Андерсена, три фунта белого хлеба и фунт колбасы. В темной
маленькой лавочке у ограды Владимирской церкви был и Робинзон, тощая книжонка в желтой обложке, и на первом листе изображен бородатый человек в меховом колпаке, в звериной шкуре на плечах, — это мне не понравилось, а
сказки даже и по внешности были милые, несмотря на то что растрепаны.
Всё
меньше занимали меня
сказки бабушки, и даже то, что рассказывала она про отца, не успокаивало смутной, но разраставшейся с каждым днем тревоги.
Бывало, Агафья, вся в черном, с темным платком на голове, с похудевшим, как воск прозрачным, но все еще прекрасным и выразительным лицом, сидит прямо и вяжет чулок; у ног ее, на
маленьком креслице, сидит Лиза и тоже трудится над какой-нибудь работой или, важно поднявши светлые глазки, слушает, что рассказывает ей Агафья; а Агафья рассказывает ей не
сказки: мерным и ровным голосом рассказывает она житие пречистой девы, житие отшельников, угодников божиих, святых мучениц; говорит она Лизе, как жили святые в пустынях, как спасались, голод терпели и нужду, — и царей не боялись, Христа исповедовали; как им птицы небесные корм носили и звери их слушались; как на тех местах, где кровь их падала, цветы вырастали.
Бегут сани, стучит конское копыто о мерзлую землю, мелькают по сторонам хмурые деревья, и слышит Аграфена ласковый старушечий голос, который так любовно наговаривает над самым ее ухом: «Петушок, петушок, золотой гребешок, маслена головушка, шелкова бородушка, выгляни в окошечко…» Это баушка Степанида
сказку рассказывает ребятам, а сама Аграфена совсем еще
маленькая девчонка.
Должно прийти время, когда с людьми нашего мира, занимающими положения, даваемые насилием, случится то, что случилось с королем в
сказке Андерсена «О новом царском платье», когда
малое дитя, увидав голого царя, наивно вскрикнуло: «Смотрите, он голый!» и все, видевшие это и прежде, но не высказывавшие, не могли уже более скрывать этого.
Живёт в небесах запада чудесная огненная
сказка о борьбе и победе, горит ярый бой света и тьмы, а на востоке, за Окуровом, холмы, окованные чёрною цепью леса, холодны и темны, изрезали их стальные изгибы и петли реки Путаницы, курится над нею лиловый туман осени, на город идут серые тени, он сжимается в их тесном кольце, становясь как будто всё
меньше, испуганно молчит, затаив дыхание, и — вот он словно стёрт с земли, сброшен в омут холодной жуткой тьмы.
Вот он висит на краю розовато-серой скалы, спустив бронзовые ноги; черные, большие, как сливы, глаза его утонули в прозрачной зеленоватой воде; сквозь ее жидкое стекло они видят удивительный мир, лучший, чем все
сказки: видят золотисто-рыжие водоросли на дне морском, среди камней, покрытых коврами; из леса водорослей выплывают разноцветные «виолы» — живые цветы моря, — точно пьяный, выходит «перкия», с тупыми глазами, разрисованным носом и голубым пятном на животе, мелькает золотая «сарпа», полосатые дерзкие «каньи»; снуют, как веселые черти, черные «гваррачины»; как серебряные блюда, блестят «спаральони», «окьяты» и другие красавицы-рыбы — им нет числа! — все они хитрые и, прежде чем схватить червяка на крючке глубоко в круглый рот, ловко ощипывают его
маленькими зубами, — умные рыбы!..
Но солдат был порядочный ротозей, и однажды, когда я читал «
Сказку о трех братьях» Толстого, [«
Сказка об Иване-дураке и его двух братьях».] за плечом у меня раздалось лошадиное фырканье Семенова, протянулась его
маленькая, пухлая рука, схватила книжку, и — не успел я опомниться — как он, помахивая ею, пошел к печи, говоря на ходу...
— Затем, помолчав немного и успокоившись, он продолжает
сказку: Да… «Хоть и
малая, говорит, горсточка, а поди-ка, раскуси…» Прочитал турецкий салтан скобелевское письмо и опять ему пишет: «Убери ты подобру-поздорову свое храброе войско из моей турецкой земли…
Сереже я рассказываю про свою
маленькую дочь, оставшуюся в Москве (первое расставание) и которой я, как купец в
сказке, обещала привезти красные башмаки, а он мне — про верблюдов своих пустынь.
— А коли ты посланником прислан, так басен-то не плети!.. — резко сказала Василию Борисычу мать Нонна, игуменья гордеевская, кидая на него гневные взоры. — Не
малым ребятам
сказки рассказываешь!.. Послуха поставь, очевидца, да Святым Писанием слова его укрепи!.. Вот что!..
— А для большего идиотства или, как там в романах говорят, для большей иллюзии, пойдешь к буфету и опрокидонтом рюмочки две-три. Тут уж в голове и в груди происходит что-то, чего и в
сказках не вычитаешь. Человек я
маленький, ничтожный, а кажется мне, что и границ у меня нет… Весь свет собой обхватываю!
Но вдруг взгляд мой замечает ненавистную
маленькую фигуру, приютившуюся в тени каштана, и я бросаю новое оскорбление Юлико — не королю воображаемой
сказки, а настоящему Юлико с длинным носом и мышиными глазками...
Я рассказала Ирочке всю мою богатую событиями жизнь, и она внимательно и жадно слушала меня, точно это была не история
маленькой девочки, а чудесная, волшебная
сказка.
«Вот, — думалось мне, — эта же луна светит в Гори и, может быть, кто-либо из моих, глядя на нее, вспоминает
маленькую далекую Нину… Как хотелось бы мне, чтобы лунная фея передала, как в
сказке, им — моим дорогим, милым, — что Нина думает о них в эту лунную осеннюю ночь!..»
— Я не знаю, что было бы тогда, — произнесла с глубоким вздохом
маленькая слепая, — но если бы какой-нибудь добрый волшебник, как в
сказке вернул мне зрение, и я стала бы зрячею, то…
Но вечером, когда засыпают все в моей
маленькой квартирке, я мысленно перелетаю туда, на высокие горы Кавказа и в тихие долины Грузии, где синее небо исполинским сапфиром повисло над землею-бездной и сумрачно курятся вершины и одуряюще пахнут ночные розы, а вековые чинары и каштаны лепечут такие
сказки, которых не рассказать людям ни за что и никогда.
Прохожу туда с
маленьким принцем на руках, сажусь и начинаю рассказывать
сказки моему сынишке.
— Ma chère, je vous dirai, que c’est un moment que je n’oubliеrаі jamais, jamais; mais, ma bonne, est-ce que vous ne nous donnerez pas un peu d’espérance de toucher ce coeur si bon, si généreux. Dites, que peut-être… L’avenir est si grand. Dites: peut-être. [Моя милая, я вам
сказку, что этой минуты я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть
малую надежду тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущее так велико. Скажите: может быть.]