Неточные совпадения
Два месяца он провозился у себя на
квартире без отдыха около мыши, которую засадил в
маленькую деревянную клеточку, и добился наконец до того, что мышь становилась на задние лапки, ложилась и вставала по приказу, и продал потом ее тоже очень выгодно.
— Да уж три раза приходила. Впервой я ее увидал в самый день похорон, час спустя после кладбища. Это было накануне моего отъезда сюда. Второй раз третьего дня, в дороге, на рассвете, на станции
Малой Вишере; а в третий раз, два часа тому назад, на
квартире, где я стою, в комнате; я был один.
Тотчас же убили, всего каких-нибудь пять или десять минут назад, — потому так выходит, тела еще теплые, — и вдруг, бросив и тела и
квартиру отпертую и зная, что сейчас туда люди прошли, и добычу бросив, они, как
малые ребята, валяются на дороге, хохочут, всеобщее внимание на себя привлекают, и этому десять единогласных свидетелей есть!
Сама бывшая хозяйка его, мать умершей невесты Раскольникова, вдова Зарницына, засвидетельствовала тоже, что, когда они еще жили в другом доме, у Пяти Углов, Раскольников во время пожара, ночью, вытащил из одной
квартиры, уже загоревшейся, двух
маленьких детей и был при этом обожжен.
— Ну, — продолжал Зурин, — так и быть. Будет тебе
квартира. А жаль… Мы бы попировали по-старинному… Гей!
малый! Да что ж сюда не ведут кумушку-то Пугачева? или она упрямится? Сказать ей, чтоб она не боялась: барин-де прекрасный; ничем не обидит, да хорошенько ее в шею.
Он женился на ней, как только минул срок траура, и, покинув министерство уделов, куда по протекции отец его записал, блаженствовал со своею Машей сперва на даче около Лесного института, потом в городе, в
маленькой и хорошенькой
квартире, с чистою лестницей и холодноватою гостиной, наконец — в деревне, где он поселился окончательно и где у него в скором времени родился сын Аркадий.
Квартиру нашли сразу, три
маленьких комнаты во втором этаже трехэтажного дома, рыжего, в серых пятнах...
Остаться — значит надевать рубашку наизнанку, слушать прыганье Захаровых ног с лежанки, обедать с Тарантьевым,
меньше думать обо всем, не дочитать до конца путешествия в Африку, состареться мирно на
квартире у кумы Тарантьева…
— Врешь, переедешь! — сказал Тарантьев. — Ты рассуди, что тебе ведь это вдвое
меньше станет: на одной
квартире пятьсот рублей выгадаешь. Стол у тебя будет вдвое лучше и чище; ни кухарка, ни Захар воровать не будут…
Кофе подавался ему так же тщательно, чисто и вкусно, как вначале, когда он, несколько лет назад, переехал на эту
квартиру. Суп с потрохами, макароны с пармезаном, кулебяка, ботвинья, свои цыплята — все это сменялось в строгой очереди одно другим и приятно разнообразило монотонные дни
маленького домика.
И вот эта-то бабья хвастливая болтовня и была потом причиною ужасных несчастий, потому что эта подробность про Татьяну Павловну и ее
квартиру тотчас же засела в уме его, как у мошенника и практического человека на
малые дела; в высших и важных делах он ничтожен и ничего не смыслит, но на эти мелочи у него все-таки есть чутье.
Он жил в
маленькой квартире, в две комнаты, совершенным особняком, а в настоящую минуту, только что воротившись, был даже и без прислуги.
Она сама объявила об этом писателю, и она перешла на отдельную
маленькую квартиру.
— Разумеется, талант надо совершенствовать, нельзя зарывать, но в
маленькой квартире, знаете, тяжело бывает, — продолжал смотритель разговор, не обращая на этих арестантов никакого внимания, и, усталыми шагами волоча ноги, прошел, сопутствуемый Нехлюдовым, в сборную.
Хиония Алексеевна в эти немногие дни не только не имела времени посетить свою приятельницу, но даже потеряла всякое представление о переменах дня и ночи. У нее был полон рот самых необходимых хлопот, потому что нужно было приготовить
квартиру для Привалова в ее
маленьком домике. Согласитесь, что это была самая трудная и сложная задача, какую только приходилось когда-нибудь решать Хионии Алексеевне. Но прежде мы должны сказать, каким образом все это случилось.
Иван Федорович знал его новую
квартиру: именно в этом перекосившемся бревенчатом
маленьком домишке в две избы, разделенные сенями.
В доме вдовы Красоткиной, чрез сени от
квартиры, которую занимала она сама, отдавалась еще одна и единственная в доме квартирка из двух
маленьких комнат внаймы, и занимала ее докторша с двумя малолетними детьми.
На самом деле, выгода больше: возьмем в пример
квартиру; если б эти комнаты отдавать в наем углами, тут жило бы: в 17 комнатах с 2 окнами по 3 и по 4 человека, — всего, положим, 55 человек; в 2 комнатах с 3 окнами по б человек и в 2 с 4 окнами по 9 человек, 12 и 18, всего 30 человек, и 55 в
маленьких комнатах, — в целой
квартире 85 человек; каждый платил бы по З р. 50 к. в месяц, это значит 42 р. в год; итак, мелкие хозяева, промышляющие отдачею углов внаймы, берут за такое помещение — 42 руб, на 85, — 3 570 руб.
Через него они и записочками передавались; у его сослуживца на
квартире, у столоначальника Филантьева, — женатого человека, ваше превосходительство, потому что хоть я и
маленький человек, но девическая честь дочери, ваше превосходительство, мне дорога; имели при мне свиданья, и хоть наши деньги не такие, чтобы мальчишке в таких летах учителей брать, но якобы предлог дал, ваше превосходительство, и т. д.
Понятна эта разница: кухмистер, готовя обед на 20 человек или
меньше, должен сам содержаться из этих денег, иметь
квартиру, иметь прислугу.
Какие светлые, безмятежные дни проводили мы в
маленькой квартире в три комнаты у Золотых ворот и в огромном доме княгини!.. В нем была большая зала, едва меблированная, иногда нас брало такое ребячество, что мы бегали по ней, прыгали по стульям, зажигали свечи во всех канделябрах, прибитых к стене, и, осветив залу a giorno, [ярко, как днем (ит.).] читали стихи. Матвей и горничная, молодая гречанка, участвовали во всем и дурачились не
меньше нас. Порядок «не торжествовал» в нашем доме.
Она тотчас заявила себя; на другой день после приезда я пошел с сторожем губернаторской канцелярии искать
квартиру, он меня привел в большой одноэтажный дом. Сколько я ему ни толковал, что ищу дом очень
маленький и, еще лучше, часть дома, он упорно требовал, чтоб я взошел.
Мы сидели под арестом в
маленькой квартире, потому что не в чем было выйти.
Бегали от побоев портные, сапожники, парикмахеры, столяры, маляры, особенно служившие у
маленьких хозяйчиков — «грызиков», где они, кроме учения ремеслу этими хозяйчиками, а главное — их пьяными мастерами и хозяйками употреблялись на всякие побегушки. Их, в опорках и полуголых, посылали во всякое время с ведрами на бассейн за водой, они вставали раньше всех в
квартире, приносили дрова, еще затемно ставили самовары.
Доманевич проводил учителя на его
квартиру над прудом, причем всю дорогу дружески поддерживал его под руку. Дома у себя Авдиев был очень мил, предложил папиросу и
маленький стаканчик красного вина, но при этом, однако, уговаривал его никогда не напиваться и не влюбляться в женщин. Первое — вредно, второе… не стоит…
С семи часов вечера выходить из
квартир тоже воспрещалось, и с закатом солнца
маленький городишко с его улицами и переулками превращался для учеников в ряд засад, западней, внезапных нападений и более или менее искусных отступлений.
Крыштанович уверенным шагом повел меня мимо прежней нашей
квартиры. Мы прошли мимо старой «фигуры» на шоссе и пошли прямо. В какой-то
маленькой лавочке Крыштанович купил две булки и кусок колбасы. Уверенность, с какой он делал эту покупку и расплачивался за нее серебряными деньгами, тоже импонировала мне: у меня только раз в жизни было пятнадцать копеек, и когда я шел с ними по улице, то мне казалось, что все знают об этой огромной сумме и кто-нибудь непременно затевает меня ограбить…
Я жил у них, плохо понимая значение того, что свершалось в жизни моего дяди, но впитывая бессознательно атмосферу счастья и какой-то светлой, озаренной ласки, которая струилась и на меня в
маленькой квартире, точно из золотого тумана.
Из корпуса его увели в
квартиру Палача под руки. Анисье пришлось и раздевать его и укладывать в постель. Страшный самодур, державший в железных тисках целый горный округ, теперь отдавался в ее руки, как грудной младенец, а по суровому лицу катились бессильные слезы. Анисья умелыми, ловкими руками уложила старика в постель, взбила подушки, укрыла одеялом, а сама все наговаривала ласковым полушепотом, каким убаюкивают
малых ребят.
По диванам и козеткам довольно обширной
квартиры Райнера расселились: 1) студент Лукьян Прорвич, молодой человек, недовольный университетскими порядками и желавший утверждения в обществе коммунистических начал, безбрачия и вообще естественной жизни; 2) Неофит Кусицын, студент, окончивший курс, —
маленький, вострорыленький, гнусливый человек, лишенный средств совладать с своим самолюбием, также поставивший себе обязанностью написать свое имя в ряду первых поборников естественной жизни; 3) Феофан Котырло, то, что поляки характеристично называют wielke nic, [Букв.: великое ничто (польск.).] — человек, не умеющий ничего понимать иначе, как понимает Кусицын, а впрочем, тоже коммунист и естественник; 4) лекарь Сулима, человек без занятий и без определенного направления, но с непреодолимым влечением к бездействию и покою; лицом черен, глаза словно две маслины; 5) Никон Ревякин, уволенный из духовного ведомства иподиакон, умеющий везде пристроиваться на чужой счет и почитаемый неповрежденным типом широкой русской натуры; искателен и не прочь действовать исподтишка против лучшего из своих благодетелей; 6) Емельян Бочаров, толстый белокурый студент, способный на все и ничего не делающий; из всех его способностей более других разрабатывается им способность противоречить себе на каждом шагу и не считаться деньгами, и 7) Авдотья Григорьевна Быстрова, двадцатилетняя девица, не знающая, что ей делать, но полная презрения к обыкновенному труду.
— Это вот
квартира вам, — продолжал полковник, показывая на комнату: — а это вот человек при вас останется (полковник показал на Ваньку);
малый он у меня смирный; Паша его любит; служить он вам будет усердно.
Плавин жил в казенной
квартире, с мраморной лестницей и с казенным, благообразным швейцаром; самая
квартира, как можно было судить по первым комнатам, была огромная, превосходно меблированная…
Маленькое общество хозяина сидело в его библиотеке, и первый, кого увидал там Вихров, — был Замин; несмотря на столько лет разлуки, он сейчас же его узнал. Замин был такой же неуклюжий, как и прежде, только больше еще растолстел, оброс огромной бородищей и был уже в не совершенно изорванном пальто.
По настоянию Наташи отыскана была
маленькая, но дешевая
квартира на Фонтанке.
Я отправился прямо к Алеше. Он жил у отца в
Малой Морской. У князя была довольно большая
квартира, несмотря на то что он жил один. Алеша занимал в этой
квартире две прекрасные комнаты. Я очень редко бывал у него, до этого раза всего, кажется, однажды. Он же заходил ко мне чаще, особенно сначала, в первое время его связи с Наташей.
Он, однакоже, жил не на Васильевском острову, а в двух шагах от того места, где умер, в доме Клугена, под самою кровлею, в пятом этаже, в отдельной
квартире, состоящей из одной
маленькой прихожей и одной большой, очень низкой комнаты с тремя щелями наподобие окон.
Николай Иванович жил на окраине города, в пустынной улице, в
маленьком зеленом флигеле, пристроенном к двухэтажному, распухшему от старости, темному дому. Перед флигелем был густой палисадник, и в окна трех комнат
квартиры ласково заглядывали ветви сиреней, акаций, серебряные листья молодых тополей. В комнатах было тихо, чисто, на полу безмолвно дрожали узорчатые тени, по стенам тянулись полки, тесно уставленные книгами, и висели портреты каких-то строгих людей.
Уж на что сторож в суде — и тому житье против нашего не в пример лучше; первое дело, жалованье он получает не
меньше, да еще
квартиру в сторожовской имеет, а второе дело, никто с него ничего не требует…
Нанята была в аристократической Итальянской
квартира с двумя отделениями: одно для князя, другое для жениха, которого он, между прочим, ссудил
маленькой суммой, тысячи в две серебром, и вместе с тем — больше, конечно, для памяти — взял с него вексель в пятьдесят две тысячи.
Часто приходилось авторам самим ездить или в цензурный комитет, или даже на
квартиры цензоров, обитавших в каких-нибудь казенных зданиях, или где-нибудь в
маленьких домишках на пустырях Кошаткиной деревни, заселенной кошкодавами и темным людом, завсегдатаем притонов Сенной площади и Оружейного переулка.
А.А. Брайковский поселился рядом с пожарным депо на Пречистенке и провел к себе в
квартиру, через форточку, звонок прямо с каланчи, звонивший одновременно с пожарным звонком, который давал команде часовой при каждом, даже
маленьком пожаре.
С
квартиры выгнали, в другую не пускают:
Все говорят, что
малый я пустой,
Срок паспорта прошел, в полицию таскают.
Отсрочки не дают без денег никакой…
Теперь сижу один я на бульваре
И думаю, где мне ночлег сыскать.
Одной копейки нет в моем кармане,
Пришлось последнее продать…
В восьмом часу вечера, когда уже совсем стемнело, на краю города, в Фомином переулке, в
маленьком покривившемся домике, в
квартире прапорщика Эркеля, собрались нашив полном комплекте, впятером.
Сверстов, начиная с самой первой школьной скамьи, — бедный русак, по натуре своей совершенно непрактический, но бойкий на слова, очень способный к ученью, — по выходе из медицинской академии, как один из лучших казеннокоштных студентов, был назначен флотским врачом в Ревель, куда приехав, нанял себе
маленькую комнату со столом у моложавой вдовы-пасторши Эмилии Клейнберг и предпочел эту
квартиру другим с лукавою целью усовершенствоваться при разговорах с хозяйкою в немецком языке, в котором он был отчасти слаб.
Адмиральша, Сусанна и майор перешли в
квартиру Миропы Дмитриевны и разместились там, как всегда это бывает в минуты катастроф, кто куда попал: адмиральша очутилась сидящей рядом с майором на диване и только что не склонившею голову на его плечо, а Сусанне, севшей вдали от них и бывшей, разумеется, бог знает до чего расстроенною, вдруг почему-то кинулись в глаза чистота, порядок и даже щеголеватость убранства
маленьких комнат Миропы Дмитриевны: в зальце, например, круглый стол, на котором она обыкновенно угощала карабинерных офицеров чаем, был покрыт чистой коломянковой салфеткой; а про гостиную и говорить нечего: не говоря о разных красивых безделушках, о швейном столике с всевозможными принадлежностями, там виднелось литографическое и разрисованное красками изображение Маврокордато [Маврокордато Александр (1791—1865) — греческий патриот, организатор восстания в Миссолонги (1821).], греческого полководца, скачущего на коне и с рубящей наотмашь саблей.
Я ожидал увидеть нечто вроде
квартиры средней руки кокотки — и вдруг очутился в помещении скромного служителя Фемиды, понимающего, что, чем
меньше будет в его
квартире драк, тем тверже установится его репутация как серьезного адвоката.
— Как сказать… Одевает-обувает… ну, экипаж,
квартира… Хорошо содержит, прилично!
Меньше как двадцатью тысячами в год, пожалуй, не обернется. Ах, да и штучка-то хороша!
От сестры Аннинька отправилась уже не в гостиницу, а на свою
квартиру,
маленькую, но уютную и очень мило отделанную. Туда же следом за ней вошел и Кукишев.
Не поверил я, что закройщица знает, как смеются над нею, и тотчас решил сказать ей об этом. Выследив, когда ее кухарка пошла в погреб, я вбежал по черной лестнице в
квартиру маленькой женщины, сунулся в кухню — там было пусто, вошел в комнаты — закройщица сидела у стола, в одной руке у нее тяжелая золоченая чашка, в другой — раскрытая книга; она испугалась, прижала книгу к груди и стала негромко кричать...
В одной из
квартир жил закройщик лучшего портного в городе, тихий, скромный, нерусский человек. У него была
маленькая, бездетная жена, которая день и ночь читала книги. На шумном дворе, в домах, тесно набитых пьяными людьми, эти двое жили невидимо и безмолвно, гостей не принимали, сами никуда не ходили, только по праздникам в театр.
В доме все было необъяснимо странно и смешно: ход из кухни в столовую лежал через единственный в
квартире маленький, узкий клозет; через него вносили в столовую самовары и кушанье, он был предметом веселых шуток и — часто — источником смешных недоразумений. На моей обязанности лежало наливать воду в бак клозета, а спал я в кухне, против его двери и у дверей на парадное крыльцо: голове было жарко от кухонной печи, в ноги дуло с крыльца; ложась спать, я собирал все половики и складывал их на ноги себе.