Неточные совпадения
Выступали артисты, ораторы.
Маленькая, тощенькая
актриса Краснохаткина, окутанная пурпуровым шелком, из-под которого смешно выскакивали козьи ножки в красных туфельках, подняв к потолку черные глазки и щупая руками воздух, точно слепая, грустно читала...
Ведь вся эта нескладная театральная суматоха и всеобщая путаница являлась только живым сколком и продолжением того, что считалось за действительность в господском доме; те же декорации и кулисы, тот же оптический обман на каждом шагу и только
меньше фальши и лжи, хотя актеры и
актрисы должны были изображать совсем других людей.
— Буду, — отвечал Калинович задыхавшимся от волнения голосом и, отвернувшись, сказал
актрисе, игравшей графиню,
маленькую любезность насчет ее игры.
Таков-то был маскарад, куда повлекли взбалмошные девицы легкомысленного гимназиста. Усевшись на двух извозчиках, три сестры с Сашею поехали уже довольно поздно, — опоздали из-за него. Их появление в зале было замечено. Гейша в особенности нравилась многим. Слух пронесся, что гейшею наряжена Каштанова,
актриса, любимая мужскою частью здешнего общества. И потому Саше давали много билетиков. А Каштанова вовсе и не была в маскараде, — у нее накануне опасно заболел
маленький сын.
Саша, опьяненный новым положением, кокетничал напропалую. Чем больше в
маленькую гейшину руку всовывали билетиков, тем веселее и задорнее блистали из узких прорезов в маске глаза у кокетливой японки. Гейша приседала, поднимала тоненькие пальчики, хихикала задушенным голосом, помахивала веером, похлопывала им по плечу того или другого мужчину и потом закрывалась веером, и поминутно распускала свой розовый зонтик. Нехитрые приемы, впрочем, достаточные для обольщения всех, поклоняющихся
актрисе Каштановой.
Так отделались от Потехиной, которая впоследствии в
Малом театре, перейдя на старух, сделалась прекрасной
актрисой.
Несчастливцев. За
малым дело стало,
актрисы нет.
Собственно же семья у Григорьева была небольшая. Он сам, шестидесятилетний, могучий, не знающий устали старик, давно овдовел. Вторая, гражданская жена его, Анна Николаевна, настолько некрасивая, что ее даже на сцену выпускать было нельзя, и дочь ее лет двадцати двух,
актриса на
маленькие роли, Николаева, — обе почти незаметные существа, которые вели домашнее хозяйство, были скромны, молчаливы, ни с кем не ссорились и не сплетничали.
Негина. Да нет, не разврат! Ах, какой ты! (Плачет.) Ты ничего не понимаешь… и не хочешь меня понять. Ведь я
актриса, а ведь, по-твоему, нужно быть мне героиней какой-то. Да разве всякая женщина может быть героиней? Я
актриса… Если б я и вышла за тебя замуж, я бы скоро бросила тебя и ушла на сцену; хотя за
маленькое жалованье, да только б на сцене быть. Разве я могу без театра жить?
— Может быть. Вы признали меня непогрешающим судьей — ваше дело верить. Ну, как я теперь вам докажу, что двадцать лет тому назад я видел великую
актрису, что я тогда рыдал от «Сороки-воровки» [Историческая мелодрама (1815) Л.-Ш. Кенье и д’Обиньи.] и что все это было в
маленьком городке?
Однако вы полагаете, что семейство — в
маленьких деревеньках; ну, а ведь
актрисы берутся не из этих же деревенек, к которым нет проезда.
В нем я узнавал актеров и
актрис тогдашнего Нижегородского театра: первый актер Милославский, впоследствии известный антрепренер на юге, и сестры Стрелковы (в романе они называются Бушуевы), из которых старшая Ханея Ивановна попала в Московский
Малый театр и играла в моей комедии"Однодворец"уже в амплуа старух, нося имя своего мужа Таланова.
После смерти Лядовой опереточной примадонной была Кронеберг, из второстепенных
актрис Московского
Малого театра, из которой вышла великолепная"Прекрасная Елена". У ней оказалось приятное mezzo-сопрано, эффектность, пластика и прекрасная сценичная наружность. Петербург так ею увлекался, что даже строгие музыкальные критики, вроде Владимира Стасова, ходили ее смотреть и слушать и писали о ней серьезные статьи.
Доктор Б., видавшийся со мною часто — так же, как и нижегородец У., — познакомил меня с ассистентом Вирхова, добродушным
малым, которому Б. дал уже прозвище"щенок"за его несуразные движения. С этим"щенком"мы ходили смотреть мюнхенскую трагическую
актрису, тогда одну из самых талантливых на героическом амплуа.
Пирожков представился ей в эту минуту, его добрая усмешка, поощряющий тон, умные глаза сквозь очки. Она припомнила, что он весной, перед отъездом в деревню, рассказывал, какое жалованье получают теперь
актрисы в провинции, да не на оперетки только, — на драму, комедию, ingénues [инженю (фр.).]. Ему говорил в клубе член комитета. Он приводил цифры. Есть
актрисы — их несколько —
меньше тысячи рублей в месяц «и слышать не хотят».
— Я пришла сюда, чтобы научиться искусству, которое я люблю всем сердцем, всем существом моим… Не знаю, что выйдет из меня:
актриса или бездарность, но… какая-то огромная сила владеет мною… Что-то поднимает меня от земли и носит вихрем, когда я читаю стихи в лесу, в поле, у озера или просто так, дома… В моих мечтах я создала замок Трумвиль, в котором была я принцессой Брандегильдой, а мой муж рыцарем Трумвилем… А мой
маленький принц, мой ребенок…
Под легкое поскрипывание возка мечты мои разлетаются, как большие радужные птицы… Будущее сияет.
Маленький принц, твоя мама сумеет стать
актрисой!
«Если не примут на Образцовую, надо забирать
маленького принца и Матрешу и ехать кочевать по провинции… Провинциальная
актриса с семьей — ах, как это тяжело. Если бы еще рыцарь Трумвиль и тоненькая Брундегильда были богаты… Но, увы! Нам едва хватает на жизнь. Значит, необходимо остаться здесь, иными словами, сыграть так, чтобы вакансия на Образцовую сцену осталась за мной».
Неужели знаменитая артистка говорит это мне? Мне,
маленькой, никому не известной
актрисе? Я смотрю в синюю бездну этих прекрасных глаз и лепечу что-то несуразное.
— Господа, новость, и самая животрепещущая: скоро приезжает из Италии знаменитая
актриса, удивительный талант, Тина ди-Лоренцо, и я предлагаю почтить ее в первый же спектакль: отправить к ней
маленькую депутацию от третьекурсников Образцовой школы.
Надо, впрочем, отдать справедливость директору, что несмотря на то, что он на первых же порах отличил от других новую ученицу и стал явно и настойчиво за нею ухаживать, это не помешало ему убедиться в ее музыкальной неподготовленности и
маленьком голоске, и сдать ее в класс драматического искусства, на руки Марина — своего безопасного соперника в ферлакурстве, уверив Александру Яковлевну, что лишаясь ее как ученицы, он приносит жертву на алтарь искусства, так как у нее, по его мнению, разделенному с Мариным — авторитетом в этом деле, — несомненные задатки драматической
актрисы, и на его совести лежал бы грех лишения отечественной сцены ее лучшего будущего украшения.
— А ты, мой милый графчик, ты всегда верил, что я была честной девушкой, когда ты меня взял, или по крайней мере, совсем новичком в любви, девушкой с
маленьким пятнышком на прошлом, пятнышком, очень удобным для вас, мужчин, потому что оно облегчает как победу, так и разлуку. Успокойся, я прошла огонь и воду и медные трубы раньше, нежели на сцене опереточного театра стала разыгрывать неприступность… Вот тогда ты меня и узнал, мой милый графчик… Ты должен отдать мне справедливость, что я хорошая
актриса.