Неточные совпадения
— Покойник муж действительно имел эту слабость, и это всем известно, — так и вцепилась вдруг в него Катерина Ивановна, — но это был
человек добрый и благородный, любивший и уважавший семью свою; одно худо, что по доброте своей слишком
доверялся всяким развратным
людям и уж бог знает с кем он не пил, с теми, которые даже подошвы его не стоили! Вообразите, Родион Романович, в кармане у него пряничного петушка нашли: мертво-пьяный идет, а про детей помнит.
«Странный
человек этот лекарь!» — думала она, лежа в своей великолепной постели, на кружевных подушках, под легким шелковым одеялом… Анна Сергеевна наследовала от отца частицу его наклонности к роскоши. Она очень любила своего грешного, но доброго отца, а он обожал ее, дружелюбно шутил с ней, как с ровней, и
доверялся ей вполне, советовался с ней. Мать свою она едва помнила.
— Я не знаю, какие они были
люди. А Иван Иванович —
человек, какими должны быть все и всегда. Он что скажет, что задумает, то и исполнит. У него мысли верные, сердце твердое — и есть характер. Я
доверяюсь ему во всем, с ним не страшно ничто, даже сама жизнь!
То есть не припомню я вам всех его слов, только я тут прослезилась, потому вижу, и у Оли вздрогнули от благодарности губки: «Если и принимаю, — отвечает она ему, — то потому, что
доверяюсь честному и гуманному
человеку, который бы мог быть моим отцом»…
Несмотря на то, я очень его полюбил и совершенно ему
доверился во всех моих чувствах, ибо мыслю: на что мне тайны его, вижу и без сего, что праведен
человек.
Этой противоположности в самых основных воззрениях на литературную деятельность Островского было бы уже достаточно для того, чтобы сбить с толку простодушных
людей, которые бы вздумали
довериться критике в суждениях об Островском.
«
Доверяйся после этого
людям, выказывай благородную доверчивость!» — восклицал он в горести, сидя с новыми приятелями, в доме Тарасова, за бутылкой вина и рассказывая им анекдоты про осаду Карса и про воскресшего солдата.
Выходило тоже, что ее, конечно, смущали и
люди недобрые, и уж очень странно было, что она им так
доверялась.
— Знать и
доверяться! Этого недоставало! Впрочем, от тебя так и быть должно. И я-то чему удивляюсь. Господи! Да был ли когда другой такой
человек! Тьфу! А знаешь, что этот Ганька, или эта Варька ее в сношения с Настасьей Филипповной поставили?
Все это, разумеется, может случиться только тогда, когда мы всецело решимся
довериться тем истинам, которые выработаны частию
людьми нашего взгляда за границею, а частию нами самими. Будем лучше руководиться тем, что выработает время, то есть самая жизнь, нежели своим личным, минутным и, следовательно, не беспристрастным мнением».
Если
довериться ему безусловно со всеми выводами, какие он делает, то непонятно было бы, каким образом
люди живут.
— Благодарю вас, генерал, от души благодарю! — с облегченным сердцем говорил набоб, когда чтение кончилось. — Я во всем согласен с вами и очень рад, что нашел наконец
человека, которому могу вполне
довериться. Вот и Прейн то же говорит…
Гордея Евстратыча я знал в городе как хорошего
человека, потому ему и
доверился, а теперь вызнал вас, бабушка Татьяна, и, кажется, могу вам
довериться вполне.
Известно, что в тех комедиях раскольник всегда выставлялся каким-то диким и бессмысленным чудовищем, и таким образом комедия говорила: «Смотрите, вот они каковы; можно ли
доверяться их учению и соглашаться на их требования?» Так точно и «Горькая судьбина», рисуя нам Анания Яковлева, говорит: «Вот каков русский
человек, когда он почувствует немножко свое личное достоинство и вследствие того расходится!» И критики, признающие за «Горькой судьбиной» общее значение и видящие в Анании тип, делаются соучастниками этой клеветы, конечно ненамеренной со стороны автора.
Купавина. Чистота дело женское и очень немудреное; а как идет хозяйство у меня, я не имею и понятия. Бывают дела, которые выше моего соображения; я должна
доверяться посторонним
людям и, конечно, могу быть обманута.
— Как водится, герою уступают место и общество, — сказал мне Дюрок, — теперь, Санди, посвяти Попа во все драматические моменты. Вы можете ему
довериться, — обратился он к Попу, — этот ма…
человек сущий клад в таких положениях. Прощайте! Меня ждут.
Нельзя сомневаться, что есть
люди, имеющие этот дар, но им воспользоваться может только существо избранное, существо, которого душа создана по образцу их души, которого судьба должна зависеть от их судьбы… и тогда эти два созданья, уже знакомые прежде рождения своего, читают свою участь в голосе друг друга; в глазах, в улыбке… и не могут обмануться… и горе им, если они не вполне
доверятся этому святому таинственному влечению… оно существует, должно существовать вопреки всем умствованиям
людей ничтожных, иначе душа брошена в наше тело для того только, чтоб оно питалось и двигалось — что такое были бы все цели, все труды человечества без любви?
Опять-таки другой
человек, более серьезный, чем Бенни, не подорожил бы, может быть, и г-ном Герценом, который, как на смех, в ту пору
доверялся людям без разбора и часто уверял других в том, о чем и сам не был удостоверен; но Бенни не мог сказать всю правду г-ну Герцену.
Константин. Ну, дяденька, не ожидал. Кажется, знаете, какой я
человек! Можно
довериться без сумления. Стоит вам приказать словесно: выдай тому столько-то, тому столько-то — в точности исполню. Наследник у вас один я, а вы какую-то моду выдумали — завещание писать. Смешно даже.
Не надеясь на свои силы и желая найти совет и ободрение в ком-нибудь, начинающий поэт наш долго искал
человека, которому можно бы было
довериться и показать стихи свои.
Благо для
человека переносить несчастья этой земной жизни, ибо это влечет его в священное уединение его сердца, где он находит себя как бы изгнанником из своей родной земли и обязанным не
доверяться никаким мирским радостям.
Максим Комар первый уверовал, что иерусалимский старец не прост
человек, и за то старец во всем
доверился ему и сказал, что много нового надо ввести у араратских, одно исправить, другое дополнить, третье отменить.
— Ну, увлеклись,
доверились… Все это вздор! Поверьте, все вздор, кроме одного добра, которое
человек может сделать другому
человеку.
Он так быстро пошел к своей квартире, что попал совсем не в тот переулок, прежде чем выйти на площадь, где стоял собор. Сцена с этим „Петькой“ еще не улеглась в нем. Вышло что-то некрасивое, мальчишеское, полное грубого и малодушного задора перед
человеком, который „как-никак“, а
доверился ему, признался в грехах. Ну, он не хотел его „спасти“, поддержать бывшего товарища, но все это можно было сделать иначе…
И как один проступок часто влечет
человека к другому, так же случилось и здесь с достойною Магной. Для того чтобы помочь мне, презренному скомороху, который не стоил ее внимания по своему недостоинству, она нашла себя вынужденной
довериться еще некоторому юноше, по имени Магистриан.
Пирогову
доверялись и его хвалили не только взрослые и умные
люди, но даже «дети» и, кажется, «камни».
Подснежников. Полноте сокрушаться. Вы еще так молоды, начали жизнь только бедностью, горем, изменою… вас ждет еще впереди любовь
человека, который будет уметь ценить ваши достоинства, для которого ваше слово будет законом, ваши радости его счастьем. Послушайтесь меня: забудьте все прошедшее,
доверьтесь моей любви… уедемте отсюда, в мою деревню. Клянусь, я посвящу вам жизнь свою… успокою старость вашего отца.
— Ранеев прислал мне его, как доверенного
человека. Не знаю отношений их друг к другу, но я, полагаясь на слово умирающего, истинного патриота,
доверилась Жучку и покуда не имею причины раскаиваться. Скажу вам русскую пословицу, хоть и немного грубую, сырую: «Мне хоть бы пес, да яйца нес». Послушаем, что скажет. Он доставил оружие матери Владислава, я имею на это доказательства, и если осмелится изменить нам, так сам на себя накинет петлю.
Любовь Аркадьевна Селезнева хотя еще смутно, но начинала понимать, что,
доверившись любимому
человеку, сделала непоправимую жизненную ошибку.
— Я, Марья Михайловна, пред вами лгать не хочу, — заговорила Ариша с большим достоинством. — Я точно люблю одного
человека, и он меня любит. В нашем звании, Марья Михайловна, тоже есть честность. Я ему
доверилась и знаю, что он беспременно на мне женится, да и сейчас бы женился, только слово я скажи. Он сколько раз просил меня об этом…
— Теперь мне совершенно ясны причины упорного молчания графа на письма и телеграммы его жены о тяжкой болезни его дочери… Они были скрыты вами… Вы глубоко виноваты перед
человеком, который вам
доверился, и вы ответите за это перед Богом…
— Я любила, — вдруг сказала она. — Меня также соблазнили. Я покинула дом, Россию, в своем слепом безумии считая себя любимой,
доверившись человеку, первому заговорившему мне о любви. Я носила уже тебя под сердцем… когда он… бросил меня…
Она стала полагаться лишь на себя и не
доверяться людям. Она во всем доискивалась причин, так что посланники прозвали ее «философом». Цесаревна научилась притворяться. То лежала больной при смерти, то танцевала до упаду, болтала, наряжалась, разыгрывала смиренницу, угождала императрице и ее фаворитам, подавляя отвращение к мужу.