Неточные совпадения
—
Любовь… — повторила она медленно, внутренним голосом, и вдруг, в то же время, как она отцепила кружево, прибавила: — Я оттого и не люблю этого слова, что оно для меня слишком много
значит, больше гораздо, чем вы можете понять, — и она взглянула ему в лицо. — До свиданья!
Что
значит, однако же, что и в паденье своем гибнущий грязный человек требует
любви к себе?
Я в первый раз в жизни изменил в
любви и в первый раз испытал сладость этого чувства. Мне было отрадно переменить изношенное чувство привычной преданности на свежее чувство
любви, исполненной таинственности и неизвестности. Сверх того, в одно и то же время разлюбить и полюбить —
значит полюбить вдвое сильнее, чем прежде.
И вдруг странное, неожиданное ощущение какой-то едкой ненависти к Соне прошло по его сердцу. Как бы удивясь и испугавшись сам этого ощущения, он вдруг поднял голову и пристально поглядел на нее; но он встретил на себе беспокойный и до муки заботливый взгляд ее; тут была
любовь; ненависть его исчезла, как призрак. Это было не то; он принял одно чувство за другое. Это только
значило, что та минута пришла.
— Нуте-ко, давайте закусим на сон грядущий. Я без этого — не могу, привычка. Я, знаете, четверо суток провел с дамой купеческого сословия, вдовой и за тридцать лет, — сами вообразите, что это
значит! Так и то, ночами, среди сладостных трудов
любви, нет-нет да и скушаю чего-нибудь. «Извини, говорю, машер…» [Моя дорогая… (франц.)]
«Причаститься —
значит признать и почувствовать себя частью некоего целого, отказаться от себя. Возможно, что это воображается, но едва ли чувствуется. Один из самообманов, как «
любовь к народу», «классовая солидарность».
— Позволь, позволь, — кричал ей Варавка, — но ведь эта
любовь к людям, — кстати, выдуманная нами, противная природе нашей, которая жаждет не
любви к ближнему, а борьбы с ним, — эта несчастная
любовь ничего не
значит и не стоит без ненависти, без отвращения к той грязи, в которой живет ближний! И, наконец, не надо забывать, что духовная жизнь успешно развивается только на почве материального благополучия.
— Нет, — сердито ответил Дьякон и, с трудом вытащив ноги из-под стула, встал, пошатнулся. — Так вы,
значит, напишите
Любовь Антоновне, осторожненько, — обратился он к Варваре. — В мае, в первых числах, дойду я до нее.
Ведь это
значит, что вы принадлежите не прошлому, не
любви, что вы свободны…
«Эти выстрелы, — думал он, —
значат, может быть, что-нибудь другое: тут не
любовь, а иная тайна играет роль.
— Мы высказались… отдаю решение в ваши руки! — проговорил глухо Марк, отойдя на другую сторону беседки и следя оттуда пристально за нею. — Я вас не обману даже теперь, в эту решительную минуту, когда у меня голова идет кругом… Нет, не могу — слышите, Вера, бессрочной
любви не обещаю, потому что не верю ей и не требую ее и от вас, венчаться с вами не пойду. Но люблю вас теперь больше всего на свете!.. И если вы после всего этого, что говорю вам, — кинетесь ко мне…
значит, вы любите меня и хотите быть моей…
— Убедите себя, что мой покой, мои досуги, моя комната, моя… «красота» и
любовь… если она есть или будет… — это все мое и что посягнуть на то или другое —
значит…
— Что же вы не спросите меня, кузина, что
значит любить, как я понимаю
любовь?
— Вот что
значит Олимп! — продолжал он. — Будь вы просто женщина, не богиня, вы бы поняли мое положение, взглянули бы в мое сердце и поступили бы не сурово, а с пощадой, даже если б я был вам совсем чужой. А я вам близок. Вы говорите, что любите меня дружески, скучаете, не видя меня… Но женщина бывает сострадательна, нежна, честна, справедлива только с тем, кого любит, и безжалостна ко всему прочему. У злодея под ножом скорее допросишься пощады, нежели у женщины, когда ей нужно закрыть свою
любовь и тайну.
Правда и то, что и пролитая кровь уже закричала в эту минуту об отмщении, ибо он, погубивший душу свою и всю земную судьбу свою, он невольно должен был почувствовать и спросить себя в то мгновение: «Что
значит он и что может он
значить теперь для нее, для этого любимого им больше души своей существа, в сравнении с этим «прежним» и «бесспорным», покаявшимся и воротившимся к этой когда-то погубленной им женщине с новой
любовью, с предложениями честными, с обетом возрожденной и уже счастливой жизни.
Но это
значило только, что в
любви его к этой женщине заключалось нечто гораздо высшее, чем он сам предполагал, а не одна лишь страстность, не один лишь «изгиб тела», о котором он толковал Алеше.
«Тут уж бесспорно, тут право ее и его; тут ее первая
любовь, которую она в пять лет не забыла:
значит, только его и любила в эти пять лет, а я-то, я зачем тут подвернулся?
Видите,
значит, у меня давно была к нему
любовь, но как он не показывал ко мне никакого чувства и надежды у меня не было, чтобы я могла ему понравиться, то эта
любовь и замирала во мне, и я сама не понимала, что она во мне есть.
Девушка начинала тем, что не пойдет за него; но постепенно привыкала иметь его под своею командою и, убеждаясь, что из двух зол — такого мужа и такого семейства, как ее родное, муж зло меньшее, осчастливливала своего поклонника; сначала было ей гадко, когда она узнавала, что такое
значит осчастливливать без
любви; был послушен: стерпится — слюбится, и она обращалась в обыкновенную хорошую даму, то есть женщину, которая сама-то по себе и хороша, но примирилась с пошлостью и, живя на земле, только коптит небо.
Значит, о
любви к другому тут и толковать нечего: вовсе не в ней сущность дела.
Значит, когда нового-то порядку нет, по старому и живи: обирай да обманывай; по
любви тебе говор — хрр…
Значат, если при простом чувстве, слабом, слишком слабом перед страстью,
любовь ставит вас в такое отношение к человеку, что вы говорите: «лучше умереть, чем быть причиною мученья для него»; если простое чувство так говорит, что же скажет страсть, которая в тысячу раз сильнее?
—
Значит, он вас не любит. Это не
любовь, Вера Павловна.
Оказалось, однако, что кризис миновал благополучно, и вскоре пугавшие нас консисторские фигуры исчезли. Но я и теперь помню ту минуту, когда я застал отца и мать такими растроганными и исполненными друг к другу
любви и жалости.
Значит, к тому времени они уже сжились и любили друг друга тихо, но прочно.
Пищик(идет за ней).
Значит, теперь спать… Ох, подагра моя. Я у вас останусь… Мне бы,
Любовь Андреевна, душа моя, завтра утречком… двести сорок рублей…
Снять бремя свободы и подменить свободу принуждением
значит уничтожить тайну веры, которая и есть тайна благодатной свободы и свободной
любви,
значит превратить религиозную жизнь в принуждение видимых вещей, закрепить необходимость.
Если они терпят это,
значит у них уже потеряна
любовь к собственному благосостоянию, они привыкли к неимению ничего и мало заботятся о том, чтобы выйти из этого положения…
Они расстались. Евгений Павлович ушел с убеждениями странными: и, по его мнению, выходило, что князь несколько не в своем уме. И что такое
значит это лицо, которого он боится и которое так любит! И в то же время ведь он действительно, может быть, умрет без Аглаи, так что, может быть, Аглая никогда и не узнает, что он ее до такой степени любит! Ха-ха! И как это любить двух? Двумя разными
любвями какими-нибудь? Это интересно… бедный идиот! И что с ним будет теперь?
Виноват же во всем случившемся, а
значит, и в моей смерти, только один я, потому что, повинуясь минутному скотскому увлечению, взял женщину без
любви, за деньги.
Что ж, ведь это он правду сказал, меня любя, и это вовсе не
значит, что он обижал Наташу; напротив, он видел в ней самую сильную
любовь,
любовь без меры, до невозможности…
Что, стало быть, оскорбить ее
любовь —
значит оскорбить ее всё.
Вы, юноши и неюноши, ищущие в Петербурге мест, занятий, хлеба, вы поймете положение моего героя, зная, может быть, по опыту, что
значит в этом случае потерять последнюю опору, между тем как раздражающего свойства мысль не перестает вас преследовать, что вот тут же, в этом Петербурге, сотни деятельностей, тысячи служб с прекрасным жалованьем, с баснословными квартирами, с
любовью начальников, могущих для вас сделать вся и все — и только вам ничего не дают и вас никуда не пускают!
«Не знать предела чувству, посвятить себя одному существу, — продолжал Александр читать, — и жить, мыслить только для его счастия, находить величие в унижении, наслаждение в грусти и грусть в наслаждении, предаваться всевозможным противоположностям, кроме
любви и ненависти. Любить —
значит жить в идеальном мире…»
— Да так. Ведь страсть
значит, когда чувство, влечение, привязанность или что-нибудь такое — достигло до той степени, где уж перестает действовать рассудок? Ну что ж тут благородного? я не понимаю; одно сумасшествие — это не по-человечески. Да и зачем ты берешь одну только сторону медали? я говорю про
любовь — ты возьми и другую и увидишь, что
любовь не дурная вещь. Вспомни-ка счастливые минуты: ты мне уши прожужжал…
Ежели бы мы и мачеха были уверены во взаимной привязанности, это выражение могло бы означать пренебрежение к изъявлению признаков
любви; ежели бы мы уже были дурно расположены друг к другу, оно могло бы означать иронию, или презрение к притворству, или желание скрыть от присутствующего отца наши настоящие отношения и еще много других чувств и мыслей; но в настоящем случае выражение это, которое очень пришлось к духу Авдотьи Васильевны, ровно ничего не
значило и только скрывало отсутствие всяких отношений.
Без преувеличения можно сказать, что дрожь пронимала Аггея Никитича, когда он читал хоть и вычурные, но своего рода энергические страницы сего романа: княгиня, капитан, гибнувший фрегат,
значит, с одной стороны — долг службы, а с другой —
любовь, — от всего этого у Аггея Никитича захватывало дыхание.
— Я не знала, что вам только пьяному так это казалось и кажется!.. — проговорила с ударением и с заметным неудовольствием Катрин, совершенно искренно: читавшая
любовь, со всеми ее подробностями, за высочайшую поэзию, и затем она с гневным уже взором присовокупила: —
Значит, про тебя правду говорили, что ты совершенно испорченный человек!
—
Значит, — начала она припирать его к стене, — вы готовы жениться на девушке некрасивой, у которой есть обожатель и у которой будет скоро залог
любви к тому, и это еще когда Людмила соблаговолит за вас выйти, — а она вовсе не думает того, — и согласитесь, Аггей Никитич, что после всего этого вы смешны вашими воздыханиями и мечтаниями!
— Не знаю, почему они беспутные… Известно, господа требуют… Который господин нашу сестру на
любовь с собой склонил… ну, и живет она,
значит… с им! И мы с вами не молебны, чай, служим, а тем же, чем и мазулинский барин, занимаемся.
Лука(берет Настю за руку). Уйдем, милая! ничего… не сердись! Я — знаю… Я — верю! Твоя правда, а не ихняя… Коли ты веришь, была у тебя настоящая
любовь…
значит — была она! Была! А на него — не сердись, на сожителя-то… Он… может, и впрямь из зависти смеется… у него, может, вовсе не было настоящего-то… ничего не было! Пойдем-ка!..
Али, по-вашему, закон ничего не
значит?» Под такими началами, разумеется, чувотво
любви в Катерине не находит простора и прячется внутрь ее, сказываясь только по временам судорожными порывами.
—
Значит, ты их не любишь, если не ловил… А я ловил, даже за это из корпуса был исключён… И теперь стал бы ловить, но не хочу компрометироваться в глазах начальства. Потому что хотя
любовь к певчим птицам — и благородная страсть, но ловля их — забава, недостойная солидного человека… Будучи на твоём месте, я бы ловил чижиков — непременно! Весёлая птичка… Это именно про чижа сказано: птичка божия…
— Оказалось, по розыску моему, что слово это
значит обожание,
любовь, высокую
любовь к делу и порядку жизни. «Так! — подумал я, — так!
Значит — культурный человек тот будет, который любит дело и порядок… который вообще — жизнь любит — устраивать, жить любит, цену себе и жизнь знает… Хорошо!» — Яков Тарасович вздрогнул; морщины разошлись по лицу его лучами от улыбающихся глаз к губам, и вся его лысая голова стала похожа на какую-то темную звезду.
«Сам не помнит, так и не надо;
значит, совести нет», — говорила она, и еще сильнее разрывалась над работой, которою и питала, и обогревала детей своей отверженной
любви.
— Какая у нас в деревне
любовь? — ответил Степан и усмехнулся. — Собственно, сударыня, ежели вам угодно знать, я женат во второй раз. Я сам не куриловский, а из Залегоща, а в Куриловку меня потом в зятья взяли.
Значит, родитель не пожелал делить нас промежду себе — нас всех пять братьев, я поклонился и был таков, пошел в чужую деревню, в зятья. А первая моя жена померла в молодых летах.
«Но почему же эта женщина, — рассуждала и в этом случае Елена, — не постаралась сохранить
любовь мужа?» Князь сам ей рассказывал, что он давно разлюбил жену, потому что она никогда не разделяла ни одного из его убеждений;
значит, Елена тут ничем не была виновата.
— Но вы ошибаетесь, — продолжал князь. — Никакой ваш ответ не может оскорбить меня, или, лучше сказать, я не имею даже права оскорбляться на вас: к кому бы вы какое чувство ни питали, вы совершенно полновластны в том!.. Тут только одно: о вашей
любви я получил анонимное письмо,
значит, она сделалась предметом всеобщей молвы; вот этого, признаюсь, я никак не желал бы!..
Отказаться же от этой
любви —
значило опять обречь себя на скуку, на одиночество, а такая жизнь казалась княгине теперь больше невозможною, и она очень хорошо сознавала, что, оставаясь в Москве, не видеться с Миклаковым она будет не в состоянии.
— Не могу я послать к нему, потому что это
значило бы прямо — признаться ему в
любви.
—
Значит, только и делаете, что оплакиваете утраченную
любовь вашего недостойного супруга?