Неточные совпадения
Он уверяет, что славянофилов не
любили потому, что они были
христианами.
Скажут им: нужно
любить папеньку с маменькой — они
любят; прикинут сюда тетенек, дяденек, сестриц, братцев и даже православных
христиан — они и их помянут в молитвах своих.
Полемизируя с правым христианским лагерем, Вл. Соловьев
любил говорить, что гуманистический процесс истории не только есть христианский процесс, хотя бы то и не было сознано, но что неверующие гуманисты лучше осуществляют христианство, чем верующие
христиане, которые ничего не сделали для улучшения человеческого общества.
Как
христианин, я прощу и даже буду
любить вас; но как человек, и человек благородный, я поневоле буду вас презирать.
Плохо, сыне, плохо! ныне
христиане стали скупы; деньгу
любят, деньгу прячут. Мало богу дают. Прииде грех велий на языцы земнии. Все пустилися в торги, в мытарства; думают о мирском богатстве, не о спасении души. Ходишь, ходишь; молишь, молишь; иногда в три дни трех полушек не вымолишь. Такой грех! Пройдет неделя, другая, заглянешь в мошонку, ан в ней так мало, что совестно в монастырь показаться; что делать? с горя и остальное пропьешь: беда да и только. — Ох плохо, знать пришли наши последние времена…
Он был
христианин, и даже, как все о нем говорят, большой
христианин:
любил духовное чтение, духовную беседу и вел чисто (не окончено).
— О, всех! всех, мои Иоганус! — отвечала опять Софья Карловна, и василеостровский немец Иоган-Христиан Норк так спокойно глядел в раскрывавшиеся перед ним темные врата сени смертной, что если бы вы видели его тихо меркнувшие очи и его посиневшую руку, крепко сжимавшую руку Софьи Карловны, то очень может быть, что вы и сами пожелали бы пред вашим походом в вечность услыхать не вопль, не вой, не стоны, не многословные уверения за тех, кого вы
любили, а только одно это слово; одно ваше имя, произнесенное так, как произнесла имя своего мужа Софья Карловна Норк в ответ на его просьбу о детях.
Вот уж который день, брат
Христиан,
Мы сходимся с тех пор, как ты помолвлен
Со Ксенией, и каждый раз тебя,
Мне кажется, мы оба больше
любим,
Могли б тебя мы слушать без конца,
Но ты досель о родине нам только
Рассказывал своей…
Нам Власьев
И Салтыков так донесли. Ты
любишьИскать везде опасность,
Христиан,
То укрощать коней, то по волнам
Ладьею править в бурю?
Не потому его
Люблю я,
Христиан, что он отец мне;
Нет, я за то
люблю его, что он
Так мало мыслит о себе!
Плакать!
Тебе ль со мною плакать?..
любила ль ты
Как я?..
любила ль чужеземца,
Любила ль
христианина, была ли
Им презрена как я?.. Ах! Сара! Сара!
Мое блаженство кончилось надолго!
И вот плоды моих надежд, мечтаний,
Плоды недоспанных ночей и беспокойств!..
О, сжалься надо мною, небо!
Скорей в сырую землю, поскорей,
Покуда я себя роптаньем не лишила
Спокойствия и там…
Не возражай, еврей!
Я до тебя имею просьбу… лишь одну,
Одну: дай мне червонцев пять взаймы.
Я знаю, что жиды все деньги
любятИ
христианам не вверяют их;
И в этом правы. — Но меня ты знаешь!
Я преступление свершу, но всё отдам
Твои червонцы… вот вся просьба.
Марья Ивановна. Ну, все равно, в этом роде. Нет, ты
христианин, ты хочешь делать добро, говоришь, что
любишь людей, за что же ты казнишь ту женщину, которая отдала тебе всю свою жизнь?
Так что если бы в христианском учении и не было высказано то, что всякий
христианин должен платить добром за зло и
любить ненавидящих, врагов, всякий понимающий ученье сам для себя вывел бы это требование любви.
Слушай: они стали
христианами, но мой отец по-прежнему
любил тебя.
Нужно отдать себе полный отчет в глубоком различии между так наз. гуманностью, составляющей душу этого прогресса, и христианской любовью, которая может показаться совсем не гуманною и даже суровой в своей требовательности (как это
любил даже преувеличенно подчеркивать К. Н. Леонтьев [См.: Леонтьев К. Н. Наши новые
христиане.
— Брат, не убивай! — кротко молила Арабелла. — Помни, мы —
христиане! Иисус Христос сказал: «
Любите врагов ваших!»
— Нет, ты
христианин, ты хочешь делать добро, говоришь, что
любишь людей, за что же ты казнишь ту женщину, которая отдала тебе всю свою жизнь?
«Ведь нужно подумать о том, — говорит Тареев, — что значит быть
христианином: это значит
любить до смерти, возненавидеть себя, возненавидеть отца, мать, жену, детей.
— Кому ж иному может служить русский? Иссуши, Матерь Божия, руку того, кто поднимет ее на помощь врагам отечества! И ты, если истинный
христианин, если
любишь святую Русь, должен не губить меня, а помогать мне.
—
Христианин!.. Ах, ты
христианин! Так вот что!..
Христиане — это те, которых все презирают и гонят!.. Это те, которых учитель хотел, чтобы люди отрекались от счастья
любить; но ведь это, Зенон, безрассудно — бороться с природой. Ее одолеть невозможно, да и зачем это нужно?.. Ты мой, Зенон, да? Ты пылаешь любовью ко мне, ты не в силах противиться мне, я
люблю тебя, Зенон, я тебя призываю! — и с этим она рванулась к нему, и уста ее соединились с его устами.
И всё это делается после того, как нам,
христианам, 1800 лет тому назад объявлена нашим богом заповедь вполне ясная и определенная: «не считай людей других народов своими врагами, а считай всех людей братьями и ко всем относись так же, как ты относишься к людям своего народа, и потому не только не убивай тех, которых называешь своими врагами, но
люби их и делай им добро».