Неточные совпадения
Всё было, вместе с отличным обедом и винами не от русских виноторговцев, а прямо заграничной разливки, очень благородно, просто и весело. Кружок людей в двадцать человек был подобран Свияжским из единомышленных, либеральных, новых деятелей и вместе остроумных и порядочных. Пили тосты, тоже полушутливые, и за нового губернского предводителя, и за губернатора, и за директора банка, и за «
любезного нашего
хозяина».
Любезный, гостеприимный
хозяин И. С. Унковский предоставлял ее в полное мое распоряжение.
Гость ждал и именно сидел как приживальщик, только что сошедший сверху из отведенной ему комнаты вниз к чаю составить
хозяину компанию, но смирно молчавший ввиду того, что
хозяин занят и об чем-то нахмуренно думает; готовый, однако, ко всякому
любезному разговору, только лишь
хозяин начнет его.
Я не хотел здесь останавливаться, но один из местных жителей узнал, кто мы такие, и просил зайти к нему напиться чаю. От хлеба-соли отказываться нельзя.
Хозяин оказался человеком весьма
любезным. Он угощал нас молоком, белым хлебом, медом и маслом. Фамилии его я не помню, но от души благодарю его за радушие и гостеприимство.
«За здоровье
любезных гостей моих!» — провозгласил
хозяин, откупоривая вторую бутылку, — и гости благодарили его, осушая вновь свои рюмки.
Благодарю тебя,
любезный друг Иван, за добрые твои желания — будь уверен, что всегда буду уметь из всякого положения извлекать возможность сколько-нибудь быть полезным. Ты воображаешь меня
хозяином — напрасно. На это нет призвания, разве со временем разовьется способность; и к этому нужны способы, которых не предвидится. Как бы только прожить с маленьким огородом, а о пашне нечего и думать.
Еспер Иваныч, войдя и увидя вместо
хозяина — хозяйку, ужасно сконфузился; но княгиня встретила его самым
любезным образом и прямо объяснила ему свою просьбу, чтобы он, бога ради, снабжал ее книгами.
Мы все стояли на пороге в дверях. Был тот миг, когда
хозяева и гости обмениваются наскоро последними и самыми
любезными словечками, а затем благополучно расходятся.
Хозяин, Иван Степанович Кириллов, очень беспокоился, как бы, с одной стороны, быть
любезным, европейски-любезным, но, с другой стороны, не уронить своего достоинства
хозяина в уезде.
— Засуха,
любезный господин, вовсе не от меня, засуха — от оврагов, как говорили мне очень учёные господа! Овражки вы развели, господа
хозяева, и спускаете воду, — засухи весьма жестокие ждут вас, судари мои!
— Не о шапке речь, — перервал
хозяин, — изволь допивать свой кубок! Да и ты,
любезный сосед, — продолжал он, обращаясь к Замятне, — прошу от других не отставать. Допивай… Вот так! люблю за обычай! Теперь просим покорно вот этого…
— Вот, боярин, молоко: кушай на здоровье! — сказал Алексей, войдя в избу. — Ну, деревенька! Словно после пожара — ничего нет! Насилу кой-как нашел два горшочка молока у одной старухи. Хорошо еще, что успел захватить хоть этот; а то какой-то проезжий хотел оба взять за себя.
Хозяин, дай мне хоть хлебца! да нет ли стаканчика браги? одолжи,
любезный!
— И, как видно, не больно исхарчился,
любезный, — примолвил Алексей. — Смотри, как растрепал стог сена! Навряд ли
хозяин скажет тебе спасибо.
Градобоев. Прикажете! А ты сперва подумай, велика ли ты птица, чтобы мне из-за тебя с
хозяином твоим ссориться. Ведь его за ворот не возьмешь, костылем внушения не сделаешь, как я вам делаю. Поди-ка заступись я за приказчика, что хозяева-то заговорят! Ни мучки мне не пришлют, ни лошадкам овсеца: вы, что ль, меня кормить-то будете? Ну, что, не прошла ль у тебя охота судиться-то? А то подожди, подожди, друг
любезный!
— В том-то и дело,
любезный! — возразил
хозяин. — Выпьем сегодня все до капли, и чтоб к завтрему в моем доме духу не осталось французского.
Скажу только, что, наконец, гости, которые после такого обеда, естественно, должны были чувствовать себя друг другу родными и братьями, встали из-за стола; как потом старички и люди солидные, после недолгого времени, употребленного на дружеский разговор и даже на кое-какие, разумеется, весьма приличные и
любезные откровенности, чинно прошли в другую комнату и, не теряя золотого времени, разделившись на партии, с чувством собственного достоинства сели за столы, обтянутые зеленым сукном; как дамы, усевшись в гостиной, стали вдруг все необыкновенно любезны и начали разговаривать о разных материях; как, наконец, сам высокоуважаемый
хозяин дома, лишившийся употребления ног на службе верою и правдою и награжденный за это всем, чем выше упомянуто было, стал расхаживать на костылях между гостями своими, поддерживаемый Владимиром Семеновичем и Кларой Олсуфьевной, и как, вдруг сделавшись тоже необыкновенно
любезным, решился импровизировать маленький скромный бал, несмотря на издержки; как для сей цели командирован был один расторопный юноша (тот самый, который за обедом более похож был на статского советника, чем на юношу) за музыкантами; как потом прибыли музыканты в числе целых одиннадцати штук и как, наконец, ровно в половине девятого раздались призывные звуки французской кадрили и прочих различных танцев…
Скажу только, что
хозяин был чрезвычайно
любезный и еще подвижной старик, лет 60; вышедший в отставку казачьим полковником, он женился на прелестной брюнетке Золотницкой, которой, когда я представлялся ей, было около 23 лет.
Мы последовали приглашению радушного
хозяина и, признаюсь, даже не заметили, как прошло время в
любезной беседе.
Хозяин представлял
любезного весельчака: смеялся и заставлял смеяться, рассказывая множество нескромных анекдотов «веселого прошедшего времени», которые неприятно было слышать из уст слепого старика.
Перчихин(является в дверях, за ним молча входит Поля). Мир сему дому,
хозяину седому, хозяйке-красотке, чадам их
любезным — во веки веков!
— Мишка! Стакан! — закричал он. —
Хозяин! Друг ты мой
любезный! Вот радость-то, право!.. — вскричал он, заваливаясь пьяною головой в телегу, и начал угощать мужиков и баб водкою. Мужики выпили, бабы отказывались. — Родные вы мои, чем мне вас одарить? — восклицал Алеха, обнимая старух.
Чин чином благословили новобрачных родители, потом расцеловались с ними. Перецеловались молодые и с Груней, и с кумом Иваном Григорьичем. Скоро набралось людей полна горница. Радостно все поздравляли молодых с законным браком,
хозяев поздравляли с зятем
любезным.
И Неверле, кавалерийский офицер, окончивший Сен-Сирское училище, и Робен, политехник, служивший в артиллерии, были очень милые,
любезные люди, что не мешало, однако, одному из них относиться к анамитам с тем презрением и даже жестокостью, которые с первых дней поразили Володю и заставили его горячо спорить с одним из своих
хозяев. Поводом послужила возмутительная сцена.
— К чаю милости просим, — отвечал тучный лысый купчина и приказал половому: — Тащи-ка,
любезный, еще шесть парочек. Да спроси у
хозяина самого наилучшего лянсину. Не то, мол, гости назад отошлют и денег копейки не заплатят.
— А вот и икорка с балычком, вот и водочка целительная, — сказал Василий Петрович. — Милости просим, Никита Федорыч. Не обессудьте на угощенье — не домашнее дело, что
хозяин дал, то и Бог послал. А ты,
любезный, постой-погоди, — прибавил он, обращаясь к любимовцу.
— А, а… вы пришли! — увидел меня
хозяин. — Так вы уж,
любезный, смотрите: играть как следует, и главное — не напиваться…
— Я примусь за дело, и вы,
любезный князь, увидите, что, благодаря ласке
хозяина типографии, я кой-как поднаторел в его деле.
Злодеи высыпали на площадь, а из окон домов бросали им оружие,
хозяева же домов, где жили русские, еще накануне
любезные до приторности, напали на своих постояльцев сонных, раздетых… Жены и дети польских панов бросали каменьями из окон в бежавших, застигнутых врасплох несчастных. Из 8000 русских половина была перебита или изувечена.