Неточные совпадения
— Нет, я думаю, княгиня
устала, и
лошади ее не интересуют, — сказал Вронский Анне, предложившей пройти до конного завода, где Свияжский хотел видеть нового жеребца. — Вы подите, а я провожу княгиню домой, и мы поговорим, — сказал он, — если вам приятно, — обратился он к ней.
Володя заметно важничал: должно быть, он гордился тем, что приехал на охотничьей
лошади, и притворялся, что очень
устал. Может быть, и то, что у него уже было слишком много здравого смысла и слишком мало силы воображения, чтобы вполне наслаждаться игрою в Робинзона. Игра эта состояла в представлении сцен из «Robinson Suisse», [«Швейцарского Робинзона» (фр.).] которого мы читали незадолго пред этим.
Потом снова скакали взмыленные
лошади Власовского, кучер останавливал их на скаку, полицмейстер, стоя, размахивал руками, кричал в окна домов, на рабочих, на полицейских и мальчишек, а окричав людей,
устало валился на сиденье коляски и толчком в спину кучера снова гнал
лошадей. Длинные усы его, грозно шевелясь, загибались к затылку.
— А — и не надо ехать! Кум правильно сообразил:
устали вы, куда вам ехать? Он
лошадь послал за уполномоченными, к вечеру явятся. А вам бы пришлось ехать часов в шесть утра. Вы — как желаете: у меня останетесь или к Фроленкову перейдете?
К Самгину подошли двое: печник, коренастый, с каменным лицом, и черный человек, похожий на цыгана. Печник смотрел таким тяжелым, отталкивающим взглядом, что Самгин невольно подался назад и встал за бричку. Возница и черный человек, взяв
лошадей под уздцы, повели их куда-то в сторону, мужичонка подскочил к Самгину, подсучивая разорванный рукав рубахи, мотаясь, как волчок, который уже
устал вертеться.
— Приехала сегодня из Петербурга и едва не попала на бомбу; говорит, что видела террориста, ехал на серой
лошади, в шубе, в папахе. Ну, это, наверное, воображение, а не террорист. Да и по времени не выходит, чтоб она могла наскочить на взрыв. Губернатор-то — дядя мужа ее. Заезжала я к ней, — лежит, нездорова,
устала.
Вся эта сцена заняла минуту, но Самгин уже знал, что она останется в памяти его надолго. Он со стыдом чувствовал, что испугался человека в красной рубахе, смотрел в лицо его, глупо улыбаясь, и вообще вел себя недостойно. Варвара, разумеется, заметила это. И, ведя ее под руку сквозь трудовую суету, слыша крики «Берегись!», ныряя под морды
усталых лошадей, Самгин бормотал...
Бальзаминов. Еще как благополучно-то! Так, маменька, что я думаю, что не переживу от радости. Теперь, маменька, и дрожки беговые, и
лошадь серая, и все… Ух,
устал!
«Тимофей! куда ты? с ума сошел! — кричал я, изнемогая от усталости, — ведь гора велика, успеешь
устать!» Но он махнул рукой и несся все выше,
лошади выбивались из сил и падали, собака и та высунула язык; несся один Тимофей.
Я
устал и с удовольствием поглядывал на хребет каждой лошадки; но жители не дают
лошадей, хотя я видел у одного забора множество их оседланных и привязанных.
Лошади, кречеты и медвежонок отнимали у Зоси остатки свободного дня, так что с мужем она виделась только вечером,
усталая и капризная.
Сороки перелетают с ракиты на ракиту; бабы, с длинными граблями в руках, бредут в поле; прохожий человек в поношенном нанковом кафтане, с котомкой за плечами, плетется
усталым шагом; грузная помещичья карета, запряженная шестериком рослых и разбитых
лошадей, плывет вам навстречу.
Через 1,5 часа я вернулся и стал будить своих спутников. Стрелки и казаки проснулись
усталые; сон их не подкрепил. Они обулись и пошли за конями.
Лошади не убегали от людей, послушно позволили надеть на себя недоуздки и с равнодушным видом пошли за казаками.
Из опыта выяснилось, что во время сильных дождей быть в дороге невыгодно, потому что пройти удается немного, люди и
лошади скоро
устают, седла портятся, планшет мокнет и т.д.
Та к как при ходьбе я больше упирался на пятку, то сильно натрудил и ее. Другая нога
устала и тоже болела в колене. Убедившись, что дальше я идти не могу, Дерсу поставил палатку, натаскал дров и сообщил мне, что пойдет к китайцам за
лошадью. Это был единственный способ выбраться из тайги. Дерсу ушел, и я остался один.
К сумеркам мы дошли до водораздела. Люди сильно проголодались,
лошади тоже нуждались в отдыхе. Целый день они шли без корма и без привалов. Поблизости бивака нигде травы не было. Кони так
устали, что, когда с них сняли вьюки, они легли на землю. Никто не узнал бы в них тех откормленных и крепких
лошадей, с которыми мы вышли со станции Шмаковка. Теперь это были исхудалые животные, измученные бескормицей и гнусом.
После этого перехода люди очень
устали,
лошади тоже нуждались в отдыхе. Мы решили простоять в Кокшаровке 3 суток.
Лошадь начинала
уставать, а с него пот катился градом, несмотря на то, что он поминутно был по пояс в снегу.
Оглянувшись, Анфим так и обомлел. По дороге бежал Михей Зотыч, а за ним с ревом и гиком гналась толпа мужиков. Анфим видел, как Михей Зотыч сбросил на ходу шубу и прибавил шагу, но старость сказывалась, и он начал
уставать. Вот уже совсем близко разъяренная, обезумевшая толпа. Анфим даже раскрыл глаза, когда из толпы вылетела пара
лошадей Ермилыча, и какой-то мужик, стоя в кошевой на ногах, размахивая вожжами, налетел на Михея Зотыча.
Иногда такие точки помелькают на крайних чертах горизонта и — пропадут; иногда выплывают на степь, вырастают и образуют целые полные фигуры всадников, плотно приросших кривыми ногами к тощим, но крепким, не знающим
устали, своим иноходцам: [В породе башкирских
лошадей очень много попадается иноходцев, почти всегда головастых, горбатых и вообще невысокого достоинства относительно резвости бега; но они очень покойны для верховой езды, и башкирцы очень любят на них ездить] это башкирцы, лениво, беспечно, всегда шагом разъезжающие по родной своей степи.
Успех травли и гоньбы происходит от того, что
лошадям и высоким на ногах собакам снег в две и две с половиной четверти глубины мало мешает скакать, а зверю напротив: он вязнет почти по уши, скоро
устает, выбивается из сил, и догнать его нетрудно.
Видишь ли, одна
лошадь отдыхает; а как эта
устанет, возьмусь за другую; дело-то и споро.
Чаще всего он привязывал ее к столбу, как
лошадь, и бил кнутом, пока не
уставал сам.
Не только не брячала ни одна сабля, но даже не пырхала ни одна
усталая лошадь, и, несмотря на все это, молодой предводитель отряда все-таки беспрестанно останавливался, строго произносил «тс» и с заячьей осторожностью то прислушивался к трепетному шепоту слегка колеблющихся вершин, то старался, кажется, пронизать своим взглядом чащу, окружающую трясину.
Мы с сестрицей никогда там не бывали, да и теперь бы отец не заехал, но так пришлось, что надобно было выкормить
усталых лошадей.
Мы проехали по всем бульварам, побывали на Девичьем поле, перепрыгнули чрез несколько заборов (сперва я боялся прыгать, но отец презирал робких людей, — и я перестал бояться), переехали дважды чрез Москву-реку — и я уже думал, что мы возвращаемся домой, тем более что сам отец заметил, что
лошадь моя
устала, как вдруг он повернул от меня в сторону от Крымского броду и поскакал вдоль берега.
Мать почти каждый день видела его: круто упираясь дрожащими от натуги ногами в землю, шла пара вороных
лошадей, обе они были старые, костлявые, головы их
устало и печально качались, тусклые глаза измученно мигали.
Прочие роты проваливались одна за другой. Корпусный командир даже перестал волноваться и делать сбои характерные, хлесткие замечания и сидел на
лошади молчаливый, сгорбленный, со скучающим лицом. Пятнадцатую и шестнадцатую роты он и совсем не стал смотреть, а только сказал с отвращением,
устало махнув рукою...
Он всегда говорил таким ломаным, вычурным тоном, подражая, как он сам думал, гвардейской золотой молодежи. Он был о себе высокого мнения, считая себя знатоком
лошадей и женщин, прекрасным танцором и притом изящным, великосветским, но, несмотря на свои двадцать четыре года, уже пожившим и разочарованным человеком. Поэтому он всегда держал плечи картинно поднятыми кверху, скверно французил, ходил расслабленной походкой и, когда говорил, делал
усталые, небрежные жесты.
Или, быть может, в слезах этих высказывается сожаление о напрасно прожитых лучших годах моей жизни? Быть может, ржавчина привычки до того пронизала мое сердце, что я боюсь, я трушу перемены жизни, которая предстоит мне? И в самом деле, что ждет меня впереди? новые борьбы, новые хлопоты, новые искательства! а я так
устал уж, так разбит жизнью, как разбита почтовая
лошадь ежечасною ездою по каменистой твердой дороге!
Тихо плывёт воз сена, от него пахнет прелью;
усталая лошадь идёт нога за ногу, голова её понуро опущена, умные глаза внимательно глядят на дорогу, густо засеянную говяжьими костями, яичной скорлупой, перьями лука и обрывками грязных тряпок.
На другой день вечером первый поезд был уже в семи верстах от Парашина; выкормили
усталых лошадей и, только начала заниматься летняя заря, нагрянули на широкий господский двор и подъехали прямо к известному подвалу, находившемуся возле самого флигеля, в котором жил Куролесов.
На другое утро то же самое, — те же станции, те же чаи, те же движущиеся крупы
лошадей, те же короткие разговоры с Ванюшей, те же неясные мечты и дремоты по вечерам, и
усталый, здоровый, молодой сон в продолжение ночи.
Табунщик, расседлав
усталую лошадь, отпускает ее и на первую, попавшуюся под руки, накидывает уздечку, оседлает, несмотря на то, что она бьется и артачится, и через минуту «околел в седле» и помчался.
Один из них, закутанный в широкий охабень, ехал впереди на борзом вороном коне и, казалось, совершенно не замечал, что метель становится час от часу сильнее; другой, в нагольном тулупе, сверх которого надет был нараспашку кафтан из толстого белого сукна, беспрестанно останавливал свою
усталую лошадь, прислушивался со вниманием, но, не различая ничего, кроме однообразного свиста бури, с приметным беспокойством озирался на все стороны.
Еще вторые петухи не пропели, как вдруг две тройки примчались к постоялому двору. Густой пар валил от
лошадей, и, в то время как из саней вылезало несколько человек, закутанных в шубы,
усталые кони, чувствуя близость ночлега, взрывали копытами глубокий снег и храпели от нетерпения.
Тяжелые вздохи раздавались за дверью — вздохи
лошади,
усталой и больной.
Но в конце улицы снова дребезжал экипаж, он катился торопливо, были слышны удары кнута о тело
лошади и её
усталое сопение. Ему казалось, что звуки неподвижно повисли в воздухе и будут висеть так всегда.
Все умные люди понимали, что
лошади Дон-Кихота не могли быть обыкновенными
лошадьми и, зная, что Зинка мужик лукавый, охотнее верили другому сказанию, что они, то есть Дон-Кихот и Зинка, где-то далеко, в каком-то дремучем лесу, чуть не под Киевом, сварили своих старых
лошадей в котле с наговорами и причитаниями по большой книге и, повинуясь этим заклинаниям, из котла в образе прежних их
лошадей предстали два духа, не стареющие и не знающие
устали.
— Тьфу, пропасть, как я
устал! — сказал Зарецкой, слезая с
лошади. — Авось французы дадут нам перевести дух!
Размытая проливными дождями проселочная дорога, по которой ехал Рославлев вместе с своим слугою, становилась час от часу тяжелее, и, несмотря на то, что они ехали в легкой почтовой тележке,
усталые лошади с трудом тащились шагом.
Лошади были крупные, четырехвершковые, сильные до невероятности, рысистые, не задушливые на бегу и не знавшие
устали.
Сонно и
устало подвигались солдаты и стражники — случайный отряд, даже не знавший о разгроме уваровской экономии, — и сразу даже не догадались, в чем дело, когда из-под кручи, почти в упор, их обсеяли пулями и треском. Но несколько человек упало, и
лошади у непривычных стражников заметались, производя путаницу и нагоняя страх; и когда огляделись как следует, те неслись по полю и, казалось, уже близки к лесу.
Юрий, выскакав на дорогу, ведущую в село Палицыно, приостановил
усталую лошадь и поехал рысью; тысячу предприятий и еще более опасений теснилось в уме его; но спасти Ольгу или по крайней мере погибнуть возле нее было первым чувством, господствующею мыслию его; любовь, сначала очень обыкновенная, даже не заслуживавшая имя страсти, от нечаянного стечения обстоятельств возросла в его груди до необычайности: как в тени огромного дуба прячутся все окружающие его скромные кустарники, так все другие чувства склонялись перед этой новой властью, исчезали в его потоке.
День — серенький; небо, по-осеннему, нахмурилось; всхрапывал, как
усталая лошадь, сырой ветер, раскачивая вершины ельника, обещая дождь. На рыжей полосе песчаной дороги качались тёмненькие фигурки людей, сползая к фабрике; три корпуса её, расположенные по радиусу, вцепились в землю, как судорожно вытянутые красные пальцы.
Статуя командора! Я даю
Прощальный ужин завтра и желал бы,
Чтоб на него пожаловала ты.
Скажи, придешь на ужин?
Статуя кивает.
Что за черт!
Я, кажется, не пьян, а вижу мутно.
Должно быть, я
устал. То к голове
Кровь приливает и туманит зренье.
Эй, Лепорелло!
Лошадей!
Лошадь того охотника, который гонит зверя по пятам, по всем извилинам и поворотам его бега, разумеется, должна гораздо скорее
устать, и тогда товарищ его сменяет; первый начинает мастерить, а второй гнать.
Он питался, кажется, только собственными ногтями, объедая их до крови, день и ночь что-то чертил, вычислял и непрерывно кашлял глухо бухающими звуками. Проститутки боялись его, считая безумным, но, из жалости, подкладывали к его двери хлеб, чай и сахар, он поднимал с пола свертки и уносил к себе, всхрапывая, как
усталая лошадь. Если же они забывали или не могли почему-либо принести ему свои дары, он, открывая дверь, хрипел в коридор...
В это мгновенье Квицинский со всей своей свитой — на трех телегах — появился у ворот.
Усталые лошади фыркали, люди один за одним соскакивали в грязь.
Пусть это будет хоть нетопленая избушка на курьих ножках в овражке, но все же в ней хоть не бьет так сердито вьюга и нет этого дерганья, которое ощущается при каждом усилии
лошадей переставить их
усталые ноги…