Неточные совпадения
Вот перед вечером выхватила у меня Оля деньги, побежала, приходит обратно: «Я, говорит, маменька, бесчестному человеку отмстила!» — «Ах, Оля, Оля, говорю, может,
счастья своего мы
лишились, благородного, благодетельного человека ты оскорбила!» Заплакала я с досады на нее, не вытерпела.
Не жалей меня: моя судьба нисколько не будет жалка оттого, что ты не
лишишься через меня
счастья.
Телегин. Позволь, Ваня. Жена моя бежала от меня на другой день после свадьбы с любимым человеком по причине моей непривлекательной наружности. После того я своего долга не нарушал. Я до сих пор ее люблю и верен ей, помогаю чем могу и отдал свое имущество на воспитание деточек, которых она прижила с любимым человеком.
Счастья я
лишился, но у меня осталась гордость. А она? Молодость уже прошла, красота под влиянием законов природы поблекла, любимый человек скончался… Что же у нее осталось?
Мутные и огромные волны хлестали через нас и окачивали с головой; по несчастью, Борисов, идя впереди, сбился с того броду, по которому прошел два раза, и попал на более глубокое место; вдруг он нырнул в воду, лошадь моя поплыла, и Евсеич отстал от меня; тут-то я почувствовал такой страх близкой смерти, которого я не забыл до сих пор; каждую минуту я готов был
лишиться чувств и едва не захлебнулся; по
счастью, глубина продолжалась не более двух или трех сажен.
Собрав силы, я приподнялся и увидел ее лицо. Глаза ее были закрыты, и она была неподвижна. Я чувствовал, как волосы шевелятся на моей голове. Я хотел бы
лишиться сознания. Я упал к ней на грудь и покрывал поцелуями это лицо, полчаса тому назад полное жизни и
счастья, доверчиво прижимавшееся к моей груди. Теперь оно было неподвижно и строго; маленькая ранка над глазом уже не сочилась кровью. Она была мертва.
— Зачем не употребил ты свою власть, — продолжала я, — не связал, не убил меня? Мне бы лучше было теперь, чем
лишиться всего, что составляло мое
счастье, мне бы хорошо, не стыдно было.
Она оставила нам мудрые законы Свои, источник блага и просвещения для самых отдаленных потомков; но нам казалось, что с Нею мы всего
лишились; что Она вся во гробе, и с нашим
счастием, делом рук Ее.
— Милая моя! Ну что ж нам делать? Так, значит, богу угодно было… Подлец я… Я продал тебя. Польстился на иродово богатство, чтоб ему пусто было… А что толку с этого богатства? Одно только беспокойство да хвастовство! Ни покоя, ни
счастья, ни чинов… Сидишь, как телепень, на одном месте, и ни шага вперед… Ты слышала? Андрюшка Маркузин в столоначальники вышел… Андрюшка, дурак этот! А я сижу… Господи, господи! Тебя
лишился,
счастья лишился. Подлец я! Мерзавец! Ты думаешь, хорошо мне будет на страшном суде?
Дядин. Позвольте, господа! После того инцидента я своего долга не нарушал. Я до сих пор ее люблю и верен ей, помогаю, чем могу, и завещал свое имущество ее деточкам, которых она прижила с любимым человеком. Я долга не нарушал и горжусь. Я горд!
Счастья я
лишился, но у меня осталась гордость. А она? Молодость уж прошла, красота под влиянием законов природы поблекла, любимый человек скончался, царство ему небесное… Что же у нее осталось? (Садится.) Я вам серьезно, а вы смеетесь.
Высшее
счастье — это бояться
лишиться своего
счастья.
— «Погибель ты себе готовишь, а не
счастье», — сказала матушка и даже
лишилась чувств от расстройства.
Положение молодой девушки было действительно безвыходно. В течение какого-нибудь месяца она
лишилась всего и уже подумывала поехать к своей сводной сестре Станиславе Лысенко, о которой хотя и не получала сведений за последние годы, но знала, что она замужем за майором Иваном Осиповичем Лысенко, жившим в Москве. Там, вдали от двора, где все напоминало ей ее разрушенное
счастье, надеялась она отдохнуть и успокоиться.