Неточные совпадения
В тоске сердечных угрызений,
Рукою стиснув пистолет,
Глядит на Ленского Евгений.
«Ну, что ж? убит», — решил сосед.
Убит!.. Сим страшным восклицаньем
Сражен, Онегин с содроганьем
Отходит и людей зовет.
Зарецкий бережно кладет
На сани труп оледенелый;
Домой везет он страшный клад.
Почуя мертвого, храпят
И бьются кони, пеной белой
Стальные мочат удила,
И
полетели как стрела.
Они дорогой самой краткой
Домой летят во весь опор.
Теперь послушаем украдкой
Героев наших разговор:
— Ну что ж, Онегин? ты зеваешь. —
«Привычка, Ленский». — Но скучаешь
Ты как-то больше. — «Нет, равно.
Однако в поле уж темно;
Скорей! пошел, пошел, Андрюшка!
Какие глупые места!
А кстати: Ларина проста,
Но очень милая старушка;
Боюсь: брусничная вода
Мне не наделала б вреда.
«Так вот вы какие гуси! Кротами под землей роетесь, а наружу щепки
летят. Нечего сказать, ловко действуете!» — подумал Розанов и, не возвращаясь
домой, нанял извозчика в Лефортово.
Как я пришла
домой, все мамаше и рассказала. А мамаше все становилось хуже и хуже. К гробовщику ходил один студент; он
лечил мамашу и велел ей лекарства принимать. А я ходила к дедушке часто; мамаша так приказывала.
Что ж, сударь? представься ему, что это опять лекарь
лечить его хочет; пошел
домой, ничего никому не сказал, да за ночь и удавился.
Gnadige Frau между тем об этих разговорах и объяснениях с прелестным существом в непродолжительном времени сообщила своему мужу, который обыкновенно являлся
домой только спать; целые же дни он возился в больнице, объезжал соседние деревни, из которых доходил до него слух, что там много больных,
лечил даже у крестьян лошадей, коров, и когда он таким образом возвратился однажды
домой и, выпив своей любимой водочки, принялся ужинать, то gnadige Frau подсела к нему.
Ветка на дереве зашевелилась, съежилась, почернела, закаркала и
полетела вдаль. Передонов дрогнул, дико крикнул и побежал
домой. Володин трусил за ним озабоченно, с недоумевающим выражением в вытаращенных глазах, придерживая на голове котелок и помахивая тросточкою.
Оленин уехал
домой. Вечером ему сказали, что Лукашка при смерти, но что татарин из-за реки взялся
лечить его травами.
Ну, вот что, дружок. Выкатывайся из шкафа,
лети к себе
домой и там жди. Мы к тебе сейчас будем. Все расскажешь. Только ты, уважаемый, ходу не вздумай дать. Мы тебя на дне моря найдем.
Он дал мне некрупную ассигнацию и отпустил от себя, потому что новые толпы просителей ожидали его. Я не шел
домой, а
летел, точно у меня выросли сзади крылья. По дороге я забежал в Палкин трактир и разом съел две порции бифштекса.
Машка же и Мишка с такою быстротой и с таким визгом
полетели босиком к дому по скользкой горе, что забежавшая с деревни на дворню собака посмотрела на них и вдруг, поджавши хвост, с лаем пустилась
домой, отчего визг Поликеевых наследников еще удесятерился.
Так в гости к тете Саше они и не пошли. Вернулись
домой и легли спать, и пока не заснули, все думали: «Куда-то
полетел наш папа?»
…А вьюга за огромными окнами недвижно бушует. А время
летит. А мне, кажется, пора
домой, потому что больна моя милейшая хозяйка, редакторша “Северных Записок”, которая и выводит меня в свет: сначала на свет страниц журналов (первого, в котором я печатаюсь), а сейчас — на свет этих люстр и лиц.
Проводивши княгиню, Гришка Шатун с обеими бабами
домой воротился. Докладывает, княгиня-де Варвара Михайловна на дороге разнемоглась, приказала остановиться в таком-то городе, за лекарем послала; лекарь был у нее, да помочь уже было нельзя, через трое суток княгиня преставилась. Письмо князю подал от воеводы того города, от лекаря, что
лечил, от попа, что хоронил. Взял письма князь и, не читавши, сунул в карман.
Работы у нас столько, что свободного времени нет ни минутки. Прихожу полуживая от усталости
домой, вожусь с моим маленьким «принцем», а вечером к восьми уже
лечу в театр.
Служитель опять побежал, а генерал зажег читальщикову свечечку да прямо покойника огнем под пятку… Тот враз и вскочил, а генерал его сейчас на извозчика да
домой, а потом в баню, а другого человека, буфетчика, к этим же докторам с письмами послал — к старшему и к двум его главным помощникам, — чтобы пришли к нему его самого
лечить.