Ручной чижик, серенький с желтым,
летал по комнате, точно душа дома; садился на цветы, щипал листья, качаясь на тоненькой ветке, трепеща крыльями; испуганный осою, которая, сердито жужжа, билась о стекло, влетал в клетку и пил воду, высоко задирая смешной носишко.
— А я жила в клетке… в клетке и родилась, и выросла, и жила. Мне все хотелось полетать, как другие птицы. Клетка стояла на окне, и я все смотрела на других птичек… Так им весело было, а в клетке так тесно. Ну девочка Аленушка принесла чашечку с водой, отворила дверку, а я и вырвалась. Летала,
летала по комнате, а потом в форточку и вылетела.
Ночью я не могла спать. Что-то большое и тяжелое давило мне грудь. Мне казалось, что какая-то громадная птица с лицом новой мамы
летает по комнате, стараясь меня задеть своими крыльями.
— Точно так. Вы хотите сказать, она боится птиц, когда
летают по комнате. Кажется, медведя в лесу не более бы испугалась. Что ни делал, ничем нельзя было отучить ее от этой странной боязни.
Неточные совпадения
Да, сегодня она у него, он у ней, потом в опере. Как полон день! Как легко дышится в этой жизни, в сфере Ольги, в лучах ее девственного блеска, бодрых сил, молодого, но тонкого и глубокого, здравого ума! Он ходит, точно
летает; его будто кто-то носит
по комнате.
Аня(печально). Это мама купила. (Идет в свою
комнату, говорит весело, по-детски.) А в Париже я на воздушном шаре
летала!
…В тесной и тёмной
комнате пили чай, лысый хохотал и вскрикивал так, что на столе звенела посуда. Было душно, крепко пахло горячим хлебом. Евсею хотелось спать, и он всё поглядывал в угол, где за грязным пологом стояла широкая кровать со множеством подушек.
Летало много больших, чёрных мух, они стукались в лоб, ползали
по лицу, досадно щекотали вспотевшую кожу. Евсей стеснялся отгонять их.
Marie испугалась. Она соскользнула с колен неподвижно сидевшего Долинского, пируэтом
перелетела его
комнату и исчезла за дверью. Augustine направилась за нею. Пропуская мимо себя последнюю, m-r le pretre со злостью очень сильно ударил ее шнурком
по тоненьким тафтяным панталончикам.
Сначала Григорий Иваныч не мог без смеха смотреть на мою жалкую фигуру и лицо, но когда, развернув какую-то французскую книгу и начав ее переводить, я стал путаться в словах, не понимая от рассеянности того, что я читал, ибо перед моими глазами
летали утки и кулики, а в ушах звенели их голоса, — воспитатель мой наморщил брови, взял у меня книгу из рук и, ходя из угла в угол
по комнате, целый час читал мне наставления, убеждая меня, чтобы я победил в себе вредное свойство увлекаться до безумия, до забвения всего меня окружающего…
Хочется обонять эти цветы, ждешь, что вот
слетит с них пчела и зажужит
по комнате, — так художественно выполнены шерстью цветы и пчелка.