Неточные совпадения
Заночевали мы по ту сторону Сихотэ-Алиня, на границе
лесных насаждений.
Ночью было сыро и холодно; мы почти не спали. Я все время кутался в одеяло и никак не мог согреться. К утру небо затянулось тучами, и начал накрапывать дождь.
За
ночь лесной пожар ушел далеко, но в воздухе все еще было дымно.
Лесная растительность. — Женьшень. — Заездка для ловли рыбы. — Истоки Тютихе. — Перевал Скалистый. — Верховья Имана. — Дерсу перед китайской кумирней. — Сильный вихрь. — Тихая
ночь. — Река Горбуша. — Пещеры. — Медведь добывает желуди. — Река Папигоуза. — Изюбры. — Тигр на охоте за оленями. — Факел. — Возвращение на бивак
Хотя они постоянно держатся в это время в частых
лесных опушках и кустах уремы, кроме исключительных и почти всегда ночных походов или отлетов для добыванья корма, но в одном только случае вальдшнепы выходят в чистые места: это в осеннее ненастье, когда кругом обложится небо серыми, низкими облаками, когда мелкий, неприметный дождь сеет, как ситом, и день и
ночь; когда все отдаленные предметы кажутся в тумане и все как будто светает или смеркается; когда начнется капель, то есть когда крупные водяные капли мерно, звонко и часто начнут падать с обвисших и потемневших древесных ветвей.
Но вы не будете там жить:
Тот климат вас убьет!
Я вас обязан убедить,
Не ездите вперед!
Ах! вам ли жить в стране такой,
Где воздух у людей
Не паром — пылью ледяной
Выходит из ноздрей?
Где мрак и холод круглый год,
А в краткие жары —
Непросыхающих болот
Зловредные пары?
Да… Страшный край! Оттуда прочь
Бежит и зверь
лесной,
Когда стосуточная
ночьПовиснет над страной…
Живут? Но молодость свою
Припомните… дитя!
Здесь мать — водицей снеговой,
Родив, омоет дочь,
Малютку грозной бури вой
Баюкает всю
ночь,
А будит дикий зверь, рыча
Близ хижины
лесной,
Да пурга, бешено стуча
В окно, как домовой.
С глухих лесов, с пустынных рек
Сбирая дань свою,
Окреп туземный человек
С природою в бою,
А вы?..
Показался ей
лесной зверь, чудо морское в своем виде страшныим, противныим, безобразныим, только близко подойти к ней не осмелился, сколько она ни звала его; гуляли они до
ночи темныя и вели беседы прежние, ласковые и разумные, и не чуяла никакого страха молода дочь купецкая, красавица писаная.
После душной ямы, после судов, кандалов и палок бродят они по всей своей воле, где захотят, где попригляднее и повольготнее; пьют и едят где что удастся, что бог пошлет, а по
ночам мирно засыпают где-нибудь в лесу или в поле, без большой заботы, без тюремной тоски, как
лесные птицы, прощаясь на
ночь с одними звездами небесными, под божиим оком.
— Вот это Хуцубани… там турки пока сидят, господствующие позиции, мы раз в июне ее заняли, да нас оттуда опять выгнали, а рядом с ним, полевее, вот эта
лесная гора в виде сахарной головы называется «Охотничий курган», его нашли охотники-пластуны, человек двадцать,
ночью отбили у турок без выстрела, всех перерезали и заняли…
В июльские вечера и
ночи уже не кричат перепела и коростели, не поют в
лесных балочках соловьи, не пахнет цветами, но степь все еще прекрасна и полна жизни.
— Буря идет, — сказал он через минуту. — Это вот я знаю. Ой-ой, заревет
ночью буря, сосны будет ломать, с корнем выворачивать станет!.. Заиграет
лесной хозяин… — добавил он тише.
Слыхал ты в январские
ночиМетели пронзительный вой,
И волчьи горящие очи
Видал на опушке
лесной,
Продрогнешь, натерпишься страху,
А там — и опять ничего!
Да видно хозяин дал маху —
Зима доконала его!..
Люди эти, как и
лесные хищники, боятся света, не показываются днем, а выползают
ночью из нор своих. Полночь — их время. В полночь они заботятся о будущей
ночи, в полночь они устраивают свои ужасные оргии и топят в них воспоминания о своей прежней, лучшей жизни.
И
ночью, заслышав издали тихий неуверенный вой, холодеет он от смертельной тоски: что-то созвучное своей доле слышит он в одиноком, злом и скорбном голосе
лесного, несчастного, всеми ненавидимого зверя.
И опять шумел в овраге ручей, и
лесная глушь звенела тихими голосами: чудесный месяц май! — в нем и
ночью не засыпает земля, гонит траву, толкает прошлогодний лист и живыми соками бродит по деревам, шуршит, пришептывается, гукает по далям.
Разбившись на маленькие отряды, как было принято, рассеялись в
ночи лесные братья.
В эту
ночь, последнюю перед началом действия, долго гуляли, как новобранцы, и веселились
лесные братья. Потом заснули у костра, и наступила в становище тишина и сонный покой, и громче зашумел ручей, дымясь и холодея в ожидании солнца. Но Колесников и Саша долго не могли заснуть, взволнованные вечером, и тихо беседовали в темноте шалашика; так странно было лежать рядом и совсем близко слышать голоса — казалось обоим, что не говорят обычно, а словно в душу заглядывают друг к другу.
Слобожане отмалчивались. Они боялись, как пройдут мимо Баламутского завода: их тут будут караулить… Да и дорога-то одна к Усторожью. Днем бродяги спали где-нибудь в чаще, а шли, главным образом, по
ночам. Решено было сделать большой круг, чтобы обойти Баламутский завод. Места попадались все
лесные, тропы шли угорами да раменьем, того гляди, еще с дороги собьешься. Приходилось дать круг верст в пятьдесят. Когда завод обошли, слобожане вздохнули свободнее.
Но кто убийца их жестокой?
Он был с седою бородой;
Не видя девы черноокой,
Сокрылся он в глуши
лесной.
Увы! то был отец несчастный!
Быть может, он ее сгубил;
И тот свинец его опасный
Дочь вместе с пленником убил?
Не знает он, она сокрылась,
И с
ночи той уж не явилась.
Черкес! где дочь твоя? глядишь,
Но уж ее не возвратишь!!.
В настоящую
лесную глушь забирается только белка да пестрый дятел; здесь же по
ночам ухает филин и тоскливо надрывается
лесная сирота, кукушка.
Весьма естественно, что какой-нибудь охотник, застигнутый
ночью в лесу, охваченный чувством непреодолимого страха, который невольно внушает темнота и тишина
ночи, услыхав дикие звуки, искаженно повторяемые эхом
лесных оврагов, принял их за голос сверхъестественного существа, а шелест приближающихся прыжков зайца — за приближение этого существа.
Помню, где-то за горою уже солнце всходило;
ночь пряталась в лесах и будила птиц; розовыми стаями облака над нами, а мы прижались у камня на росистой траве, и один воскрешает старину, а другой удивлённо исчисляет несчётные труды людей и не верит сказке о завоевании враждебной
лесной земли.
А весною, когда отец и мать, поднявшись с рассветом, уходят в далекое поле на работу и оставляют его одного-одинехонького вместе с хилою и дряхлою старушонкой-бабушкой, столько же нуждающейся в присмотре, сколько и трехлетние внучата ее, — о! тогда, выскочив из избы, несется он с воплем и криком вслед за ними, мчится во всю прыть маленьких своих ножек по взбороненной пашне, по жесткому, колючему валежнику; рубашонка его разрывается на части о пни и кустарники, а он бежит, бежит, чтоб прижаться скорее к матери… и вот сбивается запыхавшийся, усталый ребенок с дороги; он со страхом озирается кругом: всюду темень
лесная, все глухо, дико; а вот уже и
ночь скоро застигнет его… он мечется во все стороны и все далее и далее уходит в чащу бора, где бог весть что с ним будет…
Над ним со всех сторон свесились мохнатые лапы
лесной заросли, вверху еще освещенные солнцем, внизу уже охваченные сумраком наступающей
ночи.
«Солобуев, — говорила Варвара Михайловна, — увезет Наташу за пятьсот верст в
лесную <глушь>, на заводы, из которых и день и
ночь полымя пышет, так что и смотреть, говорят, страшно; а Шатов нам сосед, и ста верст не будет до его именья.
Короткая летняя
ночь быстро таяла, чёрный сумрак
лесной редел, становясь сизоватым. Впереди что-то звучно щёлкнуло, точно надломилась упругая ветвь, по лапам сосны, чуть покачнув их, переметнулась через дорогу белка, взмахнув пушистым хвостом, и тотчас же над вершинами деревьев, тяжело шумя крыльями, пролетела большая птица — должно быть, пугач или сова.
Ушёл я от них пред рассветом. Иду
лесною тропой и тихо пою — нет мочи молчать. Истекла дождём
ночь и побледнела, плывут над лесом похудевшие, усталые тучи, тяжело преклонилась к земле вдосталь напоённая влагою трава, лениво повисли ветви деревьев, но ещё бегут, журчат, играют весёлые ручьи, прячась в низинах от близкого солнца, чтобы за день не высушило их оно. Иду не торопясь и думаю...
По
ночам, когда она спала, ей снились целые горы досок и теса, длинные бесконечные вереницы подвод, везущих лес куда-то далеко за город; снилось ей, как целый полк двенадцатиаршинных, пятивершковых бревен стоймя шел войной на
лесной склад, как бревна, балки и горбыли стукались, издавая гулкий звук сухого дерева, все падало и опять вставало, громоздясь друг на друга...
Из живой твари только и прыгают по ней длинноносые голенастые кулики, ловя мошек и других толкунов, что о всякую пору и днем и
ночью роями вьются над
лесными болотами…
Лесные обитатели живут не по-нашему — обедают по
ночам…
Фленушка одна говорит. Тарантит, ровно сойка [Сойка —
лесная птица, Corvus glandarius.], бьет языком, ровно шерстобит струной. Василий Борисыч с Парашей помалкивают. А
ночь темней и темней надвигается, а в воздухе свежей и свежей.
Сумасшедший отец в вечер убийства, как показала потом прислуга, сидел у себя в
лесном домике и весь вечер сочинял письмо к исправнику, прося его обуздать мнимых воров, день и
ночь будто бы окружавших квартиру сумасшедшего…
Зайцы по
ночам кормятся. Зимой зайцы
лесные кормятся корою деревьев, зайцы полевые — озимями и травой, гуменники — хлебными зернами на гумнах. За
ночь зайцы прокладывают по снегу глубокий, видный след. До зайцев охотники — и люди, и собаки, и волки, и лисицы, и вороны, и орлы. Если бы заяц ходил просто и прямо, то поутру его сейчас бы нашли по следу и поймали; но бог дал зайцу трусость, и трусость спасает его.
Всю
ночь, пользуясь темнотой, шли они, пробираясь
лесной дорогой к позициям уже нащупанного врага. Дошли почти до самой опушки. Лес поредел, за ним потянулось все в кочках и небольших холмиках-буграх огромное поле. По ту сторону этого широкого пустыря, уходя своей стрельчатой верхушкой, подернутой дымкой дождевого тумана, высился белый далекий костел. К нему жались со всех сторон, как дети к матери, домишки-избы небольшого галицийского селения.