Неточные совпадения
Добежав уже до внешнего рва, все смешались
в глазах Козельцова, и он почувствовал боль
в груди и, сев на банкет, с огромным наслаждением увидал
в амбразуру, как толпы синих мундиров
в беспорядке бежали к своим
траншеям, и как по всему полю
лежали убитые и ползали раненые
в красных штанах и синих мундирах.
Сотни свежих окровавленных тел людей, за 2 часа тому назад полных разнообразных, высоких и мелких надежд и желаний, с окоченелыми членами,
лежали на росистой цветущей долине, отделяющей бастион от
траншеи, и на ровном полу часовни Мертвых
в Севастополе; сотни людей с проклятиями и молитвами на пересохших устах — ползали, ворочались и стонали, — одни между трупами на цветущей долине, другие на носилках, на койках и на окровавленном полу перевязочного пункта; а всё так же, как и
в прежние дни, загорелась зарница над Сапун-горою, побледнели мерцающие звезды, потянул белый туман с шумящего темного моря, зажглась алая заря на востоке, разбежались багровые длинные тучки по светло-лазурному горизонту, и всё так же, как и
в прежние дни, обещая радость, любовь и счастье всему ожившему миру, выплыло могучее, прекрасное светило.
На нашем бастионе и на французской
траншее выставлены белые флаги, и между ними
в цветущей долине, кучками
лежат без сапог,
в серых и синих одеждах, изуродованные трупы, которые сносят рабочие и накладывают на повозки. Ужасный тяжелый запах мертвого тела наполняет воздух. Из Севастополя и из французского лагеря толпы народа высыпали смотреть на это зрелище и с жадным и благосклонным любопытством стремятся одни к другим.
Всё те же были улицы, те же, даже более частые, огни, звуки, стоны, встречи с ранеными и те же батареи, бруствера и
траншеи, какие были весною, когда он был
в Севастополе; но всё это почему-то было теперь грустнее и вместе энергичнее, — пробоин
в домах больше, огней
в окнах уже совсем нету, исключая Кущина дома (госпиталя), женщины ни одной не встречается, — на всем
лежит теперь не прежний характер привычки и беспечности, а какая-то печать тяжелого ожидания, усталости и напряженности.
Бегите!» подбежал к
траншее,
в которой
лежала наша пехота, стреляя по французам.
Впрочем, Алексей Степаныч не чувствовал ни страху, ни отвращения; для него это была не новость, и сначала его даже забавляли и стук, и возня, и дерзкие прыжки этих противных животных, а потом он даже заснул, с подставкой
в руках,
лежа поперек кровати; но Софья Николавна беспрестанно его будила, и только по восхождении солнца, когда неприятель скрылся
в свои
траншеи, заснула бедная женщина.