Неточные совпадения
На зов явилась женщина с
тарелкой в руках, на которой
лежал сухарь, уже знакомый читателю. И между ними произошел такой разговор...
Клим разделся, прошел на огонь
в неприбранную комнату; там на столе горели две свечи, бурно кипел самовар, выплескивая воду из-под крышки и обливаясь ею, стояла немытая посуда,
тарелки с расковырянными закусками, бутылки,
лежала раскрытая книга.
По стенам, около картин, лепилась
в виде фестонов паутина, напитанная пылью; зеркала, вместо того чтоб отражать предметы, могли бы служить скорее скрижалями, для записывания на них, по пыли, каких-нибудь заметок на память. Ковры были
в пятнах. На диване
лежало забытое полотенце; на столе редкое утро не стояла не убранная от вчерашнего ужина
тарелка с солонкой и с обглоданной косточкой да не валялись хлебные крошки.
Я заглянул за борт: там целая флотилия лодок, нагруженных всякой всячиной, всего более фруктами. Ананасы
лежали грудами, как у нас репа и картофель, — и какие! Я не думал, чтоб они достигали такой величины и красоты. Сейчас разрезал один и начал есть: сок тек по рукам, по
тарелке, капал на пол. Хотел писать письмо к вам, но меня тянуло на палубу. Я покупал то раковину, то другую безделку, а более вглядывался
в эти новые для меня лица. Что за живописный народ индийцы и что за неживописный — китайцы!
Веревкин только вздохнул и припал своим красным лицом к
тарелке. После ботвиньи Привалов чувствовал себя совсем сытым, а
в голове начинало что-то приятно кружиться. Но Половодов время от времени вопросительно посматривал на дверь и весь просиял, когда наконец показался лакей с круглым блюдом, таинственно прикрытым салфеткой. Приняв блюдо, Половодов торжественно провозгласил, точно на блюде
лежал новорожденный...
Трактир Егорова кроме блинов славился рыбными расстегаями. Это — круглый пирог во всю
тарелку, с начинкой из рыбного фарша с вязигой, а середина открыта, и
в ней, на ломтике осетрины,
лежит кусок налимьей печенки. К расстегаю подавался соусник ухи бесплатно.
На залавке между тем
лежала приготовленная для щей говядина; кучер Семка
в углу на лавке, подложив под деревянное корыто свои рукавицы, рубил говядину для котлет; на окне
в тарелке стояло коровье масло и кринка молока, — одним словом, Домнушка почувствовала себя кругом виноватою.
Флигель,
в котором мы остановились, был точно так же прибран к приезду управляющего, как и прошлого года. Точно так же рыцарь грозно смотрел из-под забрала своего шлема с картины, висевшей
в той комнате, где мы спали. На другой картине так же
лежали синие виноградные кисти
в корзине, разрезанный красный арбуз с черными семечками на блюде и наливные яблоки на
тарелке. Но я заметил перемену
в себе: картины, которые мне так понравились
в первый наш приезд, показались мне не так хороши.
— Вы сами. Мало быть честным перед другими, надо быть честным перед самим собою. Ну вот, например:
лежит на
тарелке пирожное. Оно — чужое, но вам его захотелось съесть, и вы съели. Допустим, что никто
в мире не узнал и никогда не узнает об этом. Так что же? Правы вы перед самим собою? Или нет?
Подсудимый пискарь, еле живой,
лежал в неглубокой
тарелке на скамье подсудимых и тяжело дышал жабрами.
Спички оказались вовсе ненужными. На столе
в столовой горела свеча и стояла
тарелка, покрытая чистою салфеткою, под которой
лежал ломоть хлеба и кусок жареной индейки.
Кабинет Иванова. Письменный стол, на котором
в беспорядке
лежат бумаги, книги, казенные пакеты, безделушки, револьверы; возле бумаг лампа, графин с водкой,
тарелка с селедкой, куски хлеба и огурцы. На стенах ландкарты, картины, ружья, пистолеты, серпы, нагайки и проч. — Полдень.
Отворилась дверь
в маленький залец, и выступила из передней Настя и рядом с ней опять страшно размасленный Григорий. Поезжане стали за ними.
В руках у Насти была белая каменная
тарелка, которую ей подали
в передней прежние подруги, и на этой
тарелке лежали ее дары. Григорий держал под одною рукою большого глинистого гусака, а под другою такого же пера гусыню.
В дочери, рослой, неразговорчивой, тоже было что-то скучное и общее с Яковом. Она любила
лежать, читая книжки, за чаем ела много варенья, а за обедом, брезгливо отщипывая двумя пальчиками кусочки хлеба, болтала ложкой
в тарелке, как будто ловя
в супе муху; поджимала туго налитые кровью, очень красные губы и часто, не подобающим девчонке тоном, говорила матери...
На столе стояли неубранные
тарелки после чьего-то обеда,
лежала замаранная салфетка и валялись только что бывшие
в употреблении нож, вилка и ложка.
Дымов без сюртука,
в расстегнутой жилетке сидел за столом и точил нож о вилку; перед ним на
тарелке лежал рябчик.
Посидели
в литографии, где было накурено и сильно, до духоты, пахло тушью и красками; потом пошли
в его комнату, где было накурено, наплевано; на столе возле остывшего самовара
лежала разбитая
тарелка с темной бумажкой, и на столе и на полу было множество мертвых мух.
А
в тихой мельничной запруде, что
лежит внизу гладкая, точно на
тарелке, виднеется опрокинутое небо, и звезды мигают себе тихонечко, вот как всегда…
Купила мать слив и хотела их дать детям после обеда. Они
лежали на
тарелке. Ваня никогда не ел слив и все нюхал их. И очень они ему нравились. Очень хотелось съесть. Он все ходил мимо слив. Когда никого не было
в горнице, он не удержался, схватил одну сливу и съел. Перед обедом мать сочла сливы и видит, одной нет. Она сказала отцу.
Вторая комната удивила ее не меньше первой. Это была, по-видимому, столовая. И здесь все поражало своей крикливой, убогой роскошью. Старые, поломанные стулья чередовались с высокими кожаными табуретами.
В открытом буфете была расставлена наполовину перебитая посуда. На стенах висели деревянные
тарелки, резные плоды, блюда и расписные чучела гусей и фазанов. A на столе
лежала грязная, порванная
в нескольких местах скатерть и стоял с проломанным боком никелевый самовар.
Целовальник опять потянулся под стойку и вынул оттуда деревянную
тарелку, на которой
лежала какая-то рыба, жаренная
в конопляном масле, и положил на край
тарелки щепотку соли.
Внизу под лампою был столик, и на нем
лежали: гребешок с тонкими волосами, запутавшимися между зубьями, засохшие куски хлеба, облепленный хлебным мякишем большой нож и глубокая
тарелка, на дне которой,
в слое желтого подсолнечного масла,
лежали кружки картофеля и крошеный лук.