Неточные совпадения
На берегу
лежали самки и рядом с ними молодняк, а
в стороне около
пещер, выбитых волнением, дремали большие самцы.
Из больших кусков пробки построены горы,
пещеры, Вифлеем и причудливые замки на вершинах гор; змеею вьется дорога по склонам; на полянах — стада овец и коз; сверкают водопады из стекла; группы пастухов смотрят
в небо, где пылает золотая звезда, летят ангелы, указывая одною рукой на путеводную звезду, а другой —
в пещеру, где приютились богоматерь, Иосиф и
лежит Младенец, подняв руки
в небеса.
Когда же полдень над главою
Горел
в лучах, то пленник мой
Сидел
в пещере, где от зною
Он мог сокрыться. Под горой
Ходили табуны. —
ЛежалиВ тени другие пастухи,
В кустах,
в траве и близ реки,
В которой жажду утоляли…
И там-то пленник мой глядит:
Как иногда орел летит,
По ветру крылья простирает,
И видя жертвы меж кустов,
Когтьми хватает вдруг, — и вновь
Их с криком кверху поднимает…
Так! думал он, я жертва та,
Котора
в пищу им взята.
Сквозь листья дождик пробирался;
Вдали на тучах гром катался;
Блистая, молния струёй
Пещеру темну озаряла,
Где пленник бедный мой
лежал,
Он весь промок и весь дрожал… //....................
Гроза по-малу утихала;
Лишь капала вода с дерев;
Кой-где потоки меж холмов
Струею мутною бежали
И
в Терек с брызгами впадали.
Черкесов
в темном поле нет…
И тучи врозь уж разбегают,
И кой-где звездочки мелькают;
Проглянет скоро лунный свет.
Не понял он ее стремленья,
Ее печали и волненья;
Не думал он, чтобы она
Из жалости одной пришла,
Взглянувши на его мученья;
Не думал также, чтоб любовь
Точила сердце
в ней и кровь;
И
в страшном был недоуменье… //....................
Но
в эту ночь ее он ждал…
Настала ночь уж роковая;
И сон от очей отгоняя,
В пещере пленник мой
лежал.
Яркий свет костра снова освещал
пещеру. У самого огня
лежал юный путник, спасенный Керимом. Юноша все еще не пришел
в чувство. Высокая белая папаха с атласным малиновым верхом была низко надвинута на лоб… Тонкий прямой нос с горбинкой, полураскрытый алый рот с жемчужной подковкой зубов. Длинные ресницы, черные, сросшиеся на переносице брови подчеркивали белизну кожи. Лицо казалось воплощением строгой юношеской красоты.