Неточные совпадения
— Я не такой теперь… что был тогда, Андрей, — сказал он наконец, — дела мои, слава Богу,
в порядке: я не
лежу праздно, план почти кончен, выписываю два журнала; книги, что ты оставил, почти все прочитал…
Я все время не считал мою кучу денег и только пригребал руками, а перед Афердовым тоже все время
лежали деньги, и как раз сейчас подле моих, но
в порядке и сосчитанные.
В основе русской истории
лежит знаменательная легенда о призвании варяг-иностранцев для управления русской землей, так как «земля наша велика и обильна, но
порядка в ней нет».
На сон грядущий она отпирает денежный ящик и удостоверяется, все ли
в нем
лежит в том
порядке,
в котором она всегда привыкла укладывать. Потом она припоминает, не забыла ли чего.
Однажды заведенные
порядки служили законом, а представление о бесконечной растяжимости мужицкого труда
лежало в основании всех расчетов.
А так как и без того
в основе установившихся
порядков лежало безусловное повиновение, во имя которого только и разрешалось дышать, то всем становилось как будто легче при напоминании, что удручающие вериги рабства не были действием фаталистического озорства, но представляли собой временное испытание,
в конце которого обещалось воссияние
в присносущем небесном свете.
Правда романтиков
в недовольстве конечностью и закованностью этого мира,
в устремленности к тому, что
лежит за пределами рационального
порядка.
Семья
лежит еще
в природном
порядке, находится еще во власти дурной множественности.
И он принялся быстро перебирать
в памяти все впечатления дня
в обратном
порядке. Магазин Свидерского; духи; нанял извозчика Лейбу — он чудесно ездит; справляется на почте, который час; великолепное утро; Степан… Разве
в самом деле Степан? Но нет — для Степана
лежит отдельно
в кармане приготовленный рубль. Что же это такое? Что?
Тетрадки ее были
в порядке; книжки чисты и не запятнаны. У нее была шкатулка, которую подарила ей сама maman (директриса института) и
в которой
лежали разные сувениры. Сувениров было множество: шерстинки, шелковинки, ленточки, цветные бумажки, и все разложены аккуратно, к каждому привязана бумажка с обозначением, от кого и когда получен.
На большом письменном столе
лежало множество бумаг, но
в совершеннейшем
порядке.
Одним утром она, по обыкновению, собралась встать с постели и не могла. Она не ощущала никакой особенной боли, ни на что не жаловалась, а просто не могла встать. Ее даже не встревожило это обстоятельство, как будто оно было
в порядке вещей. Вчера сидела еще у стола, была
в силах бродить — нынче
лежит в постели, «неможется». Ей даже покойнее чувствовалось. Но Афимьюшка всполошилась и, потихоньку от барыни, послала гонца к Порфирию Владимирычу.
Действительно, они
лежали здесь,
в полном
порядке, с письмом, засунутым
в щель чемодана.
Часа через три он возвратился с сильной головной болью, приметно расстроенный и утомленный, спросил мятной воды и примочил голову одеколоном; одеколон и мятная вода привели немного
в порядок его мысли, и он один,
лежа на диване, то морщился, то чуть не хохотал, — у него
в голове шла репетиция всего виденного, от передней начальника губернии, где он очень приятно провел несколько минут с жандармом, двумя купцами первой гильдии и двумя лакеями, которые здоровались и прощались со всеми входящими и выходящими весьма оригинальными приветствиями, говоря: «С прошедшим праздничком», причем они, как гордые британцы, протягивали руку, ту руку, которая имела счастие ежедневно подсаживать генерала
в карету, — до гостиной губернского предводителя,
в которой почтенный представитель блестящего NN-ского дворянства уверял, что нельзя нигде так научиться гражданской форме, как
в военной службе, что она дает человеку главное; конечно, имея главное, остальное приобрести ничего не значит; потом он признался Бельтову, что он истинный патриот, строит у себя
в деревне каменную церковь и терпеть не может эдаких дворян, которые, вместо того чтоб служить
в кавалерии и заниматься устройством имения, играют
в карты, держат француженок и ездят
в Париж, — все это вместе должно было представить нечто вроде колкости Бельтову.
Наверху и также
в конторе на полках
лежал товар
в кипах, пачках и бумажных коробках,
в расположении его не было видно ни
порядка, ни красоты, и если бы там и сям из бумажных свертков сквозь дыры не выглядывали то пунцовые нити, то кисть, то конец бахромы, то сразу нельзя было бы догадаться, чем здесь торгуют.
Вопросы эти как-то невольно пришли мне на мысль во время моего вытрезвления от похождений с действительными статскими кокодессами. А так как, впредь до окончательного приведения
в порядок желудка, делать мне решительно было нечего, то они заняли меня до такой степени, что я целый вечер
лежал на диване и все думал, все думал. И должен сознаться, что результаты этих дум были не особенно для меня лестны.
Извинился и вышел. Над постелью, крытой белым тканевым одеялом, поблескивал маленький золоченый образок, был привязан к железному пруту — сразу и не заметишь.
В порядке лежали на столе книги
в переплетах и тетради; на толстой, по-видимому, давнишней, оправленной
в дерево резине было вырезано ножичком: «Александр Погодин, уч…» — дальше состругано. Так хорошо изучил дом Колесников, а теперь, казалось, что
в первый раз попал.
Когда она, уже утихшая и бледная,
лежала, укрытая простынями, когда младенец поместился
в люльке рядом и все пришло
в порядок, я спросил у нее...
Иван Никифорович,
в упрек Ивану Ивановичу, выстроил новый гусиный хлев, хотя немного подальше прежнего, и совершенно застроился от Ивана Ивановича, так что сии достойные люди никогда почти не видали
в лицо друг друга, — и дело все
лежало,
в самом лучшем
порядке,
в шкафу, который сделался мраморным от чернильных пятен.
Как изменился он с тех пор, как мы
в первый раз с ним встретились: здоровый и свежий цвет лица его был бледен, густые волосы, которые он прежде держал всегда
в порядке, теперь безобразными клочками
лежали на голове; одет он был во что попало; занятый, как видно, тяжелыми размышлениями, он, впрочем, не переставал прислушиваться, что делалось
в соседней комнате.
На столе, перед которым сидел Сергей Петрович,
в старых, но все-таки вольтеровских креслах, были размещены тоже
в величайшем
порядке различные принадлежности мужского туалета:
в средине стояло складное зеркало, с одной стороны коего помещалась щетка, с другой — гребенка; потом опять с одной стороны — помада
в фарфоровой банке, с другой — фиксатуар
в своей серебряной шкурке; около помады была склянка с о-де-колоном; около фиксатуара флакончик с духами, далее на столе
лежал небольшой портфель, перед которым красовались две неразлучные подруги: чернильница с песочницей.
Люди, всходившие наверх, рассказали то же. Ильич висел на балке,
в одной рубахе и портках, на той самой веревке, которую он снял с люльки. Шапка его, вывернутая,
лежала тут же. Армяк и шуба были сняты и
порядком сложены подле. Ноги доставали до земли, но признаков жизни уже не было. Акулина пришла
в себя и рванулась опять на лестницу; но ее не пустили.
Опрятная постель с красным шерстяным одеялом, подушка
в белой наволочке, даже башмачок для часов, стол, покрытый пеньковою скатертью, а на нем чернильница молочного цвета, перья, бумага, фотографии
в рамочках, все как следует, и другой стол, черный, на котором
в порядке лежали часовые инструменты и разобранные часы.
Дело
в том, что, покуда он
лежал,
в лесу все само собой установленным
порядком шло.
Вокруг на горках и на полу
лежало много книг и тетрадей. Все было
в пыли и беспорядке, как называют и теперь
порядок в кабинете ученого, серьезно занятого делом человека.
Уже на следующее утро после убийства рабочих весь город, проснувшись, знал, что губернатор будет убит. Никто еще не говорил, а все уже знали: как будто
в эту ночь, когда живые тревожно спали, а убитые все
в том же удивительном
порядке, ногою к ноге, спокойно
лежали в пожарном сарае, над городом пронесся кто-то темный и весь его осенил своими черными крыльями.
В длинном сарае было темно и прохладно, и убитые, под полосою серого брезента,
лежали двумя правильными рядами, как на какой-то необыкновенной выставке: вероятно, к приезду губернатора подготовились и убитых уложили
в наилучшем
порядке, плечом к плечу, лицом вверх.
Ночь была месячная, и сквозь ставни, неплотно затворявшиеся, упадал
в комнату бледный луч луны. Алеша
лежал с открытыми глазами и долго слушал, как
в верхнем жилье, над его головою, ходили по комнатам и приводили
в порядок стулья и столы.
— А за то, что он первый опознал про такое богатство, — отвечал Стуколов. — Вот, положим, у тебя теперь сто тысяч
в руках, да разве получишь ты на них миллионы, коль я не укажу тебе места, не научу, как надо поступать? Положим, другой тебя и научит всем
порядкам: как заявлять прииски, как закрепить их за собой… А где копать-то станешь?..
В каком месте прииск заявишь?.. За то, чтобы знать, где золото
лежит, давай деньги епископу… Да и денег не надо — барыши пополам.
Карточный стол еще не был убран, и на нем валялись беспорядочно разбросанные, рубашкой вниз, карты партнеров и
в порядке лежали карты Николая Дмитриевича, тоненькой колодкой, как он их положил.
Батюшки не было, и все Володины близкие входили
в каюту, подробно осматривая каждый уголок. Мать даже отворила все ящики комода и смотрела,
в порядке ли все
лежит.
Тут же
лежали,
в строгом
порядке, инструменты, машинки, трубки — всё крайне непонятное, крайне «ученое» для Маруси.
Ближе к морю лавовый покров вытянулся длинными плоскими языками и
в таком виде застыл.
В последовательном
порядке по течению они имеют следующие названия: с правой стороны — Цзюгбу, около которой
в Копи впадает небольшая речка Май, затем будет местность Тектоно и за ней сопки: Таленку, Даулкей, Сунтакуле и Гулика. С левой стороны после горы Юшангу — гора Сололо Гуляни. Через нее тоже
лежит путь на реку Хади.
Меж тем
в доме волнение стало уже успокоиваться и водворялся
порядок: вскрытые и описанные тела Бодростина и Ларисы были одеты и покрыты церковными покровами; к вечеру для них из города ожидались гробы; комната,
в которой
лежал труп самоубийцы, была заперта, а
в открытой зале над телом убитого уже отслужили панихиду, и старый заштатный дьякон,
в старом же и также заштатном стихаре, читал псалтырь.
Но настоящая проблема этики
лежит глубже, она связана с той индивидуальной сложностью жизни, которая порождена столкновением ценностей высшего
порядка и обнаруживает трагическое
в жизни.
Когда
порядок в театре был водворен и взбешенный дирижер принялся во второй раз за увертюру, она была уже у себя дома. Она быстро разделась и прыгнула под одеяло.
Лежа не так страшно умирать, как стоя или сидя, а она была уверена, что угрызения совести и тоска убьют ее…Она спрятала голову под подушку и, дрожа, боясь думать и задыхаясь от стыда, завертелась под одеялом…От одеяла пахло сигарами, которые курил он…Что-то он скажет, когда придет?
На дубовом письменном столе
в порядке лежали книги и бумаги. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь жалюзи, весело играли на зеленом сукне стола и на яркой бронзе письменных принадлежностей. У окон величественные латании, нежные ареки и кенции переплетали узоры своих листьев.
В кабинете было комфортно и уютно.
В кабинете Гаярин подошел к бюро, выдвинул один из ящиков и положил
в него депешу. На письменном столе и по всей комнате замечался
порядок, редко бывающий у самых аккуратных русских. Каждая вещь
лежала и стояла на своем месте, но без жесткости и педантства, как будто даже с некоторою небрежностью, но над всем был неизменный надзор острых, темно-серых глаз хозяина.
Все вещи стояли, висели и
лежали на прежних местах, только на письменном столе с этажерками не было ни пузырьков, ни бумаг, а лишь
в образцовом
порядке были расставлены письменные принадлежности.
Петрович, видимо, ошеломленный внезапным увозом своего барина, не привел
в порядок этой комнаты. Постель была раскрыта. На столике около нее
лежала французская книга.
Заимка Беспрозванных
лежала верстах
в пятнадцати от ближайшего села и, с точки зрения крестьянского хозяйства, была, что называется, полная чаша. Поля засевались на большое пространство; пчельник и огород были
в образцовом
порядке, лошадей, скота и птицы
в изобилии.
С утра государыня садилась за дела;
в кабинете все бумаги
лежали по статьям, по раз заведенному
порядку, на одних и тех же местах.
Кроме стола и табурета
в комнате стояли две лавки у стен да кровать с пузатой периной и несколькими подушками; на полке, приделанной к стене, противоположной переднему углу,
лежали,
в образцовом
порядке, несколько десятков книг
в кожаных переплетах и свитков с рукописями.
Лежит солдат Федор Лушников
в выздоравливающей палате псковского военного госпиталя, штукатурку на стене колупает, думку свою думает. Ранение у него плевое: пуля на излете зад ему с краю прошила, — курица и та выживет. Подлатали ему шкурку аккуратно, через пять дней на выписку, этапным
порядком в свою часть, окопный кисель месить. Гром победы раздавайся, Федор Лушников держись…