Неточные совпадения
Она радовалась на Кити и Левина; возвращаясь мыслью
к своей
свадьбе, она взглядывала на сияющего Степана Аркадьича, забывала всё настоящее и помнила только свою первую невинную любовь.
В день
свадьбы Левин, по обычаю (на исполнении всех обычаев строго настаивали княгиня и Дарья Александровна), не видал своей невесты и обедал у себя в гостинице со случайно собравшимися
к нему тремя холостяками: Сергей Иванович, Катавасов, товарищ по университету, теперь профессор естественных наук, которого, встретив на улице, Левин затащил
к себе, и Чириков, шафер, московский мировой судья, товарищ Левина по медвежьей охоте.
Княгиня Щербацкая находила, что сделать
свадьбу до поста, до которого оставалось пять недель, было невозможно, так как половина приданого не могла поспеть
к этому времени; но она не могла не согласиться с Левиным, что после поста было бы уже и слишком поздно, так как старая родная тетка князя Щербацкого была очень больна и могла скоро умереть, и тогда траур задержал бы еще
свадьбу.
И в канцелярии не успели оглянуться, как устроилось дело так, что Чичиков переехал
к нему в дом, сделался нужным и необходимым человеком, закупал и муку и сахар, с дочерью обращался, как с невестой, повытчика звал папенькой и целовал его в руку; все положили в палате, что в конце февраля перед Великим постом будет
свадьба.
Огудалова (подходит
к Кнурову). Мокий Парменыч, затеяли мы
свадьбу, так не поверите, сколько хлопот…
— Твоя невеста! — закричал Пугачев. — Что ж ты прежде не сказал? Да мы тебя женим и на
свадьбе твоей попируем! — Потом, обращаясь
к Белобородову: — Слушай, фельдмаршал! Мы с его благородием старые приятели; сядем-ка да поужинаем; утро вечера мудренее. Завтра посмотрим, что с ним сделаем.
— По человечеству — жалко, — продолжал Клим, обращаясь
к Лютову. — Представь, что на твоей
свадьбе случилось бы несчастие…
— Забыл совсем! Шел
к тебе за делом с утра, — начал он, уж вовсе не грубо. — Завтра звали меня на
свадьбу: Рокотов женится. Дай, земляк, своего фрака надеть; мой-то, видишь ты, пообтерся немного…
Но лишь только он затрепещет от любви, тотчас же, как камень, сваливается на него тяжелая мысль: как быть, что делать, как приступить
к вопросу о
свадьбе, где взять денег, чем потом жить?..
— Брось сковороду, пошла
к барину! — сказал он Анисье, указав ей большим пальцем на дверь. Анисья передала сковороду Акулине, выдернула из-за пояса подол, ударила ладонями по бедрам и, утерев указательным пальцем нос, пошла
к барину. Она в пять минут успокоила Илью Ильича, сказав ему, что никто о
свадьбе ничего не говорил: вот побожиться не грех и даже образ со стены снять, и что она в первый раз об этом слышит; говорили, напротив, совсем другое, что барон, слышь, сватался за барышню…
Но женитьба,
свадьба — все-таки это поэзия жизни, это готовый, распустившийся цветок. Он представил себе, как он ведет Ольгу
к алтарю: она — с померанцевой веткой на голове, с длинным покрывалом. В толпе шепот удивления. Она стыдливо, с тихо волнующейся грудью, с своей горделиво и грациозно наклоненной головой, подает ему руку и не знает, как ей глядеть на всех. То улыбка блеснет у ней, то слезы явятся, то складка над бровью заиграет какой-то мыслью.
— Ты забыл, сколько беготни, суматохи и у жениха и у невесты. А кто у меня, ты, что ли, будешь бегать по портным, по сапожникам,
к мебельщику? Один я не разорвусь на все стороны. Все в городе узнают. «Обломов женится — вы слышали?» — «Ужели? На ком? Кто такая? Когда
свадьба?» — говорил Обломов разными голосами. — Только и разговора! Да я измучусь, слягу от одного этого, а ты выдумал:
свадьба!
Он хотел испугать Захара и испугался сам больше его, когда вникнул в практическую сторону вопроса о
свадьбе и увидел, что это, конечно, поэтический, но вместе и практический, официальный шаг
к существенной и серьезной действительности и
к ряду строгих обязанностей.
— Несчастный, что я наделал! — говорил он, переваливаясь на диван лицом
к подушке. —
Свадьба! Этот поэтический миг в жизни любящихся, венец счастья — о нем заговорили лакеи, кучера, когда еще ничего не решено, когда ответа из деревни нет, когда у меня пустой бумажник, когда квартира не найдена…
— Марфе Васильевне! — любезно улыбаясь, говорил Тит Никоныч, — я очень счастлив, что вам нравится, — вы знаток. Ваш вкус мне порукой, что этот подарок будет благосклонно принят дорогой новорожденной
к ее
свадьбе. Какая отменная девица! Поглядите, эти розы, можно сказать, суть ее живое подобие. Она будет видеть в зеркале свое пленительное личико, а купидоны ей будут улыбаться…
Викентьев одержал, по-видимому, победу — впрочем, уже подготовленную. Если обманывались насчет своих чувств Марфенька и Викентьев, то бабушка и Марья Егоровна давно поняли,
к чему это ведет, но вида друг другу и им не показывали, а сами молча, каждая про себя, давно все обдумали, взвесили, рассчитали — и решили, что эта
свадьба — дело подходящее.
— Надо сказать, что было: правду. Вам теперь, — решительно заключила Татьяна Марковна, — надо прежде всего выгородить себя: вы были чисты всю жизнь, таким должны и остаться… А мы с Верой, после
свадьбы Марфеньки, тотчас уедем в Новоселово, ко мне, навсегда… Спешите же
к Тычкову и скажите, что вас не было в городе накануне и, следовательно, вы и в обрыве быть не могли…
Тушин не уехал
к себе после
свадьбы. Он остался у приятеля в городе. На другой же день он явился
к Татьяне Марковне с архитектором. И всякий день они рассматривали планы, потом осматривали оба дома, сад, все службы, совещались, чертили, высчитывали, соображая радикальные переделки на будущую весну.
В городе вообще ожидали двух событий:
свадьбы Марфеньки с Викентьевым, что и сбылось, — и в перспективе
свадьбы Веры с Тушиным. А тут вдруг, против ожидания, произошло что-то непонятное. Вера явилась на минуту в день рождения сестры, не сказала ни с кем почти слова и скрылась с Тушиным в сад, откуда ушла
к себе, а он уехал, не повидавшись с хозяйкой дома.
— Ты ехал
к себе, в бабушкино гнездо, и не постыдился есть всякую дрянь. С утра пряники! Вот бы Марфеньку туда: и до
свадьбы и до пряников охотница. Да войди сюда, не дичись! — сказала она, обращаясь
к двери. — Стыдится, что ты застал ее в утреннем неглиже. Выйди, это не чужой — брат.
Викентьеву это молчание, сдержанность, печальный тон были не по натуре. Он стал подговаривать мать попросить у Татьяны Марковны позволения увезти невесту и уехать опять в Колчино до
свадьбы, до конца октября.
К удовольствию его, согласие последовало легко и скоро, и молодая чета, как пара ласточек, с веселым криком улетела от осени
к теплу, свету, смеху, в свое будущее гнездо.
В половине службы пришла Наталья Андреевна, или Наташа, как звал ее Алексей Петрович; по окончании
свадьбы попросила молодых зайти
к ней; у ней был приготовлен маленький завтрак: зашли, посмеялись, даже протанцовали две кадрили в две пары, даже вальсировали; Алексей Петрович, не умевший танцовать, играл им на скрипке, часа полтора пролетели легко и незаметно.
Свадьба была веселая.
Полозов написал
к Соловцову записку, в которой просил его пожаловать
к себе по очень важному делу; вечером Соловцов явился, произвел нежное, но полное достоинства объяснение со стариком, был объявлен женихом, с тем, что
свадьба через три месяца.
Признавай ее свободу так же открыто и формально, и без всяких оговорок, как признаешь свободу твоих друзей чувствовать или не чувствовать дружбу
к тебе, и тогда, через десять лет, через двадцать лет после
свадьбы, ты будешь ей так же мил, как был женихом.
Просыпаясь, она нежится в своей теплой постельке, ей лень вставать, она и думает и не думает, и полудремлет и не дремлет; думает, — это, значит, думает о чем-нибудь таком, что относится именно
к этому дню,
к этим дням, что-нибудь по хозяйству, по мастерской, по знакомствам, по планам, как расположить этот день, это, конечно, не дремота; но, кроме того, есть еще два предмета, года через три после
свадьбы явился и третий, который тут в руках у ней, Митя: он «Митя», конечно, в честь друга Дмитрия; а два другие предмета, один — сладкая мысль о занятии, которое дает ей полную самостоятельность в жизни, другая мысль — Саша; этой мысли даже и нельзя назвать особою мыслью, она прибавляется ко всему, о чем думается, потому что он участвует во всей ее жизни; а когда эта мысль, эта не особая мысль, а всегдашняя мысль, остается одна в ее думе, — она очень, очень много времени бывает одна в ее думе, — тогда как это назвать? дума ли это или дремота, спится ли ей или Не спится? глаза полузакрыты, на щеках легкий румянец будто румянец сна… да, это дремота.
— Посмотрите, Маша, каково я шью? я уж почти кончила рукавчики, которые готовлю себе
к вашей
свадьбе.
Из 20 р. в месяц прибавки
к жалованью 15 р, отнимаются, а 5 р. оставляются в вознаграждение как усердия управляющего
к воле хозяйки, так и его расходов по
свадьбе дочери.
Во вторник Лопухов получил свои бумаги, отправился
к Мерцалову, сказал, что
свадьба завтра.
— Как? Я вам сейчас скажу. Он с самого первого дня, как приехал в Петербург, очень сильно желал увидеться с вами; но ему казалось, что лучше будет, если он отложит знакомство до той поры, когда приедет
к вам не один а с невестою или женою. Ему казалось, что вам приятнее будет видеть его с нею, нежели одного. Вы видите, что наша
свадьба произошла из его желания познакомиться с вами.
Тихо и важно подвигался «братец», Сенатор и мой отец пошли ему навстречу. Он нес с собою, как носят на
свадьбах и похоронах, обеими руками перед грудью — образ и протяжным голосом, несколько в нос, обратился
к братьям с следующими словами...
Пил он до того, что часто со
свадьбы или с крестин в соседних деревнях, принадлежавших
к его приходу, крестьяне выносили его замертво, клали, как сноп, в телегу, привязывали вожжи
к передку и отправляли его под единственным надзором его лошади.
К тому же Федор Карлович мне похвастался, что у него есть новый фрак, синий, с золотыми пуговицами, и действительно я его видел раз отправляющегося на какую-то
свадьбу во фраке, который ему был широк, но с золотыми пуговицами. Мальчик, приставленный за ним, донес мне, что фрак этот он брал у своего знакомого сидельца в косметическом магазейне. Без малейшего сожаления пристал я
к бедняку — где синий фрак, да и только?
Он думал, что я шучу, но когда я ему наскоро сказал, в чем дело, он вспрыгнул от радости. Быть шафером на тайной
свадьбе, хлопотать, может, попасть под следствие, и все это в маленьком городе без всяких рассеяний. Он тотчас обещал достать для меня карету, четверку лошадей и бросился
к комоду смотреть, есть ли чистый белый жилет.
Во всех этих веселостях Бурмакины приняли деятельное участие. Милочка совсем оживилась и очень умно распоряжалась своими туалетами. Платья, сшитые перед
свадьбой, надевала в дома попроще, а московские туалеты приберегала для важных оказий. То первое платье, которое было сшито у Сихлер и для московских знакомых оказалось слишком роскошным, она надела на folle journйe
к Струнниковым и решительно всех затмила. Даже Александра Гавриловна заметила...
Насилу его уломали, доказав, что когда родные отец и мать налицо, то в посаженых и необходимости нет. Но он все-таки настоял, чтобы
свадьба была сыграна утром и совсем просто и чтоб
к венчальному торжеству были приглашены только самые необходимые свидетели.
«Туда
к черту! Вот тебе и
свадьба! — думал он про себя, уклоняясь от сильно наступавшей супруги. — Придется отказать доброму человеку ни за что ни про что. Господи боже мой, за что такая напасть на нас грешных! и так много всякой дряни на свете, а ты еще и жинок наплодил!»
У меня всю жизнь было отвращение
к церемониям,
к торжественным собраниям, юбилеям,
свадьбам,
к условным риторическим речам,
к мундирам,
к орденам.
И до сих пор есть еще в Москве в живых люди, помнящие обед 17 сентября, первые именины жены после
свадьбы.
К обеду собралась вся знать, административная и купеческая. Перед обедом гости были приглашены в зал посмотреть подарок, который муж сделал своей молодой жене. Внесли огромный ящик сажени две длины, рабочие сорвали покрышку. Хлудов с топором в руках сам старался вместе с ними. Отбили крышку, перевернули его дном кверху и подняли. Из ящика вывалился… огромный крокодил.
То всю ночь сверкали окна огнями и дом гудел музыкой на
свадьбах и купеческих балах, привлекая публику с бульваров
к своим окнам, то из него доносились басы протодьяконов, возглашавших «вечную память».
На третьем или четвертом году после
свадьбы отец уехал по службе в уезд и ночевал в угарной избе. Наутро его вынесли без памяти в одном белье и положили на снег. Он очнулся, но половина его тела оказалась парализованной.
К матери его доставили почти без движения, и, несмотря на все меры, он остался на всю жизнь калекой…
Последними уже
к большому столу явились два новых гостя. Один был известный поляк из ссыльных, Май-Стабровский, а другой — розовый, улыбавшийся красавец, еврей Ечкин. Оба они были из дальних сибиряков и оба попали на
свадьбу проездом, как знакомые Полуянова. Стабровский, средних лет господин, держал себя с большим достоинством. Ечкин поразил всех своими бриллиантами, которые у него горели везде, где только можно было их посадить.
— На
свадьбе у Прасковьи Ивановны ты, конечно, будешь? — спросила она Галактиона с деланым спокойствием, когда уже подъезжали
к дому.
Ведь он нарочно устроил эту
свадьбу, чтоб удалить из дому дочь, потом, что значили его таинственные визиты
к Нагибину, наконец, какую роль играл ссыльный Полуянов?
— Милости просим, Галактион Михеич, — заговорила она, подавляя невольное волнение. — Вы это очень хорошо сделали, что приехали
к нам на
свадьбу. Я даже не знала, что вы в городе.
Другие называли Огибенина просто «Еграшкой модником». Анфуса Гавриловна была взята из огибенинского дома, хотя и состояла в нем на положении племянницы. Поэтому на малыгинскую
свадьбу Огибенин явился с большим апломбом, как один из ближайших родственников. Он относился ко всем свысока, как
к дикарям, и чувствовал себя на одной ноге только с Евлампией Харитоновной.
— Харитина, помнишь мою
свадьбу? — заговорил он, не открывая глаз, — ему страстно хотелось исповедаться. — Тогда в моленной… У меня голова закружилась… и потом весь вечер я видел только тебя. Это грешно… я мучился… да. А потом все прошло… я привык
к жене… дети пошли… Помнишь, как ты меня целовала тогда на мельнице?
— О, часто!.. Было совестно, а все-таки думал. Где-то она? что-то она делает? что думает? Поэтому и на
свадьбу к тебе не приехал… Зачем растравлять и тебя и себя? А вчера… ах, как мне было вчера тяжело! Разве такая была Харитина! Ты нарочно травила меня, — я знаю, что ты не такая. И мне так было жаль тебя и себя вместе, — я как-то всегда вместе думаю о нас обоих.
Но Полуянов всех успокоил. Он знал обоих еще по своей службе в Томске, где пировал на
свадьбе Май-Стабровского. Эта
свадьба едва не закончилась катастрофой. Когда молодых после венца усадили в коляску, лошади чего-то испугались и понесли. Плохо пришлось бы молодым, если бы не выручил Полуянов: он бросился
к взбесившимся лошадям и остановил их на всем скаку, причем у него пострадал только казенный мундир.
Предупрежденный Симой встретил брата спокойно, хотя и с затаенной готовностью дать отпор.
Свадьба устраивалась в нагибинском доме, и все переполошились, когда узнали, что едет Галактион, особенно сама невеста, уже одевавшаяся
к венцу. Это была типичная старая девица с землистым цветом лица и кислым выражением рта.
Свадьба была тихая; придя из церкви, невесело пили чай, мать сейчас же переоделась и ушла
к себе в спальню укладывать сундуки, вотчим сел рядом со мною и сказал...