Неточные совпадения
Арефа стоял и не мог произнести ни одного слова, точно все происходило во сне. Сначала его отковали от железного прута, а потом сняли наручни. Охоня догадалась и толкнула отца, чтобы падал
воеводе в
ноги. Арефа рухнул всем телом и припал головой
к земле, так что его дьячковские косички поднялись хвостиками вверх, что вызвало смех выскочивших на крыльцо судейских писчиков.
В ожидании дьячка
воевода сильно волновался и несколько раз подходил
к слюдяному окну, чтобы посмотреть на площадь, не ведут ли пристава волхита. Когда он увидел приближающуюся процессию, то волнение достигло высшей степени. Арефа, войдя в воеводские покои, повалился
воеводе прямо в
ноги.
Для суда над попом Мироном, дьячком Арефой и писчиком Терешкой собрались в Усторожье все: и
воевода Полуект Степаныч, и игумен Моисей, и Гарусов, и маэор Мамеев. Долго допрашивали виновных, а Терешку даже пытали. Связали руки и
ноги, продели оглоблю и поджаривали над огнем, как палят свиней
к празднику. Писчик Терешка не вынес этой пытки и «волею божиею помре», как сказано было в протоколе допроса. Попа Мирона и дьячка Арефу присудили
к пострижению в монастырь.
Загремел тяжелый замок у судной тюрьмы, и узников вывели на свет божий. Они едва держались на
ногах от истомы и долгого сидения. Белоус и Аблай были прикованы
к середине железного прута, а Брехун и Арефа по концам.
Воевода посмотрел на колодников и покачал головой, — дескать, хороши голуби.
Предугадывая, что
к этому времени вся полиция будет на
ногах и свободным проездам может встретиться помеха,
воевода решил начать выезд из домов в понедельник 22-го апреля, когда полиция, успокоясь, предастся отдыху, с тем чтобы
к вечеру быть всем на местах, 23-го формировать и устраивать шайки, и в ночь на 24-е число открытыми действиями заявить в разных местах о повсеместно вспыхнувшем мятеже.
Пали кольца его прекрасных длинных волос
к ногам посыльного
воеводы — и чрез несколько мгновений немец-лекарь преобразился в красивого русского молодца.