Неточные совпадения
Поближе
к нам, молодчикам,
Подальше от
кустов!
— Ну, барин, обедать! — сказал он решительно. И, дойдя до реки, косцы направились через ряды
к кафтанам, у которых, дожидаясь их, сидели дети, принесшие обеды. Мужики собрались — дальние под телеги, ближние — под ракитовый
куст, на который накидали травы.
— А вот так: несмотря на запрещение Печорина, она вышла из крепости
к речке. Было, знаете, очень жарко; она села на камень и опустила ноги в воду. Вот Казбич подкрался — цап-царап ее, зажал рот и потащил в
кусты, а там вскочил на коня, да и тягу! Она между тем успела закричать; часовые всполошились, выстрелили, да мимо, а мы тут и подоспели.
Дамы на водах еще верят нападениям черкесов среди белого дня; вероятно, поэтому Грушницкий сверх солдатской шинели повесил шашку и пару пистолетов: он был довольно смешон в этом геройском облачении. Высокий
куст закрывал меня от них, но сквозь листья его я мог видеть все и отгадать по выражениям их лиц, что разговор был сентиментальный. Наконец они приблизились
к спуску; Грушницкий взял за повод лошадь княжны, и тогда я услышал конец их разговора...
И между тем душа в ней ныла,
И слез был полон томный взор.
Вдруг топот!.. кровь ее застыла.
Вот ближе! скачут… и на двор
Евгений! «Ах!» — и легче тени
Татьяна прыг в другие сени,
С крыльца на двор, и прямо в сад,
Летит, летит; взглянуть назад
Не смеет; мигом обежала
Куртины, мостики, лужок,
Аллею
к озеру, лесок,
Кусты сирен переломала,
По цветникам летя
к ручью,
И, задыхаясь, на скамью...
Возвратившись
к круглому столу, я изобразил синего зайца, потом нашел нужным переделать из синего зайца
куст.
— Необходимо посидеть дома», — это относилось
к кусту, застрявшему среди тропы и потому обдерганному платьем прохожих.
Лонгрен работал в своем маленьком огороде, окапывая картофельные
кусты. Подняв голову, он увидел Ассоль, стремглав бежавшую
к нему с радостным и нетерпеливым лицом.
Они отошли в
кусты. Им следовало бы теперь повернуть
к лодке, но Грэй медлил, рассматривая даль низкого берега, где над зеленью и песком лился утренний дым труб Каперны. В этом дыме он снова увидел девушку.
Ассоль спала. Лонгрен, достав свободной рукой трубку, закурил, и ветер пронес дым сквозь плетень в
куст, росший с внешней стороны огорода. У
куста, спиной
к забору, прожевывая пирог, сидел молодой нищий. Разговор отца с дочерью привел его в веселое настроение, а запах хорошего табаку настроил добычливо.
Он пошел
к Неве по В—му проспекту; но дорогою ему пришла вдруг еще мысль: «Зачем на Неву? Зачем в воду? Не лучше ли уйти куда-нибудь очень далеко, опять хоть на острова, и там где-нибудь, в одиноком месте, в лесу, под
кустом, — зарыть все это и дерево, пожалуй, заметить?» И хотя он чувствовал, что не в состоянии всего ясно и здраво обсудить в эту минуту, но мысль ему показалась безошибочною.
Пастух под тенью спал, надеяся на псов,
Приметя то, змея из-под
кустовПолзёт
к нему, вон высунувши жало;
И Пастуха на свете бы не стало:
Но сжаляся над ним, Комар, что было сил,
Сонливца укусил.
Проснувшися, Пастух змею убил;
Но прежде Комара спросонья так хватил,
Что бедного его как не бывало.
Спивак, идя по дорожке, присматриваясь
к кустам, стала рассказывать о Корвине тем тоном, каким говорят, думая совершенно о другом, или для того, чтоб не думать. Клим узнал, что Корвина, больного, без сознания, подобрал в поле приказчик отца Спивак; привез его в усадьбу, и мальчик рассказал, что он был поводырем слепых; один из них, называвший себя его дядей, был не совсем слепой, обращался с ним жестоко, мальчик убежал от него, спрятался в лесу и заболел, отравившись чем-то или от голода.
— Зачем? — повторила она, вдруг перестав плакать и обернувшись
к нему. — Затем же, зачем спрятались теперь в
кусты, чтоб подсмотреть, буду ли я плакать и как я буду плакать — вот зачем! Если б вы хотели искренно того, что написано в письме, если б были убеждены, что надо расстаться, вы бы уехали за границу, не повидавшись со мной.
Она пошла. Он глядел ей вслед; она неслышными шагами неслась по траве, почти не касаясь ее, только линия плеч и стана, с каждым шагом ее, делала волнующееся движение; локти плотно прижаты
к талии, голова мелькала между цветов,
кустов, наконец, явление мелькнуло еще за решеткою сада и исчезло в дверях старого дома.
Уж становилось темно, когда он, блуждая между деревьями, вдруг увидел ее пробирающеюся сквозь чащу
кустов и деревьев, росших по обрыву. Он весь задрожал и бросился
к ней, так что и она вздрогнула и остановилась.
После каждого выстрела он прислушивался несколько минут, потом шел по тропинке, приглядываясь
к кустам, по-видимому ожидая Веру. И когда ожидания его не сбывались, он возвращался в беседку и начинал ходить под «чертову музыку», опять бросался на скамью, впуская пальцы в волосы, или ложился на одну из скамей, кладя по-американски ноги на стол.
Ему живо представлялась картина, как ревнивый муж, трясясь от волнения, пробирался между
кустов, как бросился
к своему сопернику, ударил его ножом; как, может быть, жена билась у ног его, умоляя о прощении. Но он, с пеной у рта, наносил ей рану за раной и потом, над обоими трупами, перерезал горло и себе.
Она не читала, а глядела то на Волгу, то на
кусты. Увидя Райского, она переменила позу, взяла книгу, потом тихо встала и пошла по дорожке
к старому дому.
И старческое бессилие пропадало, она шла опять. Проходила до вечера, просидела ночь у себя в кресле, томясь страшной дремотой с бредом и стоном, потом просыпалась, жалея, что проснулась, встала с зарей и шла опять с обрыва,
к беседке, долго сидела там на развалившемся пороге, положив голову на голые доски пола, потом уходила в поля, терялась среди
кустов у Приволжья.
А там, без четверти в пять часов, пробирался
к беседке Тушин. Он знал местность, но, видно, давно не был и забыл, потому что глядел направо, налево, брал то в ту, то в другую сторону, по едва заметной тропинке, и никак не мог найти беседки. Он остановился там, где
кусты были чаще и гуще, припоминая, что беседка была где-то около этого места.
Потом бежал на Волгу, садился на обрыв или сбегал
к реке, ложился на песок, смотрел за каждой птичкой, за ящерицей, за букашкой в
кустах, и глядел в себя, наблюдая, отражается ли в нем картина, все ли в ней так же верно и ярко, и через неделю стал замечать, что картина пропадает, бледнеет и что ему как будто уже… скучно.
Он обошел весь сад, взглянул на ее закрытые окна, подошел
к обрыву и погрузил взгляд в лежащую у ног его пропасть тихо шумящих
кустов и деревьев.
Она, миновав аллею, умерила шаг и остановилась на минуту перевести дух у канавы, отделявшей сад от рощи. Потом перешла канаву, вошла в
кусты, мимо своей любимой скамьи, и подошла
к обрыву. Она подобрала обеими руками платье, чтоб спуститься…
Ответа не было. Она подошла
к обрыву шага на два, робко заглянула туда и видела, как с шумом раздавались
кусты врозь и как Райский, точно по крупным уступам лестницы, прыгал по горбам и впадинам оврага.
У обрыва Марк исчез в
кустах, а Райский поехал
к губернатору и воротился от него часу во втором ночи. Хотя он поздно лег, но встал рано, чтобы передать Вере о случившемся. Окна ее были плотно закрыты занавесками.
С одной стороны Лена — я уж сказал какая — пески,
кусты и луга, с другой,
к Якутску, — луга,
кусты и пески.
Я хотел перешагнуть в одном месте через ручей, ухватился за
куст, он изменил, и я ступил в воду, не без ропота,
к удовольствию товарищей.
По тропинке, сквозь
кусты, пробрались мы не без труда
к круглому небольшому бассейну, в который струился горячий ключ, и опустили в него руки.
Один водил, водил по грязи, наконец повел в перелесок, в густую траву, по тропинке, совсем спрятавшейся среди кактусов и других
кустов, и вывел на холм,
к кладбищу,
к тем огромным камням, которые мы видели с моря и приняли сначала за город.
По вершинам кое-где белеет снег или песок; ближайший
к морю берег низмен, песчан, пуст; зелень — скудная трава; местами
кусты; кое-где лепятся деревеньки; у берегов уныло скользят изредка лодки: верно, добывают дневное пропитание, ловят рыбу, трепангов, моллюсков.
Было близко сумерек, когда я, с человеком и со всем багажом, по песку, между
кустов тальника, подъехал на двух тройках, в телегах,
к берестяной юрте, одиноко стоящей на правом берегу Лены.
Мы прошли около всех этих торговых зданий, пакгаузов, вошли немного на холм,
к кустам, под тень пальм. «Ах, если б напиться!» — говорили мы — но чего? Тут берег пустой и только что разработывается.
К счастью, наши матросы накупили себе ананасов и поделились с нами, вырезывая так искусно средину спиралью, что любому китайцу впору.
Мы ехали около часа, как вдруг наши кучера, в одном месте, с дороги бросились и потащили лошадей и экипаж в
кусты. «Куда это? уж не тигр ли встретился?» — «Нет, это аллея, ведущая
к даче Вампоа».
Солнце всходило высоко; утренний ветерок замолкал; становилось тихо и жарко; кузнечики трещали, стрекозы начали реять по траве и
кустам;
к нам врывался по временам в карт овод или шмель, кружился над лошадьми и несся дальше, а не то так затрепещет крыльями над головами нашими большая, как птица, черная или красная бабочка и вдруг упадет в сторону, в
кусты.
Он привел нас
к серой, нависшей над водой скале и указал на зеленый, бывший рядом с ней холм и тропинку в
кустах.
Взгляд далеко обнимает пространство и ничего не встречает, кроме белоснежного песку, разноцветной и разнообразной травы да однообразных
кустов, потом неизбежных гор, которые группами, беспорядочно стоят, как люди, на огромной площади, то в кружок, то рядом, то лицом или спинами друг
к другу.
«Вот гвоздичное, вот перцовое дерево, — говорил хозяин, подводя нас
к каждому
кусту, — вот саговая пальма, терновые яблоки, хлопчатобумажный
куст, хлебный плод» и т. д. — словом, все, что производит Индия.
Подбежав
к кусту сирени, она сорвала с него две ветки белой, уже осыпавшейся сирени и, хлопая себя ими по разгоряченному лицу и оглядываясь на него, бойко размахивая перед собой руками, пошла назад
к играющим.
Постояв минутку, он тихонько пошел по саду, по траве; обходя деревья и
кусты, шел долго, скрадывая каждый шаг,
к каждому шагу своему сам прислушиваясь.
«Да вон она, говорю (подошел я
к окну, сам весь высунулся), вон она в кусте-то, смеется вам, видите?» Поверил вдруг он, так и затрясся, больно уж они влюблены в нее были-с, да весь и высунулся в окно.
Провожавшие нас удэгейцы бросились
к нему и стали осматривать его обувь: в ней не хватало одного гвоздя. Они развязали его котомку, вынули из нее соболя и сообщили все подробности, при которых он совершил кражу. Китаец, полагая, что за ним подсматривали из
кустов, сознался.
В это время солнце только что скрылось за горизонтом. От гор
к востоку потянулись длинные тени. Еще не успевшая замерзнуть вода в реке блестела как зеркало; в ней отражались
кусты и прибрежные деревья. Казалось, что там, внизу, под водой, был такой же мир, как и здесь, и такое же светлое небо…
Дерсу еще раз подбросил дров в огонь. Яркое, трепещущее пламя взвилось кверху и красноватым заревом осветило
кусты и прибрежные утесы — эти безмолвные свидетели нашего договора и обязательств по отношению друг
к другу.
Мимо меня бесшумно пролетела сова, испуганный заяц шарахнулся в
кусты, и сова тотчас свернула в его сторону. Я посидел немного на вершине и пошел назад. Через несколько минут я подходил
к юрте. Из отверстия ее в крыше клубами вырывался дым с искрами, из чего я заключил, что мои спутники устроились и варили ужин.
Этот день мы употребили на переход
к знакомой нам грибной фанзе около озера Благодати. Опять нам пришлось мучиться в болотах, которые после дождей стали еще непроходимее. Чтобы миновать их, мы сделали большой обход, но и это не помогло. Мы рубили деревья,
кусты, устраивали гати, и все-таки наши вьючные животные вязли на каждом шагу чуть не по брюхо. Большого труда стоило нам перейти через зыбуны и только
к сумеркам удалось выбраться на твердую почву.
От горячих испарений, кроме источника, все заиндевело: камни,
кусты лозняка и лежащий на земле валежник покрылись причудливыми узорами, блестевшими на солнце, словно алмазы.
К сожалению, из-за холода я не мог взять с собой воды для химического анализа.
Наконец стало светать. Вспыхнувшую было на востоке зарю тотчас опять заволокло тучами. Теперь уже все было видно: тропу,
кусты, камни, берег залива, чью-то опрокинутую вверх дном лодку. Под нею спал китаец. Я разбудил его и попросил подвезти нас
к миноносцу. На судах еще кое-где горели огни. У трапа меня встретил вахтенный начальник. Я извинился за беспокойство, затем пошел
к себе в каюту, разделся и лег в постель.
Наконец начало светать. Воздух наполнился неясными сумеречными тенями, звезды стали гаснуть, точно они уходили куда-то в глубь неба. Еще немного времени — и кроваво-красная заря показалась на востоке. Ветер стал быстро стихать, а мороз — усиливаться. Тогда Дерсу и Китенбу пошли
к кустам. По следам они установили, что мимо нас прошло девять кабанов и что тигр был большой и старый. Он долго ходил около бивака и тогда только напал на собак, когда костер совсем угас.
Я хотел было вскрыть один из гробов, но в это время в стороне услышал голоса и пошел
к ним навстречу. Через минуту из
кустов вышли два удэгейца, только что прибывшие с реки Един.