Неточные совпадения
— Какая тайна? Что вы! —
говорила она, возвышая голос и делая большие глаза. — Вы употребляете во зло права
кузена — вот в чем и вся тайна. А я неосторожна тем, что принимаю вас во всякое время, без тетушек и папа…
— Assez, cousin, assez! [Довольно,
кузен, довольно! (фр.)] —
говорила она в волнении, с нетерпением, почти с досадой отнимая руку.
Он добился, что она стала звать его братом, а не
кузеном, но на ты не переходила,
говоря, что ты, само по себе, без всяких прав, уполномочивает на многое, чего той или другой стороне иногда не хочется, порождает короткость, даже иногда стесняет ненужной, и часто не разделенной другой стороной, дружбой.
— Pardon, cousin [Извините,
кузен (франц.).], — сказала ему Мари, но таким холодно-вежливым тоном, каким обыкновенно все в мире хозяйки
говорят всем в мире гостям.
Только обязательная служба до известной степени выводила его из счастливого безмятежия. К ней он продолжал относиться с величайшим нетерпением и, отбывая повинность, выражался, что и он каждый день приносит свою долю вреда. Думаю, впрочем, что и это он
говорил, не анализируя своих слов. Фраза эта, очевидно, была, так сказать, семейным преданием и запала в его душу с детства в родном доме, где все, начиная с отца и кончая деревенскими
кузенами, кичились какою-то воображаемою независимостью.
— Я вам
говорю, я приехала и прямо на интригу наткнулась, Вы ведь читали сейчас письмо Дроздовой, что могло быть яснее? Что же застаю? Сама же эта дура Дроздова, — она всегда только дурой была, — вдруг смотрит вопросительно: зачем, дескать, я приехала? Можете представить, как я была удивлена! Гляжу, а тут финтит эта Лембке и при ней этот
кузен, старика Дроздова племянник, — всё ясно! Разумеется, я мигом всё переделала и Прасковья опять на моей стороне, но интрига, интрига!
— Для чего ж я ему стану
говорить! — произнес генерал, уже слегка позевнув от беседы с кузиной, и затем, распрощавшись с ней, возвратился к Бегушеву. Там он нашел бутылку шампанского и вазу с грушами дюшес: Бегушев знал, чем угощать
кузена!
А
кузен на меня посмотрел и
говорит...
Увидев дядю с семейством, супруги пришли в ужас. Пока дядя
говорил и целовался, в воображении Саши промелькнула картина: он и жена отдают гостям свои три комнаты, подушки, одеяла; балык, сардины и окрошка съедаются в одну секунду,
кузены рвут цветы, проливают чернила, галдят, тетушка целые дни толкует о своей болезни (солитер и боль под ложечкой) и о том, что она урожденная баронесса фон Финтих…
— Ведь Лили Шумихина моя родственница… —
говорила она. — Ее покойный муж, генерал Шумихин, приходится
кузеном моему мужу. А сама она урожденная баронесса Кольб…
— У него прекрасный аппетит, у нашего
кузена, — каждый раз
говорила Мая, когда гувернер взглядывал в их сторону, и добавляла шепотом, так, чтобы слышал один только Митька: — Ты подавишься. Уверяю тебя, ты подавишься, Митька, или разорвешь себе рот. Можно ли так есть! Не забывай, что ты маркиз, то есть очень важный барин. А важные господа всегда кушают очень мало и очень деликатно.
— Как же это,
кузен, — заметила Ираида Ивановна, так впервые назвавшая Ивана Сергеевича по родству, — вы
говорили, что Виктор Павлович лежит болен, а он по Гороховой разгуливает.
Теперь ей взбрела мысль, как
говорил отец, идти на народное гулянье с своим
кузеном, не в полдень с двором, а вместе с народом, с дворником и помощником кучера, которые шли из их дома и собирались выходить рано утром.