Неточные совпадения
«Веди меня куда-нибудь, разбойник! хоть
к черту, только
к месту!» — закричал я.
Все мы имеем маленькую слабость немножко пощадить себя, а постараемся лучше приискать какого-нибудь ближнего, на ком бы выместить свою досаду, например, на слуге, на чиновнике, нам подведомственном, который в пору подвернулся, на жене или, наконец, на стуле, который швырнется
черт знает
куда,
к самым дверям, так что отлетит от него ручка и спинка: пусть, мол, его знает, что такое гнев.
Даже начальство изъяснилось, что это был
черт, а не человек: он отыскивал в колесах, дышлах, [Дышло — толстая оглобля, прикрепляемая
к середине передней оси повозки при парной упряжке.] лошадиных ушах и невесть в каких местах,
куда бы никакому автору не пришло в мысль забраться и
куда позволяется забираться только одним таможенным чиновникам.
— А чего такого? На здоровье!
Куда спешить? На свидание, что ли? Все время теперь наше. Я уж часа три тебя жду; раза два заходил, ты спал.
К Зосимову два раза наведывался: нет дома, да и только! Да ничего, придет!.. По своим делишкам тоже отлучался. Я ведь сегодня переехал, совсем переехал, с дядей. У меня ведь теперь дядя… Ну да
к черту, за дело!.. Давай сюда узел, Настенька. Вот мы сейчас… А как, брат, себя чувствуешь?
— Говорил? Забыл. Но тогда я не мог говорить утвердительно, потому даже невесты еще не видал; я только намеревался. Ну, а теперь у меня уж есть невеста, и дело сделано, и если бы только не дела, неотлагательные, то я бы непременно вас взял и сейчас
к ним повез, — потому я вашего совета хочу спросить. Эх,
черт! Всего десять минут остается. Видите, смотрите на часы; а впрочем, я вам расскажу, потому это интересная вещица, моя женитьба-то, в своем то есть роде, —
куда вы? Опять уходить?
Такой процент, говорят, должен уходить каждый год… куда-то…
к черту, должно быть, чтоб остальных освежать и им не мешать.
— Конечно, назад, да зачем назначать? Сама мне, ведьма, час назначила. Мне ведь крюк. Да и
куда,
к черту, ей шляться, не понимаю? Круглый год сидит, ведьма, киснет, ноги болят, а тут вдруг и на гулянье!
«
Куда,
к черту, они засунули тушилку?» — негодовал Самгин и, боясь, что вся вода выкипит, самовар распаяется, хотел снять с него крышку, взглянуть — много ли воды? Но одна из шишек на крышке отсутствовала, другая качалась, он ожег пальцы, пришлось подумать о том, как варварски небрежно относится прислуга
к вещам хозяев. Наконец он догадался налить в трубу воды, чтоб погасить угли. Эта возня мешала думать, вкусный запах горячего хлеба и липового меда возбуждал аппетит, и думалось только об одном...
— Установлено, что крестьяне села, возле коего потерпел крушение поезд, грабили вагоны, даже избили кондуктора, проломили череп ему, кочегару по морде попало, но ведь вагоны-то не могли они украсть. Закатили их куда-то,
к черту лешему. Семь человек арестовано, из них — четыре бабы. Бабы, сударь мой, чрезвычайно обозлены событиями! Это, знаете, очень… Не радует, так сказать.
— Лозунг командующих классов — назад, ко всяческим примитивам в литературе, в искусстве, всюду. Помните приглашение «назад
к Фихте»? Но — это вопль испуганного схоласта, механически воспринимающего всякие идеи и страхи, а конечно, позовут и дальше —
к церкви,
к чудесам,
к черту, все равно —
куда, только бы дальше от разума истории, потому что он становится все более враждебен людям, эксплуатирующим чужой труд.
— Гроб поставили в сарай… Завтра его отнесут
куда следует. Нашлись люди. Сто целковых. Н-да! Алина как будто приходит в себя. У нее — никогда никаких истерик! Макаров… — Он подскочил на кушетке, сел, изумленно поднял брови. — Дерется как! Замечательно дерется,
черт возьми! Ну, и этот… Нет, — каков Игнат, а? — вскричал он, подбегая
к столу. — Ты заметил, понял?
— Я не персонально про вас, а — вообще о штатских, об интеллигентах. У меня двоюродная сестра была замужем за революционером. Студент-горняк, башковатый тип. В седьмом году сослали куда-то…
к черту на кулички. Слушайте: что вы думаете о царе? Об этом жулике Распутине, о царице? Что — вся эта чепуха — правда?
Если Райский как-нибудь перешагнет эту
черту, тогда мне останется одно: бежать отсюда! Легко сказать — бежать, а
куда? Мне вместе и совестно: он так мил, добр ко мне,
к сестре — осыпает нас дружбой, ласками, еще хочет подарить этот уголок… этот рай, где я узнала, что живу, не прозябаю!.. Совестно, зачем он расточает эти незаслуженные ласки, зачем так старается блистать передо мною и хлопочет возбудить во мне нежное чувство, хотя я лишила его всякой надежды на это. Ах, если б он знал, как напрасно все!
Естественно, что наше появление вызвало среди китайцев тревогу. Хозяин фанзы волновался больше всех. Он тайком послал куда-то рабочих. Спустя некоторое время в фанзу пришел еще один китаец. На вид ему было 35 лет. Он был среднего роста, коренастого сложения и с типично выраженными монгольскими
чертами лица. Наш новый знакомый был одет заметно лучше других. Держал он себя очень развязно и имел голос крикливый. Он обратился
к нам на русском языке и стал расспрашивать, кто мы такие и
куда идем.
А между тем его дочка, красавица на всем селе, останется дома, а
к дочке, наверное, придет кузнец, силач и детина хоть
куда, который
черту был противнее проповедей отца Кондрата.
Вакула между тем, пробежавши несколько улиц, остановился перевесть духа. «
Куда я, в самом деле, бегу? — подумал он, — как будто уже все пропало. Попробую еще средство: пойду
к запорожцу Пузатому Пацюку. Он, говорят, знает всех
чертей и все сделает, что захочет. Пойду, ведь душе все же придется пропадать!»
Странное дело! эта мысль подсказывала ей совсем не те слова, которые она произносила: она подсказывала:"Да
куда ж я,
черт побери, денусь, коли имение-то все раздам! все жила, жила да командовала, а теперь, на-тко, на старости-то лет да под команду
к детям идти!"И вследствие этого тайного рассуждения слезы текли еще обильнее, а материнское горе казалось еще горчее и безысходнее.
— Ей-богу же! У всех у них, говорит, не лошади, а какие-то гитары, шкбпы — с запалом, хромые, кривоглазые, опоенные. А дашь ему приказание — знай себе жарит,
куда попало, во весь карьер. Забор — так забор, овраг — так овраг. Через кусты валяет. Поводья упустил, стремена растерял, шапка
к черту! Лихие ездоки!
Петр Иваныч даст ему утром порядочный урок, Александр выслушает, смутится или глубоко задумается, а там поедет куда-нибудь на вечер и воротится сам не свой; дня три ходит как шальной — и дядина теория пойдет вся
к черту.
— Спасибо, брат! Из ямы тащишь… Только… вот что: мастерскую я не хочу, — ну их
к чёрту, мастерские! Знаю я их… Ты денег — дай, а я Верку возьму и уеду отсюда. Так и тебе легче — меньше денег возьму, — и мне удобнее. Уеду куда-нибудь и поступлю сам в мастерскую…
— Лакей-то не отдавал было, просил, чтоб я
к вам его провела. «
Куда, я говорю, тебе, лупоглазому
черту, идти
к барышне!.. Дай записочку-то… Я не съем ее!»
— Теперь я другую линию повел. Железнодорожную-то часть бросил. Я свое дело сделал, указал на Изюм — нельзя? — стало быть,
куда хочешь, хоть
к черту-дьяволу дороги веди — мое дело теперь сторона! А я нынче по административной части гусара запустил. Хочу в губернаторы. С такими, скажу вам, людьми знакомство свел — отдай все, да и мало!
— Ах,
черт возьми! — сказал Сборской, подходя
к деревне, — какой нечаянный визит, и, верно, это проказит Шамбюр. Однако ж, господа!
куда девался наш капитан?
— Вот видишь! Ах, Андрей, Андрей, вытащи ее! Я не могу. Я глупый, горбатый
черт. Ты сам очень хорошо знаешь, что я не протащу через всю жизнь, долгую жизнь, и тяжести одного себя без посторонней помощи, без твоей, например, а уж другого кого-нибудь поддерживать…
куда мне! Мне самому нужно, чтобы меня спасали от пьянства, брали
к себе, заставляли работать, держали у себя мои деньги, писали корзинки, диваны и всякую обстановку для моих котов. Ах, Андрей, что бы я без тебя делал?
—
Куда,
к чертям! — тоскливо воскликнул его брат. — Лезешь ты во все, вот как дам трепку… Ты что это упал?
— Курьерша одна моя знакомая, — начала она, утираючи слезы, — жила в Лопатине доме, на Невском, и пристал
к ней этот пленный турка Испулатка. Она за него меня и просит: «Домна Платоновна! определи, — говорит, — хоть ты его,
черта,
к какому-нибудь месту!» — «
Куда ж, — думаю, — турку определить? Кроме как куда-нибудь арапом, никуда его не определишь» — и нашла я ему арапскую должность. Нашла, и прихожу, и говорю: «Так и так, — говорю, — иди и определяйся».
—
Куда мне твой соловый жеребенок,
к черту?
Я мчался куда-то —
черт меня знает
куда, и с разбега попал в «общежитие», где одна барышня, представлявшая из себя помесь нигилистки и жандарма, отхватала меня в два приема так, что я опять ни
к черту.
Достигаев. Жаль — помер Егор, пощипала бы дочка печёнку-то ему? Хотя…
чёрт его знает, как бы он взглянул на этот фокус! Вон — оказалось, что у него даже и не печёнка была, а… другое какое-то. Н-да, Шурочка!..
К большевикам приспособилась. Сестра из дома выгнала. Ну, — хорошо, ты — на время — приютила её, а дальше что?
Куда она?
— А вам для чего это знать? Не ваше дело… Да пейте же,
чёрт вас возьми. Разбудили, так пейте! Интересная история, братец, с этим сапогом. Я не хотел идти
к Оле. Не в духе, знаешь, был, подшофе… Она приходит под окно и начинает ругаться… Знаешь, как бабы… вообще… Я, спьяна, возьми да и пусти в нее сапогом… Ха-ха… Не ругайся, мол. Она влезла в окно, зажгла лампу, да и давай меня мутузить пьяного. Вздула, приволокла сюда и заперла. Питаюсь теперь… Любовь, водка и закуска! Но
куда вы? Чубиков,
куда ты?
— Как нема?
Куда же они делись? — спросил я, заинтересованный судьбой
чертей. Признаться, я не ожидал, да и не мог ожидать хоть сколько-нибудь определенного ответа, но,
к моему чрезвычайному удивлению, Талимон и Кирила тотчас же, нимало не задумавшись, ответили в один голос...
Блохин (сердито). Вот
черти! А я думал, что и вправду… вот
черти.
Куда же,
к Немцу?
Но почему же
Черт не отдавал, когда потеряно было на улице? А ноги не было, чтобы привязать! Не
к фонарному же столбу! Другие привязывали
куда попало (и, о, ужас! Ася однажды, заторопясь, даже
к козьей ножке биде!), у меня же было мое заветное место, заветное кресло… но не надо про кресло, ибо все предметы нашего трехпрудного дома — заводят далёко!
Платонов (затыкает уши).
Куда же я пойду? Я окоченел от холода… (Идет
к двери.) Хоть бы
черти прибрали скорей…
— А
к черту!
Куда хотят, туда и идут! А нет, и на сук можно вздернуть!
— Журчит…но в какой стороне,
чёрт возьми? — захохотал он. — Ручей, где ты?
Куда идти
к тебе? О, память дурацкая! Пил из тебя раза два, ручей, и, неблагодарный, забыл, где ты! Узнаю в себе человека! Мы не забываем ничего, кроме наших благодетелей! О, люди! Ха-ха…
Наряду с положительными
чертами в аристократизме были и отвратительные
черты, своеобразное хамство в высокомерном обращении с низшими, презрение
к труду, расовая гордость, не соответствующая личным качествам, кастовая замкнутость, закрытость
к живым движениям мира, исключительная обращенность
к прошлому («откуда», а не «
куда»), замкнутость.
— Убери эту гадость! Чтоб сегодня же его не было в доме! Брось куда-нибудь! Ни
к чёрту не годится!
— Листы-то в литографии какие вдоль печатаны, какие поперек, — объяснил Ермолаев. — Там этого не разбирают, сырыми-то они разными и оказываются… Город Луга?
К черту, срезать! Кому нужно, тот и без карты найдет!.. Казань? Девалась неизвестно
куда!.. Вот так карта, ха-ха-ха!..
— Сесть бы на эту льдину да куда-нибудь…
к чёрту…
— Нет,
куда мне! Да и веру я в себя потерял, в уныние впал… Ну его, всё
к чёрту!
И
куда это
к черту все мои приятели делись?
— Ну, чудотворец, — скажет, бывало, князь Алексей Юрьич, — мы
к тебе заехали потрапезовать: припасы свои, нынче ведь пятница, опричь луку да квасу у тебя, чай, нет ничего. Благослови на мясное ястие и хмельное питие!.. Эй, ты, честный отче!.. Лысый
черт!..
Куда запропастился?
— Говорит, что не раньше, как через год или два. А какая такая работа у этого свистуна,
чёрт его знает. Чудак, ей-богу! Пристал ко мне, как с ножом
к горлу: отчего ваша жена на сцену не поступает? С этакой, говорит, благодарной наружностью, с таким развитием и уменьем чувствовать грешно жить дома. Она, говорит, должна бросить всё и идти туда,
куда зовет ее внутренний голос. Житейские рамки созданы не для нее. Такие, говорит, натуры, как она, должны находиться вне времени и пространства.
—
Черт их всех удави! Это не порядок у нас, а б…
к какой-то!..
Куда батальон вести?
(Почерк Лельки.) — Володьку не видела больше месяца, даже не знаю, где он. Говорят, уехал куда-то. Как-то не хватает мне чего-то без него. Ну,
к черту! Буза!
— Ну, Гримм,
черт возьми, — ворчал, следуя за ним, Доннершварц, — нашел же ты местечко,
куда спрятать ее. Видно, ты заранее привыкаешь
к аду…
—
Куда те
к черту весело! Только тошнит все время, — ох, как тошнит, и груди очень болят, и ты так противен, — пожалуйста, не трогай меня!
Голова, руки, ноги — всё оторвалось и полетело куда-то
к чёрту, в пространство…