Неточные совпадения
— Не знаю я, Матренушка.
Покамест тягу страшную
Поднять-то поднял он,
Да в
землю сам ушел по грудь
С натуги! По лицу его
Не слезы —
кровь течет!
Не знаю, не придумаю,
Что будет? Богу ведомо!
А про себя скажу:
Как выли вьюги зимние,
Как ныли кости старые,
Лежал я на печи;
Полеживал, подумывал:
Куда ты, сила, делася?
На что ты пригодилася? —
Под розгами, под палками
По мелочам ушла!
Летели бешеные кони; по бороздам, буграм, через рвы и протоки, и бились о
землю покрытые
кровью и прахом ляшские трупы.
Тихо склонился он на руки подхватившим его козакам, и хлынула ручьем молодая
кровь, подобно дорогому вину, которое несли в склянном сосуде из погреба неосторожные слуги, поскользнулись тут же у входа и разбили дорогую сулею: все разлилось на
землю вино, и схватил себя за голову прибежавший хозяин, сберегавший его про лучший случай в жизни, чтобы если приведет Бог на старости лет встретиться с товарищем юности, то чтобы помянуть бы вместе с ним прежнее, иное время, когда иначе и лучше веселился человек…
Из заросли поднялся корабль; он всплыл и остановился по самой середине зари. Из этой дали он был виден ясно, как облака. Разбрасывая веселье, он пылал, как вино, роза,
кровь, уста, алый бархат и пунцовый огонь. Корабль шел прямо к Ассоль. Крылья пены трепетали под мощным напором его киля; уже встав, девушка прижала руки к груди, как чудная игра света перешла в зыбь; взошло солнце, и яркая полнота утра сдернула покровы с всего, что еще нежилось, потягиваясь на сонной
земле.
Раскольников протеснился, по возможности, и увидал, наконец, предмет всей этой суеты и любопытства. На
земле лежал только что раздавленный лошадьми человек, без чувств, по-видимому, очень худо одетый, но в «благородном» платье, весь в
крови. С лица, с головы текла
кровь; лицо было все избито, ободрано, исковеркано. Видно было, что раздавили не на шутку.
Самгин брезгливо подумал, что, наверное, многие из этих инструментов исполнения воинского долга разрубали черепа людей, отсекали руки, прокалывали груди, животы, обильно смачивая
кровью грязь и пыль
земли.
На Невском стало еще страшней; Невский шире других улиц и от этого был пустынней, а дома на нем бездушнее, мертвей. Он уходил во тьму, точно ущелье в гору. Вдали и низко, там, где должна быть
земля, холодная плоть застывшей тьмы была разорвана маленькими и тусклыми пятнами огней. Напоминая раны,
кровь, эти огни не освещали ничего, бесконечно углубляя проспект, и было в них что-то подстерегающее.
Большой, бородатый человек, удивительно пыльный, припадая на одну ногу, свалился в двух шагах от Самгина, крякнул, достал пальцами из волос затылка
кровь, стряхнул ее с пальцев на
землю и, вытирая руку о передник, сказал ровным голосом, точно вывеску прочитал...
Так неподвижно лег длинный человек в поддевке, очень похожий на Дьякона, — лег, и откуда-то из-под воротника поддевки обильно полилась
кровь, рисуя сбоку головы его красное пятно, — Самгин видел прозрачный парок над этим пятном; к забору подползал, волоча ногу, другой человек, с зеленым шарфом на шее; маленькая женщина сидела на
земле, стаскивая с ноги своей черный ботик, и вдруг, точно ее ударили по затылку, ткнулась головой в колени свои, развела руками, свалилась набок.
И вот этому я бы и научил и моих детей: «Помни всегда всю жизнь, что ты — дворянин, что в жилах твоих течет святая
кровь русских князей, но не стыдись того, что отец твой сам пахал
землю: это он делал по-княжески «.
«Это все и у нас увидишь каждый день в любой деревне, — сказал я барону, — только у нас, при таком побоище, обыкновенно баба побежит с кочергой или кучер с кнутом разнимать драку, или мальчишка бросит камешком». Вскоре белый петух упал на одно крыло, вскочил, побежал, хромая, упал опять и наконец пополз по арене. Крыло волочилось по
земле, оставляя дорожку
крови.
Я так думал вслух, при купцах, и они согласились со мною. С общей точки зрения оно очень хорошо; а для этих пяти, шести, десяти человек — нет. Торговля в этой малонаселенной части империи обращается, как
кровь в жилах, помогая распространению народонаселения. Одно место глохнет, другое возникает рядом, потом третье и т. д., а между тем люди разбредутся в разные стороны, оснуются в глуши и вместо золота начнут добывать из
земли что-нибудь другое.
Национальность, как ступень индивидуализации в жизни общества, есть сложное историческое образование; она определима не только
кровью, — раса есть зоология, праисторическая материя, — но также языком, не только
землей, но прежде всего общей исторической судьбой.
Пробираться сквозь заросли горелого леса всегда трудно. Оголенные от коры стволы деревьев с заостренными сучками в беспорядке лежат на
земле. В густой траве их не видно, и потому часто спотыкаешься и падаешь. Обыкновенно после однодневного пути по такому горелому колоднику ноги у лошадей изранены, у людей одежда изорвана, а лица и руки исцарапаны в
кровь. Зная по опыту, что гарь выгоднее обойти стороной, хотя бы и с затратой времени, мы спустились к ручью и пошли по гальке.
Из того, что на
земле валялся кусочек тряпки с
кровью и клочком ваты, он заключил, что кто-то натер ногу, и т.д.
В них густой массой, почти в уровень с поверхностью
земли, стоят зловонные нечистоты, между которыми виднеются плавающие внутренности и
кровь.
Русским чужда мистика расы и
крови, но очень близка мистика
земли.
Плоть и
кровь человечества притягивали его к языческой еще
земле.
Начинается остервенелая драка: косачи, уцепив друг друга за шеи носами, таскаются по
земле, клюются, царапаются, без всякой пощады, перья летят,
кровь брызжет… а между тем счатливейшие или более проворные, около самой арены совокупляются с самками, совершенно равнодушными к происходящему за них бою.
Сделала же она так, что единственное существо, которое признали на
земле совершенством… сделала же она так, что, показав его людям, ему же и предназначила сказать то, из-за чего пролилось столько
крови, что если б пролилась она вся разом, то люди бы захлебнулись, наверно!
— А почему он порешил себя около шахты?.. Неприкаянная
кровь пролилась в
землю.
Только появление Макарки прекратило побоище: он, как кошку, отбросил Илюшку в сторону и поднял с
земли жениха Федорки в самом жалком виде, — лицо было в
крови, губы распухли.
Под влиянием Таисьи в Нюрочкиной голове крепко сложилась своеобразная космогония:
земля основана на трех китах, питающихся райским благоуханием; тело человека сотворено из семи частей: от камня — кости, от Черного моря —
кровь, от солнца — очи, от облака — мысли, от ветра — дыхание, теплота — от духа...
Аннушка очувствовалась только через полчаса, присела на
землю и горько заплакала, —
кровь у ней бежала носом, левый глаз начал пухнуть.
Бедные лошади, искусанные в
кровь, беспрестанно трясли головами и гривами, обмахивались хвостами и били копытами в
землю, приводя в сотрясенье все свое тело, чтобы сколько-нибудь отогнать своих мучителей.
Героем моим, между тем, овладел страх, что вдруг, когда он станет причащаться, его опалит небесный огонь, о котором столько говорилось в послеисповедных и передпричастных правилах; и когда, наконец, он подошел к чаше и повторил за священником: «Да будет мне сие не в суд и не в осуждение», — у него задрожали руки, ноги, задрожали даже голова и губы, которыми он принимал причастие; он едва имел силы проглотить данную ему каплю — и то тогда только, когда запил ее водой, затем поклонился в
землю и стал горячо-горячо молиться, что бог допустил его принять
крови и плоти господней!
— Все, которые грамотные, даже богачи читают, — они, конечно, не у нас берут… Они ведь понимают — крестьяне
землю своей
кровью вымоют из-под бар и богачей, — значит, сами и делить ее будут, а уж они так разделят, чтобы не было больше ни хозяев, ни работников, — как же! Из-за чего и в драку лезть, коли не из-за этого!
— Пожалуй, поколотит его Николай! — с опасением продолжал хохол. — Вот видите, какие чувства воспитали господа командиры нашей жизни у нижних чинов? Когда такие люди, как Николай, почувствуют свою обиду и вырвутся из терпенья — что это будет? Небо
кровью забрызгают, и
земля в ней, как мыло, вспенится…
Ради шуток, ради веселья, чтобы забавно было жить на
земле, чтобы все можно было купить на
кровь — певицу, лошадей, ножи серебряные, посуду золотую, игрушки дорогие ребятишкам.
— Крестьяне! — гудел голос Михаилы. — Разве вы не видите жизни своей, не понимаете, как вас грабят, как обманывают,
кровь вашу пьют? Все вами держится, вы — первая сила на
земле, — а какие права имеете? С голоду издыхать — одно ваше право!..
Человек видел свои желания и думы в далеком, занавешенном темной, кровавой завесой прошлом, среди неведомых ему иноплеменников, и внутренне, — умом и сердцем, — приобщался к миру, видя в нем друзей, которые давно уже единомышленно и твердо решили добиться на
земле правды, освятили свое решение неисчислимыми страданиями, пролили реки
крови своей ради торжества жизни новой, светлой и радостной.
В лесу, одетом бархатом ночи, на маленькой поляне, огражденной деревьями, покрытой темным небом, перед лицом огня, в кругу враждебно удивленных теней — воскресали события, потрясавшие мир сытых и жадных, проходили один за другим народы
земли, истекая
кровью, утомленные битвами, вспоминались имена борцов за свободу и правду.
Хорошо растет правда, когда наша
кровь кропит
землю частым дождем, а их, гнилая, пропадает без следа, я это знаю!
А затем —
кровь во мне и весь мир — в тысячу раз быстрее, легкая
земля летит пухом. И все мне легко, просто, ясно.
И я сам видел, как горнист вместе с
кровью выплюнул на
землю раскрошенные зубы.
Унтер-офицеры жестоко били своих подчиненных за ничтожную ошибку в словесности, за потерянную ногу при маршировке, — били в
кровь, выбивали зубы, разбивали ударами по уху барабанные перепонки, валили кулаками на
землю.
— А что, господа! — обращается он к гостям, — ведь это лучшенькое из всего, что мы испытали в жизни, и я всегда с благодарностью вспоминаю об этом времени. Что такое я теперь? — "Я знаю, что я ничего не знаю", — вот все, что я могу сказать о себе. Все мне прискучило, все мной испытано — и на дне всего оказалось — ничто! Nichts! А в то золотое время
земля под ногами горела,
кровь кипела в жилах… Придешь в Московский трактир:"Гаврило! селянки!" — Ах, что это за селянка была! Маня, помнишь?
«Чего же мне лучше этого случая ждать, чтобы жизнь кончить? благослови, господи, час мой!» — и вышел, разделся, «Отчу» прочитал, на все стороны начальству и товарищам в
землю ударил и говорю в себе: «Ну, Груша, сестра моя названая, прими за себя
кровь мою!» — да с тем взял в рот тонкую бечеву, на которой другим концом был канат привязан, да, разбежавшись с берегу, и юркнул в воду.
Этого уж Лябьев не выдержал и пошатнулся, готовый упасть, но тот же палач с явным уважением поддержал его и бережно свел потом под руку с эшафота на
землю, где осужденный был принят полицейскими чинами и повезен обратно в острог, в сопровождении, конечно, конвоя, в смоленой фуре, в которой отвозили наказываемых кнутом, а потому она была очень перепачкана
кровью.
— Зверь ты этакий! — сказала она, встречая его на крыльце, — как тебя еще
земля держит, зверя плотоядного?
Кровью от тебя пахнет, душегубец! Как смел ты к святому угоднику Сергию явиться после твоего московского дела? Гром господень убьет тебя, окаянного, вместе с дьявольским полком твоим!
— Опустите на
землю его милость, да с бережением! Что,
кровь не унимается?
Уже он вспрянул с
земли, уже готов был следовать за Перстнем, как вдруг вспомнил данную царю клятву, и
кровь его отхлынула к сердцу.
Один удар медвежьей лапы свалил князя на
землю, другой своротил бы ему череп, но, к удивлению своему, князь не принял второго удара и почувствовал, что его обдала струя теплой
крови.
Но как дикий зверь, почуявший
кровь, Малюта ничего уже не помнил. С криком и проклятиями вцепился он в Годунова и старался опрокинуть его, чтобы броситься на свою жертву. Началась между ними борьба; светоч, задетый одним из них, упал на
землю и погас под ногою Годунова.
Она как закричит, кровь-то как брызнет, я нож бросил, обхватил ее руками-то спереди, лег на
землю, обнял ее и кричу над ней, ревмя реву; и она кричит, и я кричу; вся трепещет, бьется из рук-то, а кровь-то на меня, кровь-то — и на лицо-то и на руки так и хлещет, так и хлещет.
— А на што? Бабу я и так завсегда добуду, это, слава богу, просто… Женатому надо на месте жить, крестьянствовать, а у меня —
земля плохая, да и мало ее, да и ту дядя отобрал. Воротился брательник из солдат, давай с дядей спорить, судиться, да — колом его по голове.
Кровь пролил. Его за это — в острог на полтора года, а из острога — одна дорога, — опять в острог. А жена его утешная молодуха была… да что говорить! Женился — значит, сиди около своей конуры хозяином, а солдат — не хозяин своей жизни.
«Собираться стадами в 400 тысяч человек, ходить без отдыха день и ночь, ни о чем не думая, ничего не изучая, ничему не учась, ничего не читая, никому не принося пользы, валяясь в нечистотах, ночуя в грязи, живя как скот, в постоянном одурении, грабя города, сжигая деревни, разоряя народы, потом, встречаясь с такими же скоплениями человеческого мяса, наброситься на него, пролить реки
крови, устлать поля размозженными, смешанными с грязью и кровяной
землей телами, лишиться рук, ног, с размозженной головой и без всякой пользы для кого бы то ни было издохнуть где-нибудь на меже, в то время как ваши старики родители, ваша жена и ваши дети умирают с голоду — это называется не впадать в самый грубый материализм.
Что люди дрались — это было в порядке жизни; он много раз видел, как в праздники рабочие, напившись вина, колотили друг друга, пробуя силу и ловкость; видел и злые драки, когда люди, сцепившись подобно псам, катались по
земле бесформенным комом, яростно скрипя зубами и вытаращив налитые
кровью, дикие глаза.
Солдат сидел в двери амбара на большом клубке отшлихтованного каната и, упираясь руками в полотнище плевал на
землю кровью, приговаривая...