Неточные совпадения
Он вдруг
вспыхнул, даже уши его налились
кровью. Гневно сверкая глазами, он заговорил вполголоса...
Маша слегка
вспыхнула и с замешательством улыбнулась. Я поклонился ей пониже. Очень она мне нравилась. Тоненький орлиный нос с открытыми полупрозрачными ноздрями, смелый очерк высоких бровей, бледные, чуть-чуть впалые щеки — все черты ее лица выражали своенравную страсть и беззаботную удаль. Из-под закрученной косы вниз по широкой шее шли две прядки блестящих волосиков — признак
крови и силы.
Незнаемых тобой, — одно желанье,
Отрадное для молодого сердца,
А вместе все, в один венок душистый
Сплетясь пестро, сливая ароматы
В одну струю, — зажгут все чувства разом,
И
вспыхнет кровь, и очи загорятся,
Окрасится лицо живым румянцем
Играющим, — и заколышет грудь
Желанная тобой любовь девичья.
— Да, да! Странные мысли приходят мне в голову… Случайность это или нет, что
кровь у нас красная. Видишь ли… когда в голове твоей рождается мысль, когда ты видишь свои сны, от которых, проснувшись, дрожишь и плачешь, когда человек весь
вспыхивает от страсти, — это значит, что
кровь бьет из сердца сильнее и приливает алыми ручьями к мозгу. Ну и она у нас красная…
Вихров
вспыхнул:
кровь покойного отца отозвалась в нем.
Ей, женщине и матери, которой тело сына всегда и все-таки дороже того, что зовется душой, — ей было страшно видеть, как эти потухшие глаза ползали по его лицу, ощупывали его грудь, плечи, руки, терлись о горячую кожу, точно искали возможности
вспыхнуть, разгореться и согреть
кровь в отвердевших жилах, в изношенных мускулах полумертвых людей, теперь несколько оживленных уколами жадности и зависти к молодой жизни, которую они должны были осудить и отнять у самих себя.
— Батюшка, Петр Михайлыч, если бы я это знала! Принимаючи от нас просьбу, хоть бы
вспыхнул: тихо да ласково выслушал, а сам
кровь хочет пить — аспид этакой!
С страшною силой забились в нем жилы, знойно
вспыхнула кровь, как птицы закружились мысли.
«Безумство храбрых — вот мудрость жизни! О смелый Сокол! В бою с врагами истек ты
кровью… Но будет время — и капли
крови твоей горячей, как искры,
вспыхнут во мраке жизни и много смелых сердец зажгут безумной жаждой свободы, света!
Над ним
вспыхнуло и растет опаловое облако, фосфорический, желтоватый туман неравномерно лег на серую сеть тесно сомкнутых зданий. Теперь город не кажется разрушенным огнем и облитым
кровью, — неровные линии крыш и стен напоминают что-то волшебное, но — недостроенное, неоконченное, как будто тот, кто затеял этот великий город для людей, устал и спит, разочаровался и, бросив всё, — ушел или потерял веру и — умер.
Илья
вспыхнул. От обиды
кровь с такой силой бросилась ему в лицо, что глазам стало горячо.
И уже на другую губернию перекинулось страшное имя Сашки Жегулева, и, точно в самом имени, в одном звуке его заключался огонь, куда ни падало оно, там
вспыхивал пожар и лилась
кровь.
Что здесь шло до Жегулева, а что родилось помимо его, в точности не знал никто, да и не пытался узнать; но все страшное, кровавое и жестокое, что в то грозное лето произошло в Н-ской губернии, приписывалось ему и его страшным именем освещалось. Где бы ни
вспыхивало зарево в июньскую темень, где бы ни лилась
кровь, всюду чудился страшный и неуловимый и беспощадный в своих расправах Сашка Жегулев.
— Ведь в него и наша-то влюблена, — заметила горничная Лизаветы Васильевны на слова Марфы и вечером, раздевая барыню, никак не утерпела, чтобы не рассказать ей новости, сообщенной Марфою, и с некоторыми даже прибавлениями. Лизавета Васильевна, выслушав весь этот рассказ, сначала
вспыхнула, а потом страшно побледнела, как будто бы вся
кровь бросилась к сердцу.
Огненные, искрящиеся круги прорезывали темноту; светлые, веселые огоньки
вспыхивали и плясали, и всюду, то далеко, то совсем надвигаясь на него, показывались и бледное лицо Гусаренка с красной полоской
крови, и страшный диск месяца, и лицо Наташи, прежнее милое лицо.
О, это было уже слишком!.. Моя восточная
кровь, лезгинская
кровь бешено закипела во мне. Я
вспыхнула до корней волос.
В Борисе все же хоть изредка, например, при встречах с Наташей,
вспыхивает слабая искорка жизни. Совсем мертв и неподвижен в «Войне и мире» великолепнейший Берг. Это даже не мертвец, а аккуратно сработанный автомат — без
крови, без жизни, с единственной двигательной пружиной внутри — жить, как все. Подлинный ницшевский «последний человек»: «он имеет свое маленькое удовольствие для дня и свое маленькое удовольствие для ночи. Мы изобрели счастье, — говорят последние люди и моргают».
Теперь вместо русской
крови ляоянские китайцы довольствуются русскими деньгами, но опытные люди утверждают, что и до сих пор Ляоян — место тайных заговоров против европейцев, и при первом удобном случае ненависть китайцев к русским, замаскированная теперь кажущейся покорностью,
вспыхнет.