И вот в то самое время, когда совершилась эта бессознательная
кровавая драма, вдали, по дороге, вдруг поднялось густое облако пыли.
Или, может быть, предание петербургского периода? Это предание не обязывает нас ни к чему; этот «пятый акт
кровавой драмы, происходящей в публичном доме» [По прекрасному выражению одного из сотрудников журнала «II Progresso» в номере от 1 августа 1851 года, в статье о России. (Примеч. А. И. Герцена.)], напротив, развязывает нас окончательно.
То, чего особенно опасалась Ольга Николаевна Хвостова, свершилось. Чуть ли не ранним утром другого дня вся Москва уже знала о разыгравшейся в саду Хвостовой
кровавой драме и о бегстве Марьи Валерьяновны с Евгением Николаевичем Зыбиным.
Таково общее мнение здесь, в нескольких десятках верстах от театра, на котором в ближайшем будущем разыграется эпилог
кровавой драмы, носящей название: «Русско-японская война».
Описанные нами в предыдущей главе потрясающие сцены, имевшие место у Волховского моста, явились как бы финальными картинами той
кровавой драмы новгородского погрома, разыгравшейся в течение января и февраля месяца 1570 года в «отчине святой Софии».
Неточные совпадения
Несмотря на
кровавые изобличения кампании 1853–1855 гг., которая представляла собой лишь великий пролог к великой
драме освобождения, — ничто не предупредило тупо-самодовольный люд, никогда не умевший постигнуть внутренний смысл развертывающихся перед его глазами событий.
Ни кучке местных жителей, собравшихся к прибытию парохода, ни взволнованным происшествием пассажирам отошедших от пристани парохода и баржи не могло прийти и в голову, что им довелось быть свидетелями
кровавого эпилога страшной жизненной
драмы, начавшейся много лет тому назад в Москве и что эти два трупа, лежащие рядом под рогожей на печальном, неприютном берегу сибирской реки, дополнили лишь серию других трупов близких им людей, похороненных в России, по которым победоносно прошел один человек.
В то время, когда в доме графа Аракчеева разыгрывалась глухая
драма скрытых страданий его молодой жены, задрапированная блеском и наружным деланным счастьем и довольством беспечной светской жизни, в то время, когда на Васильевском острове, в доме Бахметьевой, зрело зерно другой светской
драмы будущего, село Грузино служило театром иной грубой, откровенной по своему цинизму,
кровавой по своему исполнению, возмутительной
драмы, главными действующими лицами которой были знакомые нам Настасья Минкина, Агафониха, Егор Егорович и Глаша.
Мы можем описывать это место
кровавых исторических
драм только по оставшимся описаниям современников, так как в наши дни от Александровской слободы не осталось и следа. По народному преданию, в одну суровую зиму над ней взошла черная туча, спустилась над самым дворцом и разразилась громовым ударом, от которого загорелись терема, а за ними и вся слобода сделалась жертвою всепожирающего пламени.