Неточные совпадения
Глубже и крепче всего врезался в память образ дьякона. Самгин чувствовал себя оклеенным его речами, как смолой. Вот дьякон, стоя среди комнаты с гитарой в руках, говорит о Лютове, когда Лютов, вдруг свалившись на диван, — уснул, так отчаянно разинув
рот, как будто он кричал беззвучным и тем более страшным
криком...
Солдаты начали мужика бить; я был сержантом той
роты, которой были солдаты, прилучился тут; прибежал на
крик мужика и его избавил от побой; может быть, чего и больше, но вперед отгадывать нельзя.
Глухой, сдержанный плач, вдруг перешедший в
крик, раздался в часовне: «Ох, Женечка!» Это, стоя на коленях и зажимая себе
рот платком, билась в слезах Манька Беленькая. И остальные подруги тоже вслед за нею опустились на колени, и часовня наполнилась вздохами, сдавленными рыданиями и всхлипываниями…
— Так ее, стерву старую! — раздался злорадный
крик. Что-то черное и красное на миг ослепило глаза матери, соленый вкус крови наполнил
рот.
И — женский
крик, на эстраду взмахнула прозрачными крыльями юнифа, подхватила ребенка — губами — в пухлую складочку на запястье, сдвинула на середину стола, спускается с эстрады. Во мне печатается: розовый — рожками книзу — полумесяц
рта, налитые до краев синие блюдечки-глаза. Это — О. И я, как при чтении какой-нибудь стройной формулы, — вдруг ощущаю необходимость, закономерность этого ничтожного случая.
С тех пор прошли уже почти сутки, все во мне уже несколько отстоялось — и тем не менее мне чрезвычайно трудно дать хотя бы приближенно-точное описание. В голове как будто взорвали бомбу, а раскрытые
рты, крылья,
крики, листья, слова, камни — рядом, кучей, одно за другим…
Не отрывая глаз от кривеющей все больше усмешки, я уперся руками о край стола, медленно, медленно вместе с креслом отъехал, потом сразу — себя всего — схватил в охапку — и мимо
криков, ступеней,
ртов — опрометью.
Врезался наконец в головную
роту — суматоха,
крик, безобразие.
Когда он проходил сзади палаток своей
роты, по офицерской линии, то чей-то сдавленный, но гневный
крик привлек его внимание.
Люди закричали вокруг Ромашова преувеличенно громко, точно надрываясь от собственного
крика. Генерал уверенно и небрежно сидел на лошади, а она, с налившимися кровью добрыми глазами, красиво выгнув шею, сочно похрустывая железом мундштука во
рту и роняя с морды легкую белую пену, шла частым, танцующим, гибким шагом. «У него виски седые, а усы черные, должно быть нафабренные», — мелькнула у Ромашова быстрая мысль.
— Конечно, — подхватил князь и продолжал, — но, как бы то ни было, он входит к ней в спальню, запирает двери… и какого рода происходила между ними сцена — неизвестно; только вдруг раздается сначала
крик, потом выстрелы. Люди прибегают, выламывают двери и находят два обнявшиеся трупа. У Сольфини в руках по пистолету: один направлен в грудь этой госпожи, а другой он вставил себе в
рот и пробил насквозь череп.
Солдаты шли скоро и молча и невольно перегоняя друг друга; только слышны были зa беспрестанными раскатами выстрелов мерный звук их шагов по сухой дороге, звук столкнувшихся штыков или вздох и молитва какого-нибудь робкого солдатика: — «Господи, Господи! что это такое!» Иногда поражал стон раненого и
крик: «носилки!» (В
роте, которой командовал Михайлов, от одного артиллерийского огня выбыло в ночь 26 человек.)
Наконец Эркель, скомкав кое-как свой фуляровый платок, ловко вбил его ему в
рот, и
крик таким образом прекратился.
Как он мне влепит раз, — хотел было я крикнуть, раскрыл было
рот, а крику-то во мне и нет.
Крик испуга и боли вырвался одновременно из всех
ртов этих дикарей.
Яичница стоит, разинувши
рот. Вбегает на
крик Арина Пантелеймоновна и, взглянув ему в лицо, вскрикивает тоже: «Ух, прибьет!» — и убегает.
Граната, перелетев через нас, ударилась в землю около шедшей позади
роты; помню глухой удар ее разрыва и вслед за тем — чей-то жалобный
крик.
Другой был армеец Волынского полка. Смерть застала его внезапно. Он бежал, разъяренный, в атаку, задыхаясь от
крика; пуля ударила его в переносье, пронзила голову, оставив по себе черную зияющую рану. Так и лежал он с широко раскрытыми, теперь уже застывшими глазами, с открытым
ртом и с искривленным яростью посинелым лицом.
Разбойникам даже становится страшно от этого
крика: зычно кричит Марфа Андревна; страшно ей и
рот закрыть, страшно, что и на небе ее услышат.
Сбившись в густую массу, задыхаясь в давке, разгорячаясь от прикосновения друг к другу, люди бежали с хриплыми
криками, с пеной у
рта, точно стая бешеных животных.
Яков (тихо). Люба… Соня… (Он делает попытку встать, опрокидывается, хрипит, и
рот у него открывается, точно для
крика.)
Женщина, только тут понявшая, в чем дело, сначала прямо окаменела с открытым
ртом, потом хотела, очевидно, разразиться
криком и ругательствами, но Дробыш зажал ей
рот, а Израиль подошел к ней совсем близко и сказал своим убедительным голосом по-еврейски...
Проклятая!
Что же, и этого не хватит?
Скоро
криком издерется
рот.
Песен уже нет, а есть
крик; это не песня, а речь: отец и мать беспрестанно окликают, зовут, манят своих глупых детенышей, которые отвечают им жалобным, однообразным писком, разевая голодные
рты.
Всем было немного жутко, все чего-то ждали. И вдруг раздался
крик, но не от боли, а скорее от испуга. Действительно, пуля попала в патронную сумку солдатика, который, бледный и с дрожащим лицом, понес показывать ее ротному командиру. И. Н. внимательно осмотрел пулю и, заметив, что она четырехлинейного калибра, из ружья Пибоди и Мартини, перевел
роту в какую-то выемку дороги.
Спор, наконец, дошел до нетерпения, нетерпение до
криков,
крики даже до слез, и Марк Иванович отошел, наконец, с пеной бешенства у
рта, объявив, что не знал до сих пор такого гвоздя-человека.
В сентябре 1899 года англичане тысячами подписывались под адресом осужденному в Ренне Дрейфусу; в то же время те же англичане шиканием и
криками зажимали на митинге
рот Джону Морлею, протестовавшему против разбойничьего отношения Англии к Трансваалю.
И
рота солдат — ружья на руку, штыками вперед — бросилась на толпу матрикулистов. С другой стороны в нее врезались конные жандармы. Поднялся неистовый
крик. Студентские палки и несколько солдатских прикладов поднялись в воздух. Среди
крика, шума и свалки послышались удары и отчаянные вопли.
Великанша только широко раскрыла
рот и рассмеялась — если можно так сказать про ужасные мычащие звуки, больше всего похожие на
крик диких животных.
Илька подняла вверх руки, откинула назад голову и широко раскрыла
рот…Резкий грудной
крик понесся по роще. Крупные слезы ручьем полились из голубых глаз дочери оскорбленного отца…Илька зарыдала и захохотала.
Андрей Иванович порывисто встал, сунул босые ноги в калоши, накинул пальто и пошел на голос. Зина и кухаркина дочь Полька сидели в сенях, запрятавшись за старые оконные рамы, держали перед
ртами ладони и кричали: «Караул!» Каменные своды подвала гулко отражали
крики.
Вот поднялась над толпою голова лошади с красными безумными глазами и широко оскаленным
ртом, только намекающим на какой-то страшный и необыкновенный
крик, поднялась, упала, и в этом месте на минуту сгущается народ, приостанавливается, слышны хриплые, глухие голоса, короткий выстрел, и потом снова молчаливое, бесконечное движение.
При одной из таких вылазок командир суздальской
роты, расположенной вблизи замка, капитан Лихарев оробел и бросил свой пост, а
рота, оставшись без командира, в беспорядке побежала, горячо преследуемая. Это было около полудня. Александр Васильевич отдыхал. Разбуженный перестрелкой и
криками, он вскочил и поскакал на выстрелы.
Глаза ее помутились, будто у безумной; запекшиеся губы дрожали; из полурастворенного
рта, казалось, готов был вылететь
крик смерти.
Вдруг откуда-то раздается сторожевой
крик. Кажется, это вестовой голос, что наступает конец мира. Все следом его молкнет, всякое движение замирает, пульс не бьется, будто жизнь задохнулась в один миг под стопою гневного бога. Весы, аршины, ноги, руки,
рты остановились в том самом положении, в каком застал их этот возглас. Один слух, напряженный до возможного, заменил все чувства; он один обнаруживает в этих людях присутствие жизни: все прислушивается…
Три
роты сделали залп из ружей в турок, усыпавших вал, и с
криками «ура» бросились в ров, а оттуда полезли в укрепление.
Первой
роты командир под винтовкой стоит — тетка его за разбитый графин поставила; второй
роты — бабушку свою в Москву рожать повез; третий
роты — змея на крыше по случаю ясной погоды пускает; четвертой
роты —
криком кричит, голосом голосит, зубки у него прорезываются; пятой
роты — на индюшечьих яйцах сидит, потому как индюшка у него околевши; шестой
роты — отца дьякона колоть чучело учит; седьмой
роты — грудное дитя кормит, потому супруга его по случаю запоя забастовала…
Вспоминал он, как она вскакивала к нему на колени, и обнимала за шею, и щекотала его, заливаясь хохотом, и, несмотря на его
крик, не переставала, и потом целовала в
рот, в глаза, в щеки.
Про инспекторский смотр поговорили, — кажись, в
роте все исправно, без боя, без
крика репертички идут… Сойдет гладко, солдатам облегчение.
Сегодня я уже не восторгаюсь и не боюсь, и меня колом не заставишь разинуть
рот для пения или
крика, но зато появилась в душе какая-то тянущая тоска, почти болезненная меланхолия.