Неточные совпадения
— Как же новые условия могут быть найдены? — сказал Свияжский, поев простокваши, закурив папиросу и опять подойдя к спорящим. — Все возможные
отношения к рабочей силе определены и изучены, сказал он. — Остаток варварства — первобытная община с круговою порукой сама собой распадается,
крепостное право уничтожилось, остается только свободный труд, и формы его определены и готовы, и надо брать их. Батрак, поденный, фермер — и из этого вы не выйдете.
Прежде всего выступила на сцену история составления уставной грамоты, [Уставная грамота — акт, определяющий
отношения между помещиком и крестьянами до совершения выкупной сделки; составлялся, по «Положению» 1861 года об отмене
крепостного права, самим помещиком и утверждался мировым посредником, избранным из среды дворян.] что относилось еще ко времени опекунства Сашки Холостова.
Можно установить четыре периода в
отношении человека к космосу: 1) погружение человека в космическую жизнь, зависимость от объектного мира, невыделенность еще человеческой личности, человек не овладевает еще природой, его
отношение магическое и мифологическое (примитивное скотоводство и земледелие, рабство); 2) освобождение от власти космических сил, от духов и демонов природы, борьба через аскезу, а не технику (элементарные формы хозяйства,
крепостное право); 3) механизация природы, научное и техническое овладение природой, развитие индустрии в форме капитализма, освобождение труда и порабощение его, порабощение его эксплуатацией орудий производства и необходимость продавать труд за заработную плату; 4) разложение космического порядка в открытии бесконечно большого и бесконечно малого, образование новой организованности, в отличие от органичности, техникой и машинизмом, страшное возрастание силы человека над природой и рабство человека у собственных открытий.
Нормальные
отношения помещиков того времени к окружающей
крепостной среде определялись словом «гневаться».
С их появлением исчезнет
крепостная уголовщина,
отношения приобретут характер правомерности, выражение «вы наши отцы, мы ваши дети» сделается правдою.
Человек вдруг, с его душой и телом, отдан в полную власть другому человеку, и тот может им распоряжаться больше, чем сам царь, чем самый безусловный восточный властелин, потому что тот все-таки будет судить и распоряжаться на основании каких-нибудь законов или обычаев; а тут вы можете к вашему
крепостному рабу врываться в самые интимные, сердечные его
отношения, признавать их или отвергать.
Они лгут, как говорилось когда-то, при
крепостном праве, «пур ле жанс», нимало не отрицая ненужности принципа обуздания в
отношении к себе и людям своего круга.
Это был своего рода
крепостной фанатизм, и в этом
отношении у Родиона Антоныча была родственная черта с замашками великих французских кардиналов, хотя, конечно, это были величины несоизмеримые.
— Не я-с говорю это, я во сне бы никогда не посмел подумать того, — отвечал ей немного уже опешивший Тулузов, — но это могут сказать другие, и, главное, может таким образом понять правительство, которое зорко следит за подобными
отношениями и обеспечивает
крепостных людей от подобного самоуправства: сын этого Власия, как вы сами видели, не из смирных; грубиян и проходимец великий; он найдет себе заступу, и вам может угрожать опасность, что у вас отберут ваше имение в опеку.
Это gnadige Frau не понравилось, и она даже заподозрила тут Егора Егорыча кое в чем, так как знала множество примеров, что русские помещики, сколько на вид ни казались они добрыми и благородными, но с своими
крепостными горничными часто бывают в неприличных и гадких
отношениях.
И где уязвить? на собственной его почве, на той почве
крепостного права, которую он, и в геологическом, и в статистическом, и в этнографическом
отношениях, знал как свои пять пальцев!
В этом
отношении жизнь моя резко разделяется на две совершенно отличные друг от друга половины: до упразднения
крепостного права и после упразднения оного.
Таким образом, вопрос, отчего нас так скоро утомляют те несложные удовольствия, которые нимало не пресыщали наших предков, отчасти разъясняется. Но, написавши изложенное выше, я невольным образом спрашиваю себя: ужели перо мое начертало апологию доброго старого времени — апологию тех патриархальных
отношений, которые так картинно выражались в
крепостном праве?
Он знал по рассказам, что и отец его и дед в этом
отношении совершенно отделились от других помещиков того времени и дома не заводили у себя никогда никаких шашен с
крепостными, и решил, что этого он не сделает; но потом, всё более и более чувствуя себя связанным и с ужасом представляя себе то, что с ним может быть в городишке, и сообразив, что теперь не
крепостные, он решил, что можно и здесь.
По
отношению образования
крепостных людей, отец всю жизнь неизменно держался правила: всякий крестьянин или дворовый по достижении сыном соответственных лет обязан был испросить позволения отдать его на обучение известному ремеслу, и бывший ученик обязан был принести барину на показ собственного изделия: овчину, рукавицы, подкову, полушубок или валенки, и только в случае одобрения работы, отцу дозволялось просить о женитьбе малого.
Мнения, о которых мы говорим, касаются характеристики русского крестьянина и его
отношений к
крепостному праву.
[Напротив, тех людей, которым бывшее
крепостное устройство и все общественные
отношения, бывшие следствием его, шли впрок, можно уподобить гастрономам, расслабившим и изнежившим свой желудок тончайшими изобретениями поварского искусства: ясно, что они, во-первых, будут гораздо крепче держаться за свой изящный стол, нежели бедняки за свою мякину, а во-вторых, если уж принуждены будут сесть на грубую пищу, то гораздо скорее погибнут от нее, нежели те же бедняки, переведенные с мякины на чистый хлеб…]
Какое-нибудь местничество держится в нравах, спустя два столетия после его уничтожения законом; можно ли ожидать, чтобы внезапно пересоздались все
отношения, бывшие следствием
крепостного права?
Только имена людей и мест, изображения природы, игры и песни вводят нас в великорусский быт, да еще
отношения крестьян к
крепостному праву имеют здесь свой особенный оттенок.
Перейдем к
отношениям помещика к
крепостному семейству.
Мы обещали очерк деревенской жизни старинных помещиков, а говорили об их
отношениях к крестьянам и
крепостной прислуге.
Женившись, он поселился в деревне, недалеко от Нижнего, и стал чем-то вроде Л.Н.Толстого по проповеди опрощения и по опытам разных усовершенствований в домоводстве, по идеям сближения с народом и работе над его просвещением, по более гуманному
отношению к своим
крепостным.
Подрастая, каждый из нас останавливался на праве помещика владеть душой и телом
крепостных. Протестов против такого порядка вещей мы не слыхали от взрослых, а недовольство и мечты о «вольной» замечали всего больше среди дворовых. Но, повторяю,
отношение к крестьянству как к особому сословию и к деревенской жизни вынесли мы отнюдь не презирающее или унизительно-жалостливое, а почтительное и заинтересованное в самом лучшемсмысле.
Но все это происходит не только при помощи энтузиазма, поэзии, мистики и мифотворчества, но и путем террора и Г.П.У. Народ поставлен в
крепостную зависимость по
отношению к государству.
Сохранилось в полной силе, если можно так выразиться, «нравственное
крепостное право» или лучше сказать все, что было в нем, то есть в подчиненном
отношении, хорошего крестьянина к хорошему помещику, идеально-правового, основанного на их взаимной пользе, барин, как интеллигент, вносил в темную массу знание, как капиталист, давал беднякам деньги, а крестьяне платили ему работой.
Семейное начало, положенное в основу
отношения крепостных людей к помещикам, и было той светлой стороной этого института, которого не могли затемнить одиночные, печальные, даже подчас отвратительные, возмущающие душу явления помещичьего произвола, доходящего до зверской жестокости.
Да и вообще,
крепостная зависимость, что бы ни говорили псевдолибералы, делала
отношения между господами и слугами в огромном большинстве случаев проще и сердечнее, нежели нынешний пресловутый вольнонаемный труд, создавший почти два вражеские лагеря — господ и слуг.
Но он предвидел теперь уже новую эру России, заранее зная, кто останется победителем в дворцовой петербургской борьбе, когда бразды правления перейдут всецело в руки мощной, даровитой и гуманной правительницы, для которой искоренение злоупотреблений в
отношениях помещиков к своим
крепостным будет важнейшим и многозначущим делом.
Если не считать старого
крепостного лакея Григория Алексеевича, который навеял ему собою Фирса в «Вишневом саду», да двух-трех заметок в записной книжке, вроде «Липовая аллея из пирамидальных тополей», и «Черкесский князь ехал в малиновом шербете в открытом фельетоне», какими подарила нас гостившая на Луке учительница Лидия Федоровна, то Лука в литературном
отношении не дала Чехову ничего.