Неточные совпадения
Горазд он был балясничать,
Носил рубаху
красную,
Поддевочку суконную,
Смазные
сапоги...
Он же, в пестром ваточном халате, подпоясанном поясом из той же материи, в
красной вязаной ермолке с кисточкой и в мягких козловых
сапогах, продолжал ходить около стен, прицеливаться и хлопать.
Один из ямщиков — сгорбленный старик в зимней шапке и армяке — держал в руке дышло коляски, потрогивал его и глубокомысленно посматривал на ход; другой — видный молодой парень, в одной белой рубахе с
красными кумачовыми ластовицами, в черной поярковой шляпе черепеником, которую он, почесывая свои белокурые кудри, сбивал то на одно, то на другое ухо, — положил свой армяк на козлы, закинул туда же вожжи и, постегивая плетеным кнутиком, посматривал то на свои
сапоги, то на кучеров, которые мазали бричку.
Хозяин заведения был в другой комнате, но часто входил в главную, спускаясь в нее откуда-то по ступенькам, причем прежде всего выказывались его щегольские смазные
сапоги с большими
красными отворотами.
Этот Тимофеич, потертый и проворный старичок, с выцветшими желтыми волосами, выветренным,
красным лицом и крошечными слезинками в съеженных глазах, неожиданно предстал перед Базаровым в своей коротенькой чуйке [Чуйка — верхняя одежда, длинный суконный кафтан.] из толстого серо-синеватого сукна, подпоясанный ременным обрывочком и в дегтярных
сапогах.
Там и тут резко выделялись
красные пятна кумачных рубах, лоснились на солнце плисовые шаровары, блестели голенища ярко начищенных
сапог.
А у дядюшки-опекуна там, в новом имении, я чаю, мужики в смазных
сапогах ходят да в
красных рубашках; избы в два этажа…
Впрочем, действительность и всегда отзывается
сапогом, даже при самом ярком стремлении к идеалу, и я, конечно, это должен был знать; но все же я был другого типа человек; я был свободен в выборе, а они нет — и я плакал, за них плакал, плакал по старой идее, и, может быть, плакал настоящими слезами, без
красного слова.
Нехлюдов прошел вперед. В середине стояла аристократия: помещик с женою и сыном в матросской куртке, становой, телеграфист, купец в
сапогах с бураками, старшина с медалью и справа от амвона, позади помещицы, Матрена Павловна в переливчатом лиловом платье и белой с каймою шали и Катюша в белом платье с складочками на лифе, с голубым поясом и
красным бантиком на черной голове.
— Не укушу, Агриппина Филипьевна, матушка, — хриплым голосом заговорил седой, толстый, как бочка, старик, хлопая Агриппину Филипьевну все с той же фамильярностью по плечу. Одет он был в бархатную поддевку и ситцевую рубашку-косоворотку; суконные шаровары были заправлены в
сапоги с голенищами бутылкой. — Ох, уморился, отцы! — проговорил он, взмахивая короткой толстой рукой с отекшими
красными пальцами, смотревшими врозь.
Не успели мы ступить несколько шагов, как нам навстречу из-за густой ракиты выбежала довольно дрянная легавая собака, и вслед за ней появился человек среднего роста, в синем, сильно потертом сюртуке, желтоватом жилете, панталонах цвета гри-де-лень или блё-д-амур [Розовато-серого (от фр. gris de lin)… голубовато-серого (от фр. bleu d’amour).], наскоро засунутых в дырявые
сапоги, с
красным платком на шее и одноствольным ружьем за плечами.
Мы сидели раз вечером с Иваном Евдокимовичем в моей учебной комнате, и Иван Евдокимович, по обыкновению запивая кислыми щами всякое предложение, толковал о «гексаметре», страшно рубя на стопы голосом и рукой каждый стих из Гнедичевой «Илиады», — вдруг на дворе снег завизжал как-то иначе, чем от городских саней, подвязанный колокольчик позванивал остатком голоса, говор на дворе… я вспыхнул в лице, мне было не до рубленого гнева «Ахиллеса, Пелеева сына», я бросился стремглав в переднюю, а тверская кузина, закутанная в шубах, шалях, шарфах, в капоре и в белых мохнатых
сапогах,
красная от морозу, а может, и от радости, бросилась меня целовать.
Как дивчата, в нарядном головном уборе из желтых, синих и розовых стричек, на верх которых навязывался золотой галун, в тонких рубашках, вышитых по всему шву
красным шелком и унизанных мелкими серебряными цветочками, в сафьянных
сапогах на высоких железных подковах, плавно, словно павы, и с шумом, что вихорь, скакали в горлице.
Вот, скинувши новые
сапоги и обернувши в хустку, чтобы не покоробились от дождя, задал он такого бегуна, как будто панский иноходец. Влез в курень, промокши насквозь, накрылся тулупом и принялся ворчать что-то сквозь зубы и приголубливать черта такими словами, каких я еще отроду не слыхивал. Признаюсь, я бы, верно,
покраснел, если бы случилось это среди дня.
Все это рваное, линючее, ползет чуть не при первом прикосновении. Калоши или
сапоги окажутся подклеенными и замазанными, черное пальто окажется серо-буромалиновым, на фуражке после первого дождя выступит
красный околыш, у сюртука одна пола окажется синей, другая — желтой, а полспины — зеленой. Белье расползается при первой стирке. Это все «произведения» первой категории шиповских ремесленников, «выдержавших экзамен» в ремесленной управе.
Тогда я прислонился к дереву, стянул
сапог и тотчас открыл причину боли: оказалось, что мой маленький перочинный ножик провалился из кармана и сполз в
сапог. Сунув ножик в карман, я стал надевать
сапог и тут услышал хлюпанье по лужам и тихий разговор. Я притих за деревом. Со стороны Безымянки темнеет на фоне радужного круга от
красного фонаря тихо движущаяся группа из трех обнявшихся человек.
Пароход приближался. Можно уже было рассмотреть и черную трубу, выкидывавшую черную струю дыма, и разгребавшие воду
красные колеса, и три барки, тащившиеся на буксире. Сибирский хлеб на громадных баржах доходил только до Городища, а здесь его перегружали на небольшие барки. Михея Зотыча беспокоила мысль о том, едет ли на пароходе сам Галактион, что было всего важнее. Он снял даже
сапоги, засучил штаны и забрел по колена в воду.
Вид у них какой-то особенный, в самом деле жениховский; один нарядился в
красную кумачовую рубаху, другой в какой-то необыкновенной плантаторской шляпе, третий в новых блестящих
сапогах с высокими каблуками, купленных неизвестно где и при каких обстоятельствах.
Илюшка держался совсем на городскую руку, как следует быть купеческому молодцу. Плисовые шаровары,
сапоги бутылками, «спинджак»,
красный шарф на шее, — при всей молодцовской форме.
Для дня рождения своего, он был одет в чистый колпак и совершенно новенький холстинковый халат; ноги его, тоже обутые в новые
красные сафьяновые
сапоги, стояли необыкновенно прямо, как стоят они у покойников в гробу, но больше всего кидался в глаза — над всем телом выдавшийся живот; видно было, что бедный больной желудком только и жил теперь, а остальное все было у него парализовано. Павла вряд ли он даже и узнал.
Одна рука уперлась в бок, другая полукругом застыла в воздухе, голова склонена набок, роскошные плечи чуть вздрагивают, ноги каблучками притопывают, и вот она, словно павушка-лебедушка, истово плывет по хороводу, а парни так и стонут кругом, не «калегварды», а настоящие русские парни, в синих распашных сибирках, в
красных александрийских рубашках, в
сапогах навыпуск, в поярковых шляпах, утыканных кругом разноцветными перьями…
— Рогов, положим, у них нет, это враки. Но черные, как
сапог, и даже блестят. Губищи у них
красные, толстенные, а глазищи белые, а волосы курчавые, как на черном баране.
Отворились ворота, на улицу вынесли крышку гроба с венками в
красных лентах. Люди дружно сняли шляпы — точно стая черных птиц взлетела над их головами. Высокий полицейский офицер с густыми черными усами на
красном лице быстро шел в толпу, за ним, бесцеремонно расталкивая людей, шагали солдаты, громко стуча тяжелыми
сапогами по камням. Офицер сказал сиплым, командующим голосом...
Владимир Ефимович сидит в нижнем белье на кровати, снимает
сапог и,
краснея от усилия, говорит сердито и сонно: «Мне, знаешь, Шурочка, твой Ромашов надоел вот до каких пор.
Уже Ромашов отчетливо видел его грузную, оплывшую фигуру с крупными поперечными складками кителя под грудью и на жирном животе, и большое квадратное лицо, обращенное к солдатам, и щегольской с
красными вензелями вальтрап на видной серой лошади, и костяные колечки мартингала, и маленькую ногу в низком лакированном
сапоге.
Белые замшевые тугие перчатки на руках; барашковая шапка с золотым орлом лихо надвинута на правую бровь; лакированные блестящие
сапоги; холодное оружие на левом боку; отлично сшитый мундир, ладно, крепко и весело облегающий весь корпус; белые погоны с
красным витым вензелем «А II»; золотые широкие галуны; а главное — инстинктивное сознание своей восемнадцатилетней счастливой ловкости и легкости и той самоуверенной жизнерадостности, перед которой послушно развертывается весь мир, — разве все эти победоносные данные не тронут, не смягчат сердце суровой и холодной красавицы?..
Сам Иван Дорофеев, мужик лет около сорока, курчавый и с умными глазами, в
красной рубахе и в сильно смазанных дегтем
сапогах, спал на лавке и первый услыхал своим привычным ухом, что кто-то подъехал к его дому и постучал в окно, должно быть, кнутовищем.
Сокольничий, в
красном бархатном кафтане с золотою нашивкой и золотою перевязью, в парчовой шапке, в желтых
сапогах и в нарядных рукавицах, слез с коня и подошел к Иоанну, сопровождаемый подсокольничим, который нес на руке белого кречета, в клобучке и в колокольцах.
Кое-где окна открыты, на крышах рядских галерей сушится белье, торчат валяные
сапоги; из окна на серую воду смотрит женщина, к вершине чугунной колонки галерей причалена лодка, ее
красные борта отражены водою жирно и мясисто.
На нем не было ни белой свитки, ни
красного пояса, купленного перед самым отъездом в местечке, ни высоких смазных
сапог, ни широких шаровар из коричневой коломянки.
Вот они — кто с редкой бородкой в заплатанном кафтане и лаптях, такой же, как оставшийся дома в Казанской или Рязанской губернии родитель, кто с седой бородой, с согнутой спиной, с большой палкой, такой же, как отцов отец — дед, кто молодой малый в
сапогах и
красной рубахе, такой же, каким год назад был он сам, тот солдат, который должен теперь стрелять в него.
Нотариус Гудаевский изображал дикого американца: в волосах петушьи перья, маска медно-красная с зелеными нелепыми разводами, кожаная куртка, клетчатый плед через плечо и кожаные высокие
сапоги с зелеными кисточками.
Стебли трав щёлкали по голенищам
сапог, за брюки цеплялся крыжовник, душно пахло укропом, а по ту сторону забора кудахтала курица, заглушая сухой треск скучных слов, Кожемякину было приятно, что курица мешает слышать и понимать эти слова, судя по голосу, обидные. Он шагал сбоку женщины, посматривая на её
красное, с облупившейся кожей, обожжённое солнцем ухо, и, отдуваясь устало, думал: «Тебе бы попом-то быть!»
Почти всегда, как только Матвей подходил к мачехе, являлся отец, нарядный, в мягких
сапогах, в чёрных шароварах и цветной рубахе,
красной или синей, опоясанной шёлковым поясом монастырского тканья, с молитвою.
Он стал разматывать
красное полотенце с руки, а Матвей, замирая от страха и любопытства, принял ковш из рук Власьевны и бросил его, налив себе воды в
сапоги: он увидал, что из отверстия конуры выкинулся гибкий
красный язык огня, словно стремясь лизнуть отцовы ноги.
Матвея нарядили в
красную рубаху, плисовые синие штаны и
сапоги зелёного сафьяна на мягкой подошве, по-татарски расшитые жёлтым и
красным.
К тому же мне претило это целование рук (а иные так прямо падали в ноги и изо всех сил стремились облобызать мои
сапоги). Здесь сказывалось вовсе не движение признательного сердца, а просто омерзительная привычка, привитая веками рабства и насилия. И я только удивлялся тому же самому конторщику из унтеров и уряднику, глядя, с какой невозмутимой важностью суют они в губы мужикам свои огромные
красные лапы…
Ходили нигилисты в пледах, очках обязательно и широкополых шляпах, а народники — в
красных рубахах, поддевках, смазных
сапогах, также носили очки синие или дымчатые и тоже длинные, по плечам, волосы. И те и другие были обязательно вооружены самодельными дубинами — лучшими считались можжевеловые, которые добывали в дремучих домшинских лесах.
Как-то после обеда артель пошла отдыхать, я надел козловые с
красными отворотами и медными подковками
сапоги, новую шапку и жилетку праздничную и пошел в город, в баню, где я аккуратно мылся, в номере, холодной водой каждое воскресенье, потому что около пристаней Волги противно да и опасно было по случаю холеры купаться.
Вдруг шагах в двадцати от меня из подъезда гостиницы сходит на тротуар знакомая фигура: высокий человек с усами, лаковые
сапоги,
красная рубаха, шинель внакидку и белая форменная фуражка.
Зато там счету не было самоварам,
сапогам,
красным рубахам и гармониям, которые, как известно, производятся по соседству, в Туле.
Ваня совсем почти не был знаком с Комаревым и потому, вступив в околицу, не обратил решительно никакого внимания на то, что на крыльце «Расставанья» вместо Герасима стоял жирный, коренастый мужик в
красной рубахе, плисовых шароварах и высоких
сапогах. После уже узнал он, что прежний целовальник Герасим попался в каком-то темном деле и отправлен был на поселение.
На нем была праздничная рубаха с ярко-красными ластовиками, полосатые, набойчатые портки и тяжелые
сапоги с сморщенными голенищами.
А Биндасов даже не поблагодарил Литвинова: потребовал стакан аффенталера (баденского
красного вина) и ушел, не обтерев губ и нахально стуча
сапогами.
Большинство в очках, иногда синих; многие в поддевках,
красных рубахах и яловых
сапогах.
Как-то Бурлак рассказал случай, за который в молодости был выслан из Москвы Павел Якушкин. Попал Якушкин с кем-то из московских друзей на оперу «Жизнь за царя» в Большой театр. Билеты у них были в первом ряду. Якушкин был в козловых
сапогах, в
красной рубахе и щегольской синей поддевке.
Я был одет в пиджак,
красную рубаху и высокие
сапоги. Корсиков являл жалкую фигуру в лаковых ботинках, шелковой, когда-то белой стеганой шляпе и взятой для тепла им у сердобольной или зазевавшейся кухарки ватной кацавейки с турецкими цветами. Дорогой питались желтыми огурцами у путевых сторожей, а иногда давали нам и хлебца. Шли весело. Ночевали на воздухе. Погода стояла на наше счастье, теплая и ясная.
Там прежде всего бросилось в глаза ему маленькое
красное тельце, которое повитуха мыла в корыте. Увидав его, Игнат встал на носки
сапог и, заложив руки за спину, пошел к нему, ступая осторожно и смешно оттопырив губы. Оно верещало и барахталось в воде, обнаженное, бессильное, трогательно жалкое…
Раз, часу в первом дня, Анна Юрьевна сидела в своем будуаре почти в костюме молодой: на ней был голубой капот, маленький утренний чепчик; лицо ее было явно набелено и подрумянено. Анна Юрьевна, впрочем, и сама не скрывала этого и во всеуслышание говорила, что если бы не было на свете куаферов и косметиков, то женщинам ее лет на божий свет нельзя было бы показываться. Барон тоже сидел с ней; он был в совершенно домашнем костюме, без галстука, в туфлях вместо
сапог и в серой, с
красными оторочками, жакетке.
А если он раздобылся
красной рубахой, дырявыми
сапогами и мало-мальски приличным чекменем, он ходит по пристани гоголем и знать ничего и никого не хочет.