Неточные совпадения
Деревня показалась ему довольно велика; два леса, березовый и сосновый, как два крыла, одно темнее, другое светлее, были у ней справа и слева; посреди виднелся деревянный
дом с мезонином,
красной крышей и темно-серыми или, лучше, дикими стенами, —
дом вроде тех, как у нас строят для военных поселений и немецких колонистов.
Заманчиво мелькали мне издали сквозь древесную зелень
красная крыша и белые трубы помещичьего
дома, и я ждал нетерпеливо, пока разойдутся на обе стороны заступавшие его сады и он покажется весь с своею, тогда, увы! вовсе не пошлою, наружностью; и по нем старался я угадать, кто таков сам помещик, толст ли он, и сыновья ли у него, или целых шестеро дочерей с звонким девическим смехом, играми и вечною красавицей меньшею сестрицей, и черноглазы ли они, и весельчак ли он сам или хмурен, как сентябрь в последних числах, глядит в календарь да говорит про скучную для юности рожь и пшеницу.
[В рукописи стерто два слова.] мелькали
красные крыши господских строений, коньки и гребни сзади скрывшихся изб и верхняя надстройка господского
дома, а над всей этой кучей дерев и
крыш старинная церковь возносила свои пять играющих верхушек.
Четверть часа спустя оба экипажа остановились перед крыльцом нового деревянного
дома, выкрашенного серою краской и покрытого железною
красною крышей. Это и было Марьино, Новая слободка тож, или, по крестьянскому наименованью, Бобылий Хутор.
Здесь — все другое, все фантастически изменилось, даже тесные улицы стали неузнаваемы, и непонятно было, как могут они вмещать это мощное тело бесконечной, густейшей толпы? Несмотря на холод октябрьского дня, на злые прыжки ветра с
крыш домов, которые как будто сделались ниже, меньше, — кое-где форточки, даже окна были открыты, из них вырывались, трепетали над толпой
красные куски материи.
Железная, когда-то зеленая
крыша, давно некрашенная,
краснела от ржавчины, и несколько листов были задраны кверху, вероятно, бурей; тес, которым был обшит
дом, был ободран местами людьми, обдиравшими его там, где он легче отдирался, отворачивая ржавые гвозди.
Было приятно слушать добрые слова, глядя, как играет в печи
красный и золотой огонь, как над котлами вздымаются молочные облака пара, оседая сизым инеем на досках косой
крыши, — сквозь мохнатые щели ее видны голубые ленты неба. Ветер стал тише, где-то светит солнце, весь двор точно стеклянной пылью досыпан, на улице взвизгивают полозья саней, голубой дым вьется из труб
дома, легкие тени скользят по снегу, тоже что-то рассказывая.
В Корсаковке есть
дом, который своими размерами,
красною крышей и уютным садом напоминает помещичью усадьбу средней руки.
Две каменные церкви с зелеными куполами, одна поменьше, а другая большая, еще новая и неосвященная,
красные крыши господского огромного
дома, флигелей и всех надворных строений с какими-то колоколенками — бросились мне в глаза и удивили меня.
Вон далеко за оврагом виднеется на светло-голубом небе деревенская церковь с зеленой
крышей; вон село,
красная крыша барского
дома и зеленый сад.
Стены почернели,
красная краска на железной
крыше частью выгорела, частью пестрила ее безобразными пятнами; крыльцо обвалилось, внутри
дома — пол колебался, потолки частью обрушились, частью угрожали обрушением.
Фарватер шел, звучно фыркая и попрашивая поводьев. Вдали показался
дом Шепетовской экономии. Из густой зелени сиреней и акаций едва виднелись его белые стены и
красная крыша. Под горой небольшой пруд выпукло подымался из окружавших его зеленых берегов.
Проснулся он рано утром и увидал перед собою широкую, мутную реку, а за нею, на высокой горе, кучу
домов с
красными и зелёными
крышами и густые сады.
Встречу им подвигались отдельные
дома, чумазые, окутанные тяжёлыми запахами, вовлекая лошадь и телегу с седоками всё глубже в свои спутанные сети. На
красных и зелёных
крышах торчали бородавками трубы, из них подымался голубой и серый дым. Иные трубы высовывались прямо из земли; уродливо высокие, грязные, они дымили густо и черно. Земля, плотно утоптанная, казалась пропитанной жирным дымом, отовсюду, тиская воздух, лезли тяжёлые, пугающие звуки, — ухало, гудело, свистело, бранчливо грохало железо…
Сквозь стекла двери было видно над зеленой
крышей нового
дома красное вечернее небо, и высоко в нем несчетной стаей летали галки.
На Поречной стройно вытянулись лучшие
дома, — голубые,
красные, зеленые, почти все с палисадниками, — белый
дом председателя земской управы Фогеля, с башенкой на
крыше; краснокирпичный с желтыми ставнями — головы; розоватый — отца протоиерея Исаии Кудрявского и еще длинный ряд хвастливых уютных домиков — в них квартировали власти: войсковой начальник Покивайко, страстный любитель пения, — прозван Мазепой за большие усы и толщину; податной инспектор Жуков, хмурый человек, страдавший запоем; земский начальник Штрехель, театрал и драматург; исправник Карл Игнатьевич Вормс и развеселый доктор Ряхин, лучший артист местного кружка любителей комедии и драмы.
Летними вечерами заречные собирались под ветлы, на берег Путаницы, против городского бульвара, и, лежа или сидя на песке, завистливо смотрели вверх: на
красном небе четко вырезаны синеватые главы церквей, серая, точно из свинца литая, каланча, с темной фигурой пожарного на ней, розовая, в лучах заката, башня на
крыше Фогелева
дома.
На мысу рос тальник, стояла маленькая грязная водокачка, с тонкой высокой трубой на
крыше, а за мысом, уютно прикрытая зеленью, встала полосатая купальня, синяя и белая. Берег укреплён фашинником, по склону его поло́го вырезана дорожка, он весь густо усажен молодым березняком, а с верха, через зелёную гриву, смотрит вниз, на реку и в луга, небольшой
дом, приземистый, опоясанный стеклянной террасой, точно подавленный антресолями, неуклюжей башенкой и
красным флюгером над нею.
Всюду вокруг стояли мощные стволы старых, дуплистых лип, к ним подсажены молодые деревья, в густой траве сверкали цветы, там и тут возвышались
красные и жёлтые
крыши разнообразных ульев, а людей не видно было, и действительно думалось, что всё это устроил один Будилов. Где-то неподалёку шипела вода, на дворе, за
домом, тихонько взвизгивал и охал насос, чуть слышно бормотал гнусавый старческий голос.
Над среднею частью
дома выступал мезонин, как во всех дачах, с очень высокою и острою
крышею, напоминавшей опрокинутый дровяной топор, и с резным шпилем, на который в праздники вывешивали
красный флаг для удовольствия больных.
Одевшись и напившись чаю, он подошел к окну. Ему захотелось пройтись, чтобы прогнать неотвязчивые игорные воспоминания. Он надел шинель и вышел на улицу. Солнце уже спряталось за белые
дома с
красными крышами; наступали сумерки. Было тепло. На грязные улицы тихо падал хлопьями влажный снег. Ему вдруг стало невыносимо грустно от мысли, что он проспал весь этот день, который уже кончался.
На колокольне Теркин стал в пролете, выходившем на реку… Немного правее зеленел парк усадьбы Черносошных, и
крыша дома отделялась темно-красной полосой. Он вынул из кармана пальто небольшой бинокль и долго смотрел туда.
Была весна, солнце садилось, в лиловатой мгле
краснели внизу черепичатые
крыши городских
домов, из чащи кустов тянуло ласковой прохладой.
У первого господского амбара дорога раздваивалась: одна ветвь шла прямо и исчезала в вечерней мгле, другая — вела вправо к господскому
дому. Офицеры повернули вправо и стали говорить тише… По обе стороны дороги тянулись каменные амбары с
красными крышами, тяжелые и суровые, очень похожие на казармы уездного города. Впереди светились окна господского
дома.
Повернулся Еремеев на носках, подошвой хлопнул и через выгон — направление на
дом с
красной крышей, — замаршировал в свою учебную команду.
Работая в поле вместе с крестьянами, сам похожий на крестьянина в своих грубых смазных сапогах и посконной рубахе, о. Василий часто оборачивался к селу, и первое, что он видел после церкви, была
красная железная
крыша старостина двухэтажного
дома.
Виднелся городок под ногами с своими белыми
домами и
красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лились массы русских войск.