Неточные совпадения
Анна улыбалась, и улыбка передавалась ему. Она задумывалась, и он становился серьезен. Какая-то сверхъестественная сила притягивала
глаза Кити к лицу Анны. Она была прелестна в своем простом
черном платье, прелестны были ее полные руки с браслетами, прелестна твердая шея с ниткой жемчуга, прелестны вьющиеся волосы расстроившейся прически, прелестны грациозные легкие движения маленьких ног и рук, прелестно это
красивое лицо в своем оживлении; но было что-то ужасное и жестокое в ее прелести.
Степана Аркадьича не только любили все знавшие его за его добрый, веселый нрав и несомненную честность, но в нем, в его
красивой, светлой наружности, блестящих
глазах,
черных бровях, волосах, белизне и румянце лица, было что-то физически действовавшее дружелюбно и весело на людей, встречавшихся с ним.
За нею уже ухаживал седой артиллерист, генерал, вдовец, стройный и
красивый, с умными
глазами, ухаживал товарищ прокурора Ипполитов, маленький человечек с
черными усами на смуглом лице, веселый и ловкий.
«Плачет. Плачет», — повторял Клим про себя. Это было неожиданно, непонятно и удивляло его до немоты. Такой восторженный крикун, неутомимый спорщик и мастер смеяться, крепкий,
красивый парень, похожий на удалого деревенского гармониста, всхлипывает, как женщина, у придорожной канавы, под уродливым деревом, на
глазах бесконечно идущих
черных людей с папиросками в зубах. Кто-то мохнатый, остановясь на секунду за маленькой нуждой, присмотрелся к Маракуеву и весело крикнул...
На бульваре, под яворами и олеандрами, стояли неподвижно три человеческие фигуры, гладко обритые, с синими
глазами, с
красивыми бакенбардами, в
черном платье, белых жилетах, в круглых шляпах, с зонтиками, и с пронзительным любопытством смотрели то на наше судно, то на нас.
Mariette в шляпе, но уже не в
черном, а в каком-то светлом, разных цветов платье сидела с чашкой в руке подле кресла графини и что-то щебетала, блестя своими
красивыми смеющимися
глазами.
С нею вместе шли также пешком двое политических: Марья Павловна Щетинина, та самая
красивая девушка с бараньими
глазами, которая поразила Нехлюдова при свидании с Богодуховской, и ссылавшийся в Якутскую область некто Симонсон, тот самый
черный лохматый человек с глубоко ушедшими под лоб
глазами, которого Нехлюдов тоже заметил на этом свидании.
Надежда Васильевна, старшая дочь Бахаревых, была высокая симпатичная девушка лет двадцати. Ее, пожалуй, можно было назвать
красивой, но на Маргариту она уже совсем не походила. Сравнение Хионии Алексеевны вызвало на ее полном лице спокойную улыбку, но темно-серые
глаза, опушенные густыми
черными ресницами, смотрели из-под тонких бровей серьезно и задумчиво. Она откинула рукой пряди светло-русых гладко зачесанных волос, которые выбились у нее из-под летней соломенной шляпы, и спокойно проговорила...
Кстати, два слова о маньчжурской белке. Этот представитель грызунов имеет длинное тело и длинный пушистый хвост. Небольшая
красивая головка его украшена большими
черными глазами и небольшими закругленными ушами, оканчивающимися пучком длинных
черных волос, расположенных веерообразно. Общая окраска белки пепельно-серая, хвост и голова
черные, брюшко белое. Изредка встречаются отдельные экземпляры с желтыми подпалинами.
На диване сидели лица знакомые: отец, мать ученика, подле матери, на стуле, ученик, а несколько поодаль лицо незнакомое — высокая стройная девушка, довольно смуглая, с
черными волосами — «густые, хорошие волоса», с
черными глазами — «
глаза хорошие, даже очень хорошие», с южным типом лица — «как будто из Малороссии; пожалуй, скорее даже кавказский тип; ничего, очень
красивое лицо, только очень холодное, это уж не по южному; здоровье хорошее: нас, медиков, поубавилось бы, если бы такой был народ!
Чаще всего выступал с вопросами Гаврило Жданов, мой приятель,
красивый малоросс, с простодушными
глазами навыкате и курчавыми, иссиня —
черными кудрями.
У этой девочки было
красивое уменьшительное имя Люня, ровные
черные брови и бархатные, наивно — задумчивые
глаза.
Белый как снег, с блестящими, прозрачными небольшими
глазами, с
черным носом и
черными лапами, с длинною, гибкою и
красивою шеею, он невыразимо прекрасен, когда спокойно плывет между зеленых камышей по темно-синей, гладкой поверхности воды.
Селезень очень красив: он весь пестрый; на голове, над самыми его
глазами, находится белое пятно; остальная часть головы и половина шеи красновато-коричневого цвета; потом следует поперечная полоса серой ряби, сейчас исчезающей и переходящей в светло-багряный цвет, которым покрыт весь зоб; брюшко белое, спина испещрена
красивою поперечною рябью на крыльях, поперек от плечного сустава, лежит чисто-белое, широкое и длинное пятно, оканчивающееся
черною бархатною оторочкой, под которою видна зелено-золотистая полоса, также отороченная черно-бархатною каймою; хвост короткий, шилообразный и довольно твердый; нос и ноги небольшие и
черные.
Слушателями были: мальчик лет пятнадцати, с довольно веселым и неглупым лицом и с книгой в руках, молодая девушка лет двадцати, вся в трауре и с грудным ребенком на руках, тринадцатилетняя девочка, тоже в трауре, очень смеявшаяся и ужасно разевавшая при этом рот, и, наконец, один чрезвычайно странный слушатель, лежавший на диване малый лет двадцати, довольно
красивый, черноватый, с длинными, густыми волосами, с
черными большими
глазами, с маленькими поползновениями на бакенбарды и бородку.
В Нюрочке проснулось какое-то страстное чувство к
красивой послушнице, как это бывает с девочками в переходном возрасте, и она ходила за ней, как тень. Зачем на ней все
черное? Зачем
глаза у ней такие печальные? Зачем на нее ворчит походя эта сердитая Енафа? Десятки подобных вопросов носились в голове Нюрочки и не получали ответа.
А посредине круга, на камнях мостовой, вертелась и дробно топталась на месте толстая женщина лет сорока пяти, но еще
красивая, с красными мясистыми губами, с влажными, пьяными, точно обмасленными
глазами, весело сиявшими под высокими дугами
черных правильных малорусских бровей.
Высокого роста, почти атлетического сложения, с широким, как у Бетховена, лбом, опутанным небрежно-художественно
черными с проседью волосами, с большим мясистым ртом страстного оратора, с ясными, выразительными, умными, насмешливыми
глазами, он имел такую наружность, которая среди тысяч бросается в
глаза — наружность покорителя душ и победителя сердец, глубоко-честолюбивого, еще не пресыщенного жизнью, еще пламенного в любви и никогда не отступающего перед
красивым безрассудством…
Но
красивые формы и линии заплыли жиром, кожа пожелтела,
глаза выцвели и поблекли; всеразрушающая рука времени беспощадно коснулась всего, оставив под этой разрушавшейся оболочкой женщину, которая, как разорившийся богач, на каждом шагу должна была испытывать коварство и
черную неблагодарность самых лучших своих друзей.
На другом конце скатерти зашел разговор о предполагаемой войне с Германией, которую тогда многие считали делом почти решенным. Завязался спор, крикливый, в несколько ртов зараз, бестолковый. Вдруг послышался сердитый, решительный голос Осадчего. Он был почти пьян, но это выражалось у него только тем, что его
красивое лицо страшно побледнело, а тяжелый взгляд больших
черных глаз стал еще сумрачнее.
Один был уже старый с длинной белокурой бородой в завитках, с спокойным и строгим,
красивым лицом, другой был цыганского склада, не старый человек с блестящими
черными глазами и курчавыми, взъерошенными волосами.
Полная, белая, румяная,
красивая, с блестящими
черными глазами и большой
черной косой, она вызывала в мужчинах чувства, которых она не хотела, да и не могла разделять, — так она была вся поглощена своей агитационной, разговорной деятельностью.
Министр принимал в свой обыкновенный час. Он обошел трех просителей, принял губернатора и подошел к черноглазой,
красивой, молодой женщине в
черном, стоявшей с бумагой в левой руке. Ласково-похотливый огонек загорелся в
глазах министра при виде
красивой просительницы, но, вспомнив свое положение, министр сделал серьезное лицо.
Их было три: золотисто-рыжая чистокровная кобыла с сухой, оскалистой мордой,
черными глазами навыкате, с оленьими ногами, немного поджарая, но
красивая и горячая как огонь — для Марьи Николаевны; могучий, широкий, несколько тяжелый конь, вороной, без отмет — для Санина; третья лошадь назначалась груму.
Нос у ней был несколько велик, но
красивого, орлиного ладу, верхнюю губу чуть-чуть оттенял пушок; зато цвет лица, ровный и матовый, ни дать ни взять слоновая кость или молочный янтарь, волнистый лоск волос, как у Аллориевой Юдифи в Палаццо-Питти, — и особенно
глаза, темно-серые, с
черной каемкой вокруг зениц, великолепные, торжествующие
глаза, — даже теперь, когда испуг и горе омрачили их блеск…
И действительно, Юсуф, сын Хаджи-Мурата, худой, бледный, оборванный и вонючий, но все еще
красивый и своим телом и лицом, с такими же жгучими, как у бабки Патимат,
черными глазами, уже стоял у ворот внешнего двора, ожидая призыва.
Уйдя, он надолго пропал, потом несколько раз заходил выпивший, кружился, свистел, кричал, а
глаза у него смотрели потерянно, и сквозь радость явно скалила зубы горькая, непобедимая тоска. Наконец однажды в воскресенье он явился хмельной и шумный, приведя с собою статного парня, лет за двадцать, щеголевато одетого в
чёрный сюртук и брюки навыпуск. Парень смешно шаркнул ногой по полу и, протянув руку,
красивым, густым голосом сказал...
Его
черные красивые глаза внушительно двигались под изломом низких бровей.
Сегодня Гордей Евстратыч был особенно в духе, потому что Михалко привез ему из Полдневской один старый долг, который он уже считал пропащим. Несколько раз он начинал подшучивать над младшей невесткой Дуней, которая всего еще полгода была замужем;
красивая, свежая, с русым волосом и ленивыми карими
глазами, она только рдела и стыдливо опускала лицо. Красавец Архип, муж Дуни, любовался этим смущением своей молодайки и, встряхивая своими
черными, подстриженными в скобу волосами, смеялся довольной улыбкой.
Окунь довольно широк станом, горбоват, покрыт чешуей зеленоватого, несколько золотистого цвета; на спине имеет гребень с острыми иглами и между им и хвостом плавательное перо; хвост и особенно нижние перья красные, брюшко беловатое,
глаза желтые с
черными зрачками; поперек всего тела лежат пять полос, что делает его пестрым и вообще очень
красивым.
Кто-то, кажется Дениска, поставил Егорушку на ноги и повел его за руку; на пути он открыл наполовину
глаза и еще раз увидел
красивую женщину в
черном платье, которая целовала его. Она стояла посреди комнаты и, глядя, как он уходил, улыбалась и дружелюбно кивала ему головой. Подходя к двери, он увидел какого-то
красивого и плотного брюнета в шляпе котелком и в крагах. Должно быть, это был провожатый дамы.
Егорушка протер
глаза. Посреди комнаты стояло действительно сиятельство в образе молодой, очень
красивой и полной женщины в
черном платье и в соломенной шляпе. Прежде чем Егорушка успел разглядеть ее черты, ему почему-то пришел на память тот одинокий, стройный тополь, который он видел днем на холме.
— Там жарко; лучше здесь посидим, потолкуем, — отвечал он на приглашение кормилицы войти в избу. Кормилица была еще свежая и
красивая женщина. В чертах лица ее и особенно в больших
черных глазах было большое сходство с лицом барина. Она сложила руки под занавеской и, смело глядя на барина и беспрестанно виляя головой, начала говорить с ним...
Приподняв голову, он увидал себя в зеркале.
Чёрные усики шевелились над его губой, большие
глаза смотрели устало, на скулах горел румянец. Даже и теперь его лицо, обеспокоенное, угрюмое, но всё-таки
красивое грубоватой красотой, было лучше болезненно жёлтого, костлявого лица Павла Грачёва.
Впереди ехал видный собою мужчина на сером
красивом коне;
черные, огненные
глаза и густые бакенбарды придавали мужественный вид его прекрасной и открытой физиономии; но в то же время золотые серьги, распущенные по плечам локоны и вообще какая-то не мужская щеголеватость составляла самую чудную противуположность с остальною частию его воинственного наряда, и без того отменно странного.
Перед
глазами наших посетителей виднелись всюду мундиры, а местами и звезды, фраки, пиджаки; головы — плешивые, седые, рыжие,
черные, белокурые; дамские уборы —
красивые и безобразные.
Быстро отрастали волосы на голове, и, хотя усов по-прежнему не было, по щекам и подбородку запушилась смолянисто-черная рамочка, траурная кайма для бледного лица; вместе с новым выражением
глаз это делало его до боли
красивым — не было жизни в этой красоте, ушла она с первой кровью.
И молодое лицо его с
черными усиками — подбородок он брил — было спокойное, и
красивые глаза смотрели спокойно, почти не мигая, и походка у него была легкая, какая-то незаметная: точно и не идет, а всех обгоняет; и только всмотревшись пристально, можно было оценить точность, силу, быстроту и своеобразную ритмичность всех его плавных движений, на вид спокойных и чуть ли не ленивых.
И в первые же дни вся эта компания, с большой неохотой допущенная Жегулевым, обособилась вокруг Васьки Соловьева; и хотя сам Васька был неизменно почтителен, ни на шаг не выходил из послушания, а порою даже приятно волновал своей
красивой щеголеватостью, но не было в
глазах его ясности и дна: то выпрет душа чуть не к самому носу, и кажется он тогда простым, добрым и наивно-печальным, то уйдет душа в потемки, и на месте ее в
черных глазах бездонный и жуткий провал.
Я наконец справился с тяжелой овчиной, выпростал руки, поднялся. Ни сзади, ни с боков не было
черных зверей. Мело очень редко и прилично, и в редкой пелене мерцал очаровательнейший
глаз, который я бы узнал из тысячи, который узнаю и теперь, — мерцал фонарь моей больницы. Темное громоздилось сзади него. «Куда
красивее дворца…» — помыслил я и вдруг в экстазе еще два раза выпустил пули из браунинга назад, туда, где пропали волки.
Беседовали в квартире одного из профессоров, было много молодежи и между нею — тоненький, изящный попик, магистр богословия, в
черной шелковой рясе; она очень выгодно оттеняла его бледное,
красивое лицо, освещенное сухонькой улыбкой серых, холодных
глаз.
Четуха служил, кажется, чуть ли не с основания прежнего кадетского корпуса, но на вид казался еще очень бодрым и
красивым мужчиной, с веселыми
черными глазами и
черными кудрявыми волосами.
Надежда Алексеевна приехала еще раньше Ипатовых: Владимир Сергеич увидал ее танцующею с молодым человеком
красивой наружности, в щегольском фраке, с выразительными
глазами, тонкими
черными усиками и блестящими зубами; золотая цепочка висела полукругом у него на желудке.
В комнату вошел очень молодой человек, лет девятнадцати, даже, может быть, и несколько менее, — так уж моложаво казалось его
красивое, самоуверенно вздернутое лицо. Он был недурно одет, по крайней мере все на нем хорошо сидело; ростом повыше среднего;
черные, густые, разбитые космами волосы и большие, смелые, темные
глаза — особенно выдавались в его физиономии. Только нос был немного широк и вздернут кверху; не будь этого, был бы совсем красавчик. Вошел он важно.
Это был молодой человек со смуглым веснушчатым лицом, с
черными усами, торчащими вверх, к самым
глазам, с твердым, низким и широким подбородком и с темными,
красивыми, наглыми
глазами.
Глаза у меня
черные,
красивые, прямые — и им верили.
Потом, по выбору доктора Шевырева, поет белокурая пожилая цыганка с истощенным лицом и огромными расширенными
глазами — поет о соловье, о встречах в саду, о ревности и молодой любви. Она беременна шестым ребенком, и тут же стоит ее муж, высокий рябой цыган в
черном сюртуке и с подвязанными зубами, и аккомпанирует ей на гитаре. О соловье, о лунной ночи, о встречах в саду, о молодой
красивой любви поет она, и ей также верят, не замечая ни тяжелой беременности ее, ни истощенного старого лица.
Смуглая
красивая девушка поет, опустив
черные ресницы. Всем хочется взглянуть в ее
глаза, а она опустила их, смуглая,
красивая, чужая, и поет...
Князь Янтарный, довольно нестарый еще и
красивый из себя мужчина, с большими
черными и даже с поволокой, но вместе с тем ничего не выражающими
глазами, напротив, выстрижен почти под гребенку и подбородок имеет тщательнейшим образом выбритый, который, однако, все-таки остается немного черноватым от необыкновенной густоты волос.
Пройдет месяца два или три, и я буду там, в этом широком белом свете, а этот странный молодой станочник с глубокими
черными глазами все равно останется здесь, у своей «пестрой столбы», среди этих
красивых, но мертвых и бесплодных камней, над пустынной рекой.