Неточные совпадения
С плеч ее по руке до кисти струилась легкая
ткань жемчужного цвета, кожа рук, просвечивая сквозь нее, казалась масляной. Она была несравнимо
красивее Лидии, и это раздражало Клима. Раздражал докторальный и деловой тон ее, книжная речь и то, что она, будучи моложе Веры Петровны лет на пятнадцать, говорила с нею, как старшая.
В гостиной Вихровы застали довольно большое общество: самую хозяйку, хоть и очень постаревшую, но по-прежнему с претензиями одетую и в тех же буклях 30-х годов, сына ее в расстегнутом вицмундире и в эполетах и монаха в клобуке, с пресыщенным несколько лицом, в шелковой гроденаплевой [Гроденапль — плотная
ткань, род тафты, от франц. gros de Naples.] рясе, с
красивыми четками в руках и в чищенных сапогах, — это был настоятель ближайшего монастыря, отец Иоаким, человек ученый, магистр богословия.
Мне очень нравился Мигун, я любил его
красивые, печальные песни. Когда он пел, то закрывал глаза, и его страдальческое лицо не дергалось судорогами. Жил он темными ночами, когда нет луны или небо занавешено плотной
тканью облаков. Бывало, с вечера зовет меня тихонько...
У Баси можно было достать самые тонкие
ткани самых
красивых цветов, и притом по очень дешевым ценам.
Жилище его было бедно, но чисто. Лучшее украшение клети составляла икона божьей матери, к подножью которой принес путешественник все редкое, что мог принесть на Русь из своего дальнего странствия:
ткани индийские на подвески, жемчуг и самоцветы на ризу, листы пальмова и ветви финикова дерева,
красивые перья редких птиц вместо рамы. Тут было его прошедшее, его настоящее и будущее; сюда соединял он свое богатство земное и небесное.
Рано удалившаяся с мужем Тения не видала всех ужасов этой развязки. День для нее протек как одно мгновение. Перед вечером Фалалей отправился на море мыться, а Тения, обняв детей, сидела у берега и смотрела вслед отходившей
красивой расцвеченной триреме, на которой гудел египетский ребаб и пели хором молодые женские голоса, а на возвышении, покрытом яркою индейскою
тканью, молодая нубийка ловила осу, как будто дразнила Аскалон на прощанье.
Она расправляла и разглаживала рукою мягкую
ткань, точно ласкала ее, и думала что-то свое, особенное, материнское, и в голубой тени абажура
красивое лицо ее казалось попу освещенным изнутри каким-то мягким и нежным светом.