Неточные совпадения
Вдруг, что ж ты думаешь, Азамат? во мраке слышу, бегает по берегу оврага
конь, фыркает,
ржет и бьет копытами о землю; я узнал голос моего Карагёза; это был он, мой товарищ!..
Тяжелыми прыжками подскакал рыжий
конь и, еще более оскалив зубы,
заржал...
Он силится остановиться, крепко натягивает удила; дико
ржал конь, подымая гриву, и мчался к рыцарю.
И пошла по горам потеха, и запировал пир: гуляют мечи, летают пули,
ржут и топочут
кони. От крику безумеет голова; от дыму слепнут очи. Все перемешалось. Но козак чует, где друг, где недруг; прошумит ли пуля — валится лихой седок с
коня; свистнет сабля — катится по земле голова, бормоча языком несвязные речи.
Она бросилась под ноги взвившегося
коня, встала пред ним крестом;
конь жалобно
заржал, потянулся к ней, косясь на пламя.
— Князь!.. — воскликнул старик со слезами на глазах. — Так я его понимаю: зеленеет теперь поле
рожью, стеблями она, матушка, высокая, колосом тучная, васильки цветут, ветерок ими играет, запах от них разносит, сердце мужичка радуется; но пробежал
конь степной, все это стоптал да смял, волок волоком сделал: то и князь в нашем деле, — так я его понимаю.
Он ловко управлял
конем, и
конь серебристо-серой масти то взвивался на дыбы, то шел, красуясь, ровным шагом и
ржал навстречу неприятелю.
Руслан один в пустынном поле;
Запрыгав, с карлой за седлом,
Русланов
конь нетерпеливый
Бежит и
ржет, махая гривой...
Проснулись рощи молчаливы,
Чихнуло эхо —
конь ретивый
Заржал, запрыгал, отлетел,
Едва сам витязь усидел,
И вслед раздался голос шумный:
«Куда ты, витязь неразумный?
Веселый
конь летит и
ржет...
Вечером он уже имел с Митенькой продолжительное совещание, во время которого держал себя очень ловко, то есть смотрел своему амфитриону в глаза, улыбался и по временам нетерпеливо повертывался в кресле, словно
конь, готовый по первому знаку
заржать и пуститься в атаку.
Проводили мужики лошадей, таким образом, мимо самой Настиной пуньки, и все ей было слышно, и как мужики, едучи верхами, разговаривают, и как
кони топают своими некованными копытами, и как жеребятки
ржут звонкими голосами, догоняя своих матерей.
Свидетель бог: не я тому виной!..» —
Воскликнул он, и шашка зазвенела,
И, отделясь от трепетного тела,
Как зрелый плод от ветки молодой,
Скатилась голова; — и
конь ретивый,
Встав на дыбы,
заржал, мотая гривой,
И скоро обезглавленный седок
Свалился на растоптанный песок.
Заржал черкеса
конь усталый,
Ударил о землю ногой,
И отвечал ему другой…
Чалый мерин, которому дозволено гулять в саду по дряхлости лет и за заслуги, оказанные еще в юности, по случаю секретных поездок верхом верст за шесть, за пять, в самую глухую полночь и во всевозможную погоду, — чалка этот вдруг
заржал; это значит, слышит лошадей — такой уж
конь табунный, жив-сгорел по своем брате; значит, это с поля едут.
Он подошел к
коню, пощупал у него под гривой, потрепал по шее. Умный конек повернул к нему голову и
заржал.
Играя, колос из снопа
Хватает сытый
конь с разбега
И
ржет.
Ветер выл жалобно и тихо, во тьме
ржали кони, из табора плыла нежная и страстная песня-думка.
Блеснула шашка. Раз, — и два!
И покатилась голова…
И окровавленной рукою
С земли он приподнял ее.
И острой шашки лезвее
Обтер волнистою косою.
Потом, бездушное чело
Одевши буркою косматой,
Он вышел, и прыгнул в седло.
Послушный
конь его, объятый
Внезапно страхом неземным,
Храпит и пенится под ним:
Щетиной грива, —
ржет и пышет,
Грызет стальные удила,
Ни слов, ни повода не слышит,
И мчится в горы как стрела.
Брякнули бубенчики на улице,
заржали кони у ворот Лохматого. Подкатила ко двору пара лихих саврасок Алексеевых.
Две полосы!» И громко продолжал
Смеяться он, как вдруг внизу тревожно
Наш
конь, к кусту привязанный,
заржал...
Кони в страхе
ржут,
В страхе топают.
На
коне — черной тучице в санках —
Билось пламя-шлея… синь и дрожь.
И кричали парнишки в еланках:
«Дождик, дождик, полей нашу
рожь...
Не умолк этот рассказчик, как другой стал сказывать, куда
кони пропадают, сваливая все это на вину живущей где-то на турецкой земле белой кобылицы с золотою гривой, которую если только
конь заслышит, как она по ночам
ржет, то уж непременно уйдет к ней, хоть его за семью замками на цепях держи.
Это был Магома… А сама я сидела на спине моего Шалого… Верный
конь тихо
ржал и все его тело подергивалось дрожью нетерпения…
Коня звали Востряк, и он как нельзя более оправдывал это прозвище: он поминутно вертел головою, махал хвостом и
ржал так, точно хотел этим ржанием по-своему, по-лошадиному, приветствовать своих новых господ.
Куропаткин горделивый
Прямо в Токио спешил!
«Что ты
ржешь, мой
конь ретивый?
Что ты шею опустил...
На дворе замка раздался заунывный колокол. Это был сигнал, поданный привратнику, что настало время запирать ворота и опускать подъемный мост. Цепи его загрохотали, на шпице башни заблестел фонарь и все умолкло, только откуда-то раздавался вой собак да
ржали рыцарские
кони, продрогшие от холода, на привязи у столбов.
На дворе замка раздался заунывный колокол. Это был сигнал, поданный привратнику, что настало время запирать ворота и опускать подъемный мост. Цепи его загрохотали, на шпице башни заблестел фонарь, и все умолкло, только откуда-то раздавался вой собак, да
ржали рыцарские
кони, дрогнувшие от холода на привязи у столбов.
Колокольный звон постепенно стихал, на смену ему разливался другой: заиграли рога, трубы, запели зурны [Свирели или флейты.], зазвучали накры, или бубны.
Кони начали
ржать, ратники задвигались и стали быстро садиться на
коней, бряцая оружием.
Ржут кони за Сулою,
Звенит слава в Киеве,
Трубы трубят в Новеграде,
Стоят знамена в Путивле,
Игорь ждет милого брата Всеволода.
Колокольный звон постепенно стихал, на смену ему разливался другой: заиграли рога, трубы, сапели [Свирели или флейты.], зурны, зазвучали накры [Или бубны.].
Кони начали
ржать, ратники задвигались и стали быстро садиться на
коней, бряцая оружием.
Потряслись дубов вершины;
Вот повеял от долины
Перелетный ветерок…
Скачет по полю ездок:
Борзый
конь и
ржет и пышет.
Вдруг… идут… (Людмила слышит)
На чугунное крыльцо…
Тихо брякнуло кольцо…
Влетает, стало быть, карабахский
конь, верный товарищ, к князю Удалу на широкий двор, заливисто
ржет, серебряной подковой о кремень чешет: привез дорогого гостя, примайте! А пир, хочь час и поздний, в полном разгаре. Бросились гости навстречу, князь Удал с крыльца поспешает, широкие рукава закинул… Тамара на крыше белую ручку к вороту прижала, — не след княжеской невесте к жениху первой бежать, не такого она воспитания.
Испужался король, свита фуражки долой, — лбы крестят да поводья почем зря туды-сюды дергают… Надоело
коням в карусели вертеться, повернули к седокам головы, зубки оскалили да как
заржут...