Неточные совпадения
Приготовь поскорее
комнату для важного
гостя, ту, что выклеена желтыми бумажками; к обеду прибавлять не трудись, потому что закусим в богоугодном заведении у Артемия Филипповича, а вина вели побольше; скажи купцу Абдулину, чтобы прислал самого лучшего, а не то я перерою весь его погреб.
В Левинском, давно пустынном доме теперь было так много народа, что почти все
комнаты были заняты, и почти каждый день старой княгине приходилось, садясь зa стол, пересчитывать всех и отсаживать тринадцатого внука или внучку за особенный столик. И
для Кити, старательно занимавшейся хозяйством, было не мало хлопот о приобретении кур, индюшек, уток, которых при летних аппетитах
гостей и детей выходило очень много.
Он посмеивался над тем, как она расставляла мебель, привезенную из Москвы, как убирала по-новому свою и его
комнату, как вешала гардины, как распределяла будущее помещение
для гостей,
для Долли, как устраивала помещение своей новой девушке, как заказывала обед старику повару, как входила в препиранья с Агафьей Михайловной, отстраняя ее от провизии.
Левин провел своего
гостя в
комнату для приезжих, куда и были внесены вещи Степана Аркадьича: мешок, ружье в чехле, сумка
для сигар, и, оставив его умываться и переодеваться, сам пока прошел в контору сказать о пахоте и клевере. Агафья Михайловна, всегда очень озабоченная честью дома, встретила его в передней вопросами насчет обеда.
Несмотря, однако ж, на такую размолвку,
гость и хозяин поужинали вместе, хотя на этот раз не стояло на столе никаких вин с затейливыми именами. Торчала одна только бутылка с каким-то кипрским, которое было то, что называют кислятина во всех отношениях. После ужина Ноздрев сказал Чичикову, отведя его в боковую
комнату, где была приготовлена
для него постель...
— Так, так, это так! — в восторге подтверждал Лебезятников. — Это должно быть так, потому что он именно спрашивал меня, как только вошла к нам в
комнату Софья Семеновна, «тут ли вы? Не видал ли я вас в числе
гостей Катерины Ивановны?» Он отозвал меня
для этого к окну и там потихоньку спросил. Стало быть, ему непременно надо было, чтобы тут были вы! Это так, это все так!
Придумав вкратце речь, которую он скажет завтра мужикам, Нехлюдов пошел к управляющему и, обсудив с ним за чаем еще раз вопрос о том, как ликвидировать всё хозяйство, совершенно успокоившись в этом отношении, вошел в приготовленную
для него
комнату большого дома, всегда отводившуюся
для приема
гостей.
Ужин в своем достоинстве ничем не уступал обеду.
Гости отправились в
комнаты,
для них отведенные, и на другой день поутру расстались с любезным хозяином, дав друг другу обещание вскоре снова увидеться.
Весь дом был тесно набит квартирантами; только в верхнем этаже дед оставил большую
комнату для себя и приема
гостей, а бабушка поселилась со мною на чердаке.
Петр Андреич сдержал свое слово. Он известил сына, что
для смертного часа его матери,
для младенца Федора он возвращает ему свое благословение и Маланью Сергеевну оставляет у себя в доме. Ей отвели две
комнаты в антресолях, он представил ее своим почтеннейшим
гостям, кривому бригадиру Скурехину и жене его; подарил ей двух девок и казачка
для посылок. Марфа Тимофеевна с ней простилась: она возненавидела Глафиру и в течение одного дня раза три поссорилась с нею.
Из столовой маленькая дверка вела в коридор, который соединял переднюю с кабинетом и
комнатой для приезжих
гостей.
Вот как происходило это посещение: в назначенный день, часов в десять утра, все в доме было готово
для приема
гостей:
комнаты выметены, вымыты и особенно прибраны; деревенские лакеи, ходившие кое в чем, приодеты и приглажены, а также и вся девичья; тетушка разряжена в лучшее свое платье; даже бабушку одели в шелковый шушун и юбку и повязали шелковым платком вместо белой и грязной какой-то тряпицы, которою она повязывалась сверх волосника и которую едва ли переменяла со смерти дедушки.
Двадцать первого июля, накануне своих именин, Марья Петровна Воловитинова с самого утра находится в тревожном ожидании. Она лично надзирает за тем, как горничные убирают
комнаты и устроивают постели
для дорогих
гостей.
В приемных
комнатах господского дома в выжидательном молчании сидели старшие служащие. В громадной зале был сервирован стол
для обеда, а на хорах гудела разноязычная толпа приезжих музыкантов, приготовившихся встретить
гостей торжественным тушем.
Сальные свечи в изобилии горят во всех
комнатах; однако ж в одной из них, предназначенной, по-видимому,
для резиденции почетного
гостя, на раскрытом ломберном столе горят даже две стеариновые свечи, которые Дмитрий Борисыч, из экономии, тушит, и потом, послышав на улице движение, вновь зажигает.
Это было целое отделение из нескольких
комнат для приезжающих гостей-мужчин.
Когда от Рыжовых оба
гостя их уехали, Людмила ушла в свою
комнату и до самого вечера оттуда не выходила: она сердилась на адмиральшу и даже на Сусанну за то, что они, зная ее положение, хотели, чтобы она вышла к Марфину; это казалось ей безжалостным с их стороны, тогда как она
для долга и
для них всем, кажется, не выключая даже Ченцова, пожертвовала.
Алексей Степаныч просидел бы в безмолвном уединении, если б разумная старуха-хозяйка не смекнула делом и не заняла
гостя приличными разговорами; после ужина он простился, однако, с хозяевами и ушел спать в отведенную
для гостей комнату.
Введя
гостей в
комнату, Мойсей Мойсеич продолжал изгибаться, всплескивать руками, пожиматься и радостно восклицать — все это считал он нужным проделывать
для того, чтобы казаться необыкновенно вежливым и любезным.
Г-жа Петицкая, разумеется, повиновалась ей, но вместе с тем сгорала сильным нетерпением узнать, объяснился ли Миклаков с княгиней или нет, и
для этой цели она изобретала разные способы: пригласив
гостей после чаю сесть играть в карты, она приняла вид, что как будто бы совершенно погружена была в игру, а в это время одним глазом подсматривала, что переглядываются ли княгиня и Миклаков, и замечала, что они переглядывались; потом, по окончании пульки, Петицкая, как бы забыв приказание княгини, опять ушла из гостиной и сильнейшим образом хлопнула дверью в своей
комнате, желая тем показать, что она затворилась там, между тем сама, спустя некоторое время, влезла на свою кровать и стала глядеть в нарочно сделанную в стене щелочку, из которой все было видно, что происходило в гостиной.
Он до сих пор еще жил, как жил некогда студентом, и только нанимал
комнату несколько побольше, чем прежде, и то не ради каких-нибудь личных удобств, а потому, что с течением времени у него очень много накопилось книг, которые и надобно было где-нибудь расставить; прочая же обстановка его была совершенно прежняя: та же студенческая железная кровать, тот же письменный стол, весь перепачканный чернильными пятнами и изрезанный перочинным ножом; то же вольтеровское кресло
для сидения самого хозяина и несколько полусломанных стульев
для гостей.
Скажу только, что, наконец,
гости, которые после такого обеда, естественно, должны были чувствовать себя друг другу родными и братьями, встали из-за стола; как потом старички и люди солидные, после недолгого времени, употребленного на дружеский разговор и даже на кое-какие, разумеется, весьма приличные и любезные откровенности, чинно прошли в другую
комнату и, не теряя золотого времени, разделившись на партии, с чувством собственного достоинства сели за столы, обтянутые зеленым сукном; как дамы, усевшись в гостиной, стали вдруг все необыкновенно любезны и начали разговаривать о разных материях; как, наконец, сам высокоуважаемый хозяин дома, лишившийся употребления ног на службе верою и правдою и награжденный за это всем, чем выше упомянуто было, стал расхаживать на костылях между
гостями своими, поддерживаемый Владимиром Семеновичем и Кларой Олсуфьевной, и как, вдруг сделавшись тоже необыкновенно любезным, решился импровизировать маленький скромный бал, несмотря на издержки; как
для сей цели командирован был один расторопный юноша (тот самый, который за обедом более похож был на статского советника, чем на юношу) за музыкантами; как потом прибыли музыканты в числе целых одиннадцати штук и как, наконец, ровно в половине девятого раздались призывные звуки французской кадрили и прочих различных танцев…
И
гость должен был непременно остаться; но, впрочем, вечер в низенькой теплой
комнате, радушный, греющий и усыпляющий рассказ, несущийся пар от поданного на стол кушанья, всегда питательного и мастерски изготовленного, бывает
для него наградою.
— Скажите на милость: он здесь — в зале расположится; одна чистая
комната, он и в той дортуар себе хочет сделать. Вы о семействе никогда не думали и не думаете, а только о себе; только бы удовлетворять своим глупым наклонностям: наесться, выспаться, накурить полную
комнату табаком и больше ничего; ехать бы потом в
гости, налгать бы там что-нибудь — вот в Москву, например, съездить. Сделали ли вы хоть какую-нибудь пользу
для детей, выхлопотали, приобрели ли что-нибудь?
— Я вам завтра же скажу, — отвечал Гаврилов и чрезвычайно радушно приказал одному из своих лакеев проводить
гостя в приготовленную
для него
комнату.
Старичок-кавалерист тоже был несколько взволнован приездом графа. Он вышел в свою
комнату и заперся в ней. Через четверть часа он явился оттуда в венгерке и голубых панталонах и с смущенно-довольным выражением лица, с которым девушка в первый раз надевает бальное платье, пошел в назначенную
для гостей комнату.
Он бегал из
комнаты в
комнату, бранился с женою, делал отеческие исправления дворецкому, грозился на всю жизнь сделать уродом и несчастным повара (
для ободрения), звал человек двадцать
гостей, бегал с курильницей по
комнатам, встречал в сенях генерала, целовал его в шов, идущий под руку.
Гости разъехались. Сусанна стала хлопотать над устройством
комнаты для Нюточки и кое-как приладила ей на диване постель. Нюточка все время сама помогала доброй вдовушке в этих не особенно сложных и непродолжительных хлопотах. Менее чем в четверть часа все было уже готово, и Сусанна простилась с Лубянской, сказав, что ей невмоготу спать хочется, как всегда, когда в коммуне бывает много
гостей.
Пройдя ряд освещенных
для приема
гостей комнат, они вошли в залу и встретили там старую графиню и Лору.
Он отказывал себе во всем, жил в одной
комнате подвального этажа в конце Николаевской улицы и
для своих деловых свиданий облюбовал грязный низок трактира, где ему отвели отдельный кабинет, который занимался
гостями лишь по вечерам, а днем все равно пустовал.
Один такой случай я хорошо помню. Не знаю, почему вдруг смолкла музыка наверху и наступила тишина, необычайная
для этого времени; не знаю, не обратил внимания, вероятно, что делали
гости, собравшись у стены, залитой светом елки. Помню только самого Нордена. Вероятно, он был пьян, потому что и борода его, и волосы были в беспорядке, и выражение лица у него было дикое и странное. Он стоял посередине
комнаты и, потрясая кулаками, яростно вопил...