Неточные совпадения
Теперь же пока это скромный, маленький уголок России, в десяти
тысячах пятистах верстах от Петербурга, с двумястами жителей, состоящих, кроме
командира порта и некоторых служащих при конторе лиц с семействами, из нижних чинов, командированных сюда на службу казаков и, наконец, якутов.
— Ужасная! — отвечал Абреев. — Он жил с madame Сомо. Та бросила его, бежала за границу и оставила триста
тысяч векселей за его поручительством… Полковой
командир два года спасал его, но последнее время скверно вышло: государь узнал и велел его исключить из службы… Теперь его, значит, прямо в тюрьму посадят… Эти женщины, я вам говорю, хуже змей жалят!.. Хоть и говорят, что денежные раны не смертельны, но благодарю покорно!..
— Какие же взятки? — воскликнул генерал. — Нет-с, совсем нет-с! Это хозяйственная экономия — это так!.. Вы знаете что, — продолжал Эйсмонд несколько уже даже таинственно, — один полковой
командир показал в отчете в экономии пять
тысяч… его представили за это к награде… только отчет возвращается… смотрят: представление к награде зачеркнуто, а на полях написано: «Дурак!».
А теперь! голландская рубашка уж торчит из-под драпового с широкими рукавами сюртука, 10-ти рублевая сигара в руке, на столе 6-рублевый лафит, — всё это закупленное по невероятным ценам через квартермейстера в Симферополе; — и в глазах это выражение холодной гордости аристократа богатства, которое говорит вам: хотя я тебе и товарищ, потому что я полковой
командир новой школы, но не забывай, что у тебя 60 рублей в треть жалованья, а у меня десятки
тысяч проходят через руки, и поверь, что я знаю, как ты готов бы полжизни отдать за то только, чтобы быть на моем месте.
Командиру Верхне-Озерной дистанции бригадиру барону Корфу велел как можно скорее идти к Оренбургу, подполковнику Симонову отрядить майора Наумова с полевой командой и с казаками для соединения с Биловым; ставропольской канцелярии велено было выслать к Симонову пятьсот вооруженных калмыков, а ближайшим башкирцам и татарам собраться как можно скорее и в числе
тысячи человек идти навстречу Наумову.
«Что бы я нашел сейчас на улице
тысячу рублей?.. Оделся бы щеголем, квартирку бы нанял… Кабинет, чтобы выходил окнами на полдень… Шторы сделаю, как у
командира полка, суровые, с синей отделкой… Непременно с синей…» Потом мысли его вдруг перескакивают: он в бою, бросается со взводом на дымящийся редут, захватывает неприятельское знамя…
— Да, — продолжал городничий, — в
тысяча восемьсот первом году я находился в сорок втором егерском полку в четвертой роте поручиком. Ротный
командир у нас был, если изволите знать, капитан Еремеев. — При этом городничий запустил свои пальцы в табакерку, которую Иван Иванович держал открытою и переминал табак.
Он попробовал раз подумать о том, что ему теперь делать, как выехать без копейки денег, как заплатить пятнадцать
тысяч проигранных казенных денег, что скажет полковой
командир, что скажет его мать, что скажут товарищи, — и на него нашел такой страх и такое отвращение к самому себе, что он, желая забыться чем-нибудь, встал, стал ходить по комнате, стараясь ступать только наищели половиц, и снова начал припоминать себе все мельчайшие обстоятельства происходившей игры; он живо воображал, что уже отыгрывается и снимает девятку, кладет короля пик на две
тысячи рублей, направо ложится дама, налево туз, направо король бубен, — и всё пропало; а ежели бы направо шестерка, а налево король бубен, тогда совсем бы отыгрался, поставил бы еще всё на пе и выиграл бы
тысяч пятнадцать чистых, купил бы себе тогда иноходца у полкового
командира, еще пару лошадей, фаэтон купил бы.
Работа в деревне закипела. Корпусный
командир прислал роту саперов для исправления дорог и отделки фанз. Было решено обратить деревню в целый госпитальный городок, в нее перевели наш госпиталь и дивизионный лазарет.
Командир корпуса выхлопотал на оборудование госпиталей три
тысячи рублей и заведующим работами назначил Султанова.
— А сколько в нашем корпусе потерь! В Куликовском полку легло полторы
тысячи человек, Кирсановский полк уничтожен почти целиком,
командир полка убит…
Командир корпуса получал 28–30
тысяч.
— Мы сами, господа, мы сами: я и ваш полковой
командир сами за него ручаемся. Мы не говорим вам, что он честнейший человек, но мы ясно видим, что он говорит правду — что деньги у него были и пропали. Их мог взять только черт… А что они были — это доказывается тем, что
командир, желая избежать скандальной огласки, здесь при мне предложил ему сегодня же получить от него сполна все двенадцать
тысяч, лишь бы не было дела и разговоров, — и он отказался…
— Он подделал бланк своего товарища графа Потоцкого на вексель в десять
тысяч рублей. Тот заплатил, но сообщил об этом
командиру и офицерам. Полковник был сейчас у меня. Я отдал ему для передачи Потоцкому десять
тысяч и умолял не доводить дело до офицерского суда. Сейчас поеду хлопотать у военного министра. Он, надеюсь, пожалеет мои седины, не допустить опозорить мое имя…
— Я бы вас проводил, да ей Богу — вот (доктор показал на горло) — скачу к корпусному
командиру. Ведь у нас как?.. вы знаете, граф, завтра сражение; на сто
тысяч войска, малым числом 20
тысяч раненых считать надо; а у нас ни носилок, ни коек, ни фельдшеров, ни лекарей на шесть
тысяч нет. 10
тысяч телег есть, да ведь нужно и другое; как хочешь, так и делай.
Но недостаток этот происходил не от вины полкового
командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел
тысячу верст.
Адъютанты, батальонные и полковые
командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот
тысячей ног.