Неточные совпадения
Если бы терзаемому палящей жаждой влил кто в засохнувшее горло струю
ключевой воды,
то он бы не оживился так, как оживился бедный Чичиков.
На Мадере я чувствовал
ту же свежесть и прохладу волжского воздуха, который пьешь, как чистейшую
ключевую воду, да, сверх
того, он будто растворен… мадерой, скажете вы?
— Был такой грех, Флегонт Василич… В
том роде, как утенок попался: ребята с покоса привели. Главная причина — не прост человек. Мало ли бродяжек в лето-то пройдет по
Ключевой; все они на один покрой, а этот какой-то мудреный и нас всех дурачками зовет…
Вопрос теперь заключался в
том, что будет с полсотней крупчаточных мельниц, построенных на
Ключевой.
Кроме
того, в верховьях
Ключевой выстроены были две новых вальцовых мельницы, представлявших очень опасную конкуренцию как при закупке зерна, так и при сбыте крупчатки.
Горохов мыс выдавался в
Ключевую зеленым языком. Приятно было свернуть с пыльной дороги и брести прямо по зеленой сочной траве, так и обдававшей застоявшимся тяжелым ароматом. Вышли на самый берег и сделали привал. Напротив, через реку, высились обсыпавшиеся красные отвесы крутого берега, под которым проходила старица,
то есть главное русло реки.
Он рассказывал ей самые смешные анекдоты, удивлялся красотам пустынных берегов
Ключевой и даже дошел до
того, что начал декламировать стихи.
Естественным результатом такого обострившегося порядка вещей было
то, что по
Ключевой началось оплошное разорение средней величины мельников, как старик Колобов.
Из станиц Михей Зотыч повернул прямо на
Ключевую, где уже не был три года. Хорошего и тут мало было. Народ совсем выбился из всякой силы. Около десяти лет уже выпадали недороды, но покрывались
то степным хлебом,
то сибирским. Своих запасов уже давно не было, и хозяйственное равновесие нарушилось в корне. И тут пшеничники плохо пахали, не хотели удобрять землю и везли на рынок последнее. Всякий рассчитывал перекрыться урожаем, а земля точно затворилась.
В Вахрушке, по мере
того как они удалялись вглубь бассейна
Ключевой, все сильнее сказывался похороненный солдатчиной коренной русский пахарь. Он
то и дело соскакивал с телеги, тыкал кнутовищем в распаханную землю и начинал ругаться.
— А
то как же… И невесту уж высмотрел. Хорошая невеста, а женихов не было. Ну, вот я и пришел… На вашей
Ключевой женюсь.
Самое главное неудобство заключалось в
том, что нельзя было проехать за водой к
Ключевой.
— И
то поговаривают, Галактион Михеич. Зарвался старичок… Да и
то сказать, горит у нас работа по
Ключевой. Все так и рвут… Вот в Заполье вальцовая мельница Луковникова, а другую уж строят в верховье
Ключевой. Задавят они других-то крупчатников… Вот уж здесь околачивается доверенный Луковникова: за нашею пшеницей приехал. Своей-то не хватает… Что только будет, Галактион Михеич. Все точно с ума сошли, так и рвут.
Из Суслона скитники поехали вниз по
Ключевой. Михей Зотыч хотел посмотреть, что делается в богатых селах. Везде было
то же уныние, как и в Суслоне. Народ потерял голову. Из-под Заполья вверх по
Ключевой быстро шел голодный тиф. По дороге попадались бесцельно бродившие по уезду мужики, — все равно работы нигде не было, а дома сидеть не у чего. Более малодушные уходили из дому, куда глаза глядят, чтобы только не видеть голодавшие семьи.
Разъезжая по своим делам по
Ключевой, Луковников по пути завернул в Прорыв к Михею Зотычу. Но старика не было, а на мельнице оставались только сыновья, Емельян и Симон. По первому взгляду на мельницу Луковников определил, что дела идут плохо, и мельница быстро принимала
тот захудалый вид, который говорит красноречивее всяких слов о внутреннем разрушении.
То позлащенные плоды
На шумных ветвях исчезали,
То капли
ключевой воды
На луг измятый упадали...
Наконец Неглинка из
ключевой речки сделалась местом отброса всех нечистот столицы и уже заражала окружающий воздух. За
то ее лишили этого воздуха и заключили в темницу. По руслу ее, на протяжении трех верст, от так называемой Самотеки до впадения в Москву-реку, настлали в два ряда деревянный пол, утвержденный на глубоко вбитых в дно сваях, и покрыли речку толстым каменным сводом.
Мед на вид был
тот же — чистый, как
ключевая вода, и светлый, как хрусталь.