Неточные совпадения
— А! Так ты хочешь ее поскорее обрадовать… Ну, хорошо, хорошо, это можно… — И, сделав по ведомости перекличку, он развел оставшихся по
классам и потом сказал: — Ну, что ж. Пойдем,
господин Крыштанович. Тетушка дожидается.
В этот день он явился в
класс с видом особенно величавым и надменным. С небрежностью, сквозь которую, однако, просвечивало самодовольство, он рассказал, что он с новым учителем уже «приятели». Знакомство произошло при особенных обстоятельствах. Вчера, лунным вечером, Доманевич возвращался от знакомых. На углу Тополевой улицы и шоссе он увидел какого-то
господина, который сидел на штабеле бревен, покачивался из стороны в сторону, обменивался шутками с удивленными прохожими и запевал малорусские песни.
—
Господа,
господа!.. Что вы делаете? — кричит дежурный, первое ответственное лицо в
классе, но его не слушают. Дождь жвачек сыплется ливнем. Кто-то смочил жвачку в чернилах. Среди серых звезд являются сине — черные. Они липнут по стенам, на потолке, попадают в икону…
—
Господин учитель… — с усилием выговорил он среди общей тишины. Веки у молодого учителя дрогнули под очками, лицо все покраснело. Напряжение в
классе достигло высшего предела.
В длинные зимние ночи он пишет либеральные повести, но при случае любит дать понять, что он коллежский регистратор и занимает должность Х
класса; когда одна баба, придя к нему по делу, назвала его
господином Д., то он обиделся и сердито крикнул ей: «Я тебе не
господин Д., а ваше благородие!» По пути к берегу я расспрашивал его насчет сахалинской жизни, как и что, а он зловеще вздыхал и говорил: «А вот вы увидите!» Солнце стояло уже высоко.
При самом начале — он наш поэт. Как теперь вижу тот послеобеденный
класс Кошанского, когда, окончивши лекцию несколько раньше урочного часа, профессор сказал: «Теперь,
господа, будем пробовать перья! опишите мне, пожалуйста, розу стихами». [В автографе еще: «Мой стих никак», зачеркнуто.]
— Ну-с,
господа, — сказал он, потирая одну о другую свои потные руки, — пройдемте-с сперва то, что было сказано в прошедший
класс, а потом я постараюсь познакомить вас с дальнейшими событиями средних веков.
— Оставили,
господа! — сказал он товарищам, возвратясь в
класс.
—
Господин Сперанский, как, может быть, небезызвестно вам, первый возымел мысль о сем училище, с тем намерением, чтобы
господа семинаристы, по окончании своего курса наук в академии, поступали в оное для изучения юриспруденции и, так как они и без того уже имели ученую степень, а также и число лет достаточное, то чтобы сообразно с сим и получали высший чин — 9-го
класса; но богатые аристократы и дворянство наше позарились на сие и захватили себе…
Вдали от прочих, в строго официальной форме, стоял другой
господин, в потертом девятого
класса мундире, при шпаге и со шляпою под мышкой; по неприятным желтого цвета глазам, по вздернутым ноздрям маленького носа и по какой-то кислой улыбке легко можно было заключить о раздражительности его темперамента.
Хотя он еще долгое время, как юнкер младшего
класса, будет носить общее прозвище «фараон» (старший курс — это
господа обер-офицеры), но из него уже вырабатывается настоящий юнкер-александровец.
Сначала передовые студенты уходили из
классов потихоньку, но впоследствии многие профессоры и учителя, зная причину, смотрели сквозь пальцы на исчезновение некоторых из своих слушателей, а достолюбезный Ибрагимов нередко говаривал: «А что,
господа, не пора ли в театр?», даже оканчивал иногда ранее получасом свой
класс.
Не знаю, принял ли директор какие-либо меры, но на другой же день просьба моя: «
Господин Крюммер, пожалуйте мне отдельную комнату», — насмешливо повторялась большинством
класса, и удары продолжали сыпаться с прежним обилием.
Смирно!» — и подошел к нему с рапортом: «
Господин преподаватель, во втором отделении первого
класса N-ской военной гимназии все обстоит благополучно.
—
Господин капитан, честь имею явиться. Воспитанник первого
класса, второго отделения, Бу…
После него зло быстро стало распространяться и усиливаться: в вышнем
классе общества перестали исполняться церковные обряды, появилось множество знатных
господ и госпож, зараженных полковником Вейссом, все пошло на иностранный манер (том II, стр. 518).
— Я вам,
господа, если на то пошло, расскажу анекдотик из ихнего привилегированного-то
класса; расскажу про их помещичьи нравы. Тут вам кстати будет и про эту нашу дымку очес, через которую мы на все смотрим, и про деликатность, которою только своим и себе вредим.
Я знал этого
господина еще в гимназии, но, признаться, не питал к нему приязни. Впрочем, это еще по детским воспоминаниям — потому что он сначала в
классе всё ножички крал и продавал, а потом начал себе брови сурмить и еще чем-то худшим заниматься.
Господин Ренталь, преподаватель географии в старших
классах, одобрительно кивнул мне и жестом пригласил садиться.
— Жиндаррр!!! Жиндаррр!! — кричит кто-то на плацформе таким голосом, каким во время оно, до потопа, кричали голодные мастодонты, ихтиозавры и плезиозавры…Иду посмотреть, в чем дело…У одного из вагонов первого
класса стоит
господин с кокардой и указывает публике на свои ноги. С несчастного, в то время когда он спал, стащили сапоги и чулки…
Если же ты в пиджаке и хоть издали похож на
барина или на буржуа, то изволь ехать в первом
классе.
— Не сердитесь, пожалуйста! — произнесла она, обращаясь к учителю своим лениво-спокойным голосом, в то время как на рыхлом, широком лице её появилась невыразимо глупая улыбка. — Не сердитесь, пожалуйста,
господин учитель, мы не виноваты. В
классе появился баран, это он, a не мы.
Ровно в час ударил большой колокол, призывающий к обеду.
Господин Баранов, не прощаясь с девочками, очевидно еще рассерженный их выходкой, поспешно вышел из
класса.
На вокзале он сидел в буфете I
класса, ел пирожки и пил пиво, и ему прислуживал человек во фраке; а потом, когда все двинулись к вагонам, вмешался в толпу и как-то нечаянно, подчиняясь общему возбуждению, вытащил кошелек у соседа, пожилого
господина.
Шили мы на
господ военных да на особ первых четырех
классов.
—
Господа, вот стоит эшелон! Прекрасный пульмановский вагон второго
класса, и в нем всего три офицера, а остальные купе заняты солдатами. Начальник эшелона, нам сказали, обедает здесь в зале.
В пароходном зале первого
класса было ярко, тепло и просторно. Пахло паровым отоплением; и каюты были уютные, теплые. Пришел поручик в фуражке с белым околышем, ведший «малиновую команду». Познакомились. Он оказался очень милым
господином.
По дороге, при пересадке на станции Казатин, сел я в купе первого
класса, в котором ехал какой-то
господин.
— Извините меня,
господа, — начал граф Заваров и немного прикрыл глаза. — Я слушал ваш разговор, — теперь ведь всюду идут разговоры в таком же духе, — и мне кажется, все эти заботы о подъеме руководящего
класса лишены всякого серьезного… как бы это сказать?.. базиса, что ли…
Щелкнув шпорами, пристав с достоинством отходит. В публике угрюмый шепот и разговоры. Ремесленник, расположение которого снова перешло на сторону Карауловой, говорит: «Ну, теперь держись, баба! Зубки-то начистят — как самовар заблестят». — «Ну это вы слишком!» — «Слишком? Молчите,
господин: вы этого дела не понимаете, а я вот как понимаю!» — «Бороду-то где выщипали?» — «Где ни выщипали, а выщипали; а вы вот скажите, есть тут буфет для третьего
класса? Надо чирикнуть за упокой души рабы божьей Палагеи».
Это — новый русский буржуа,
господин жизни, но это не социальный
класс.