Неточные совпадения
Оттого
китаец делает что хочет: если он чиновник, он берет взятки с низших и дает сам их высшим; если он солдат, он берет жалованье и ленится и с поля сражения бегает: он не
думает, что он служит, чтобы воевать, а чтоб содержать свое семейство.
Мы пристали к одной из множества пристаней европейского квартала, и сквозь какой-то купеческий дом, через толпу
китайцев, продавцов и носильщиков (кули), сквозь всевозможные запахи протеснились на улицу,
думая там вздохнуть свободно.
Я заглянул за борт: там целая флотилия лодок, нагруженных всякой всячиной, всего более фруктами. Ананасы лежали грудами, как у нас репа и картофель, — и какие! Я не
думал, чтоб они достигали такой величины и красоты. Сейчас разрезал один и начал есть: сок тек по рукам, по тарелке, капал на пол. Хотел писать письмо к вам, но меня тянуло на палубу. Я покупал то раковину, то другую безделку, а более вглядывался в эти новые для меня лица. Что за живописный народ индийцы и что за неживописный —
китайцы!
Страшно
подумать взойти туда, под эти стрелы, а
китайцы и малайцы ползали там голые, некоторые без шляп.
«Почему ж, —
думал я, — не быть у
китайца русым волосам и красному носу, как у европейца? ведь англичане давно уж распространяют в Китае просвещение и завели много своего.
Через два часа я был на биваке. Товарищи не беспокоились за меня,
думая, что я заночевал где-нибудь в фанзе у
китайцев. Напившись чаю, я лег на свое место и уснул крепким сном.
В то время уже начались преследования браконьеров и выселение их из пределов края.
Китаец, вероятно,
думал, что его сейчас арестуют и отправят в залив Ольги под конвоем. От волнения он сел на пень и долго не мог успокоиться. Он тяжело и прерывисто дышал, лицо его покрылось потом.
— Маленькая нога; такой у русских нету, у
китайцев нету, у корейцев тоже нету, — отвечал он и затем прибавил: — Это унта [Туземная обувь.], носок кверху. Люди совсем недавно ходи. Моя
думай, наша скоро его догоняй.
Наконец, покончив свою работу, я закрыл тетрадь и хотел было лечь спать, но вспомнил про старика и вышел из фанзы. На месте костра осталось только несколько угольков. Ветер рвал их и разносил по земле искры. А
китаец сидел на пне так же, как и час назад, и напряженно о чем-то
думал.
Тогда я спросил его, почему он
думает, что вор был именно
китаец. Удэгеец ответил, что человек, укравший соболя, был одет в китайскую обувь и в левом каблуке у него не хватает одного гвоздя [Китайская обувь (улы) имеет на пятках по два гвоздя с большими плоскими шляпками.].
Часов в 10 утра мы увидели на тропе следы колес. Я
думал, что скоро мы выйдем на дорогу, но провожавший нас
китаец объяснил, что люди сюда заезжают только осенью и зимой на охоту и что настоящая колесная дорога начнется только от устья реки Эрлдагоу.
Нигде на земле нет другого растения, вокруг которого сгруппировалось бы столько легенд и сказаний. Под влиянием литературы или под влиянием рассказов
китайцев, не знаю почему, но я тоже почувствовал благоговение к этому невзрачному представителю аралиевых. Я встал на колени, чтобы ближе рассмотреть его. Старик объяснил это по-своему: он
думал, что я молюсь. С этой минуты я совсем расположил его в свою пользу.
По дороге я спросил гольда, что он
думает делать с женьшенем. Дерсу сказал, что он хочет его продать и на вырученные деньги купить патронов. Тогда я решил купить у него женьшень и дать ему денег больше, чем дали бы
китайцы. Я высказал ему свои соображения, но результат получился совсем неожиданный. Дерсу тотчас полез за пазуху и, подавая мне корень, сказал, что отдает его даром. Я отказался, но он начал настаивать. Мой отказ и удивил и обидел его.
Осмотр морских промыслов
китайцев и охота за осьминогом заняли почти целый день. Незаметно подошли сумерки, и пора было
подумать о биваке. Я хотел было идти назад и разыскивать бивак, но узнал, что люди мои расположились около устья реки Хулуая.
Я не понял его и
подумал, что
китайцы загоняют своих свиней на ночь. Дерсу возражал. Он говорил, что, пока не убрана кукуруза и не собраны овощи с огородов, никто свиней из загонов не выпускает.
Скала Янтун-Лаза высотой 110 м. В ней много углублений, в которых гнездятся дикие голуби. На самой вершине из плитняковых камней
китайцы сложили подобие кумирни. Манзы питают особую любовь к высоким местам; они
думают, что, подымаясь на гору, становятся ближе к богу.
В 12 часов я проснулся. У огня сидел китаец-проводник и караулил бивак. Ночь была тихая, лунная. Я посмотрел на небо, которое показалось мне каким-то странным, приплюснутым, точно оно спустилось на землю. Вокруг луны было матовое пятно и большой радужный венец. В таких же пятнах были и звезды. «Наверно, к утру будет крепкий мороз», —
подумал я, затем завернулся в свое одеяло, прижался к спящему рядом со мной казаку и опять погрузился в сон.
«Вот этого жирного по шее бы смазать…» —
думает Гусев, глядя на толстого
китайца и зевая.
Это не есть, как
думают многие, взгляд на жизнь, выработанный материалистической наукой и философией нашего времени; наука и философия нашего времени довели только это воззрение до последних его пределов, при которых очевиднее, чем прежде, стало несоответствие этого взгляда основным требованиям природы человеческой; но это давнишний, первобытный взгляд людей, стоящих на низшей ступени развития: он выражен и у
Китайцев, и у Буддистов, и у Евреев, и в книге Иова, и в изречении: «земля еси и в землю пойдеши».
«Эх, —
думаю, — уйдёт!» Нет, смотрю
китаец пошёл наперерез уряднику, последний пустился бегом и схватил
китайца за шиворот…
— Всё они… Казак прав… Мы недавно набрели на самой вершине сопки на одинокую китайскую фанзу… В ней живёт
китаец с семьёй. В фанзе, как обыкновенно, большое окно, половина которого заклеена белой, а половина красной бумагой, а в фанзе, как бы вы
думали, что?
— Поддержи хоть ты меня, добрый
китаец. Ты молчишь, но ты мог бы сказать кое-что в мою пользу. Я знаю, что у вас в Китае вводятся теперь разные веры. Ваши торговцы не раз говорили мне, что ваши
китайцы из всех других вер считают магометанскую самой лучшей и охотно принимают ее. Поддержи же мои слова и скажи, что ты
думаешь об истинном боге и его пророке.
Китаец, ученик Конфуция, закрыл глаза,
подумал и потом, открыв их, выпростал руки из широких рукавов своей одежды, сложил их на груди и заговорил тихим и спокойным голосом.