Неточные совпадения
И люди тоже, даже незнакомые, в другое время недоступные, хуже судьбы, как будто сговорились уладить дело. Я был жертвой внутренней борьбы, волнений, почти изнемогал. «Куда это? Что я затеял?» И на лицах других мне страшно было читать эти вопросы. Участие пугало меня. Я с тоской смотрел, как пустела моя
квартира, как из нее понесли мебель, письменный стол,
покойное кресло, диван. Покинуть все это, променять на что?
Это была горничная
покойной, недавно в этой самой
квартире умершей матери Нехлюдова, Аграфена Петровна, оставшаяся теперь при сыне в качестве экономки.
Однажды, когда автор этих записок и Артур Бенни жили вместе, на одной
квартире,
покойного Бенни посетил какой-то пожилой человек, весьма скромной наружности, с владимирским крестом на шее.
Нашел я ее в небольшой, изящно обставленной
квартире, где-то далеко, отрекомендовался ей как друг театра и большой ее почитатель, отсоветовал ей брать для первого появления перед петербургской публикой роль Адриенны Лекуврер, которую она, может, играла (я этого не помню), но, во всяком случае, не в ней так выдвинулась в «Gymnase» в каких-нибудь два-три сезона, и после такой актрисы, как уже тогда
покойная Дескле, которую в Брюсселе открыл все тот же Дюма.
— У него уже был отставной генерал. Место
покойное…
квартира, пятьдесят рублей, и лошадок можно держать.
Пять больших комнат, составлявших
квартиру Александры Яковлевны, казались небольшими и уютными, так как величина их скрадывалась массою разнообразной мебели, тяжелых портретов, драпировок, картин в роскошных рамах, ламп и бра; ее будуар и спальня были отделаны так же, как у
покойной княгини Зинаиды Павловны в Шестове, с тою лишь разницею, что пунцовый цвет будуара заменен был голубым.
— Чтó ж, у вас значит никого и нет в Москве? — говорила Мавра Кузьминишна. — Вам бы
покойнее где на
квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
Он поехал на
квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг
покойного, только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противуположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым.