Неточные совпадения
Если захотят освидетельствовать крестьян: пожалуй, я и тут не прочь, почему же нет? я
представлю и свидетельство за собственноручным подписанием капитана-исправника.
В отчаянном желании Грэя он видел лишь эксцентрическую прихоть и заранее торжествовал,
представляя, как месяца через два Грэй скажет ему, избегая смотреть в глаза: «
Капитан Гоп, я ободрал локти, ползая по снастям; у меня болят бока и спина, пальцы не разгибаются, голова трещит, а ноги трясутся.
Я старался вообразить себе
капитана Миронова, моего будущего начальника, и
представлял его строгим, сердитым стариком, не знающим ничего, кроме своей службы, и готовым за всякую безделицу сажать меня под арест на хлеб и на воду.
— Это он отца, отца! Что же с прочими? Господа,
представьте себе: есть здесь бедный, но почтенный человек, отставной
капитан, был в несчастье, отставлен от службы, но не гласно, не по суду, сохранив всю свою честь, многочисленным семейством обременен. А три недели тому наш Дмитрий Федорович в трактире схватил его за бороду, вытащил за эту самую бороду на улицу и на улице всенародно избил, и все за то, что тот состоит негласным поверенным по одному моему делишку.
Гарный Луг
представлял настоящее гнездо такого выродившегося «панства»: уже ко времени эмансипации в нем было около шестидесяти крестьянских дворов и что-то около двух десятков шляхтичей — душевладельцев.
Капитану одному принадлежало около трети.
— А главное, — подхватил
капитан, молчавший всё время, — вот что, Владимир Семеныч: — вы
представьте себе, что человек, как я, например, служит 20-ть лет на 200 рублях жалованья в нужде постоянной: так не дать ему хоть за его службу кусок хлеба под старость нажить, когда комисьонеры в неделю десятки тысяч наживают!
— Вы можете себе
представить,
капитан, — продолжал разливавший чай, обращаясь к безрукому и поднимая ножик, который уронил этот, — нам сказали, что лошади ужасно дороги в Севастополе, мы и купили сообща лошадь в Симферополе.
— Это, мой друг, такой сюжет! такой сюжет! Если б только растолковать Оффенбаху как следует!
Представь себе, например, хор помпадуров, или хор капитан-исправников! или хор судебных следователей по особенно важным делам! Ведь это что такое!
Я ответил, что разговор был и что
капитан Гез не согласился взять меня пассажиром на борт «Бегущей по волнам». Я прибавил, что говорю с ним, Брауном, единственно по указанию Геза о принадлежности корабля ему. Это положение дела я
представил без всех его странностей, как обычный случай или естественную помеху.
Ему
представили капитана Камешкова и прапорщика Воронова.
Вы, конечно, помните, что я должен был встретить здесь
капитана; но
представьте себе мое удивление, когда я увидел пред туалетом какое-то голубое существо — таки все-все сплошь голубое; голубой воротник, голубой сюртук, голубые рейтузы — одним словом, все голубое, с легкою белокурою головкой, в белом спальном дамском чепце, из-под которого выбивались небольшие золотистые кудерьки в бумажных папильотках.
— Знаю, знаю,
капитан! но
представьте себе, что вы с ним никогда не встречались — вот и все! Пойдемте ко мне, Данвиль.
Замошников — это любимец и баловень всей роты, начиная от
капитана и кончая последним рядовым — Никифором Спасобом (этот Спасоб со своей хромой ногой и бельмом на правом глазу уже четвертый год
представляет собою ходячее и вопиющее недоразумение военной службы).
На самом же деле Миллер был офицер исправный и надежный, а дворцовый караул в тогдашнее время и не
представлял ничего опасного. Пора была самая тихая и безмятежная. От дворцового караула не требовалось ничего, кроме точного стояния на постах, а между тем как раз тут, на караульной очереди
капитана Миллера при дворце, произошел весьма чрезвычайный и тревожный случай, о котором теперь едва вспоминают немногие из доживающих свой век тогдашних современников.
Колтышко отдельно
представил ей Хвалынцева. С
капитаном Чарыковским, Лесницким и одним из чиновников она, по-видимому, была уже раньше знакома.
А на другой день, когда корвет уже был далеко от С.-Франциско, Ашанин первый раз вступил на офицерскую вахту с 8 до 12 ночи и, гордый новой и ответственной обязанностью, зорко и внимательно посматривал и на горизонт, и на паруса и все
представлял себе опасности: то ему казалось, что брам-стеньги гнутся и надо убрать брамсели, то ему мерещились в темноте ночи впереди огоньки встречного судна, то казалось, что на горизонте чернеет шквалистое облачко, — и он нервно и слишком громко командовал: «на марс-фалах стоять!» или «вперед смотреть!», посылал за
капитаном и смущался, что напрасно его беспокоил.
— Признаться, и я изумлен! — проговорил старший офицер. — Положим, командир клипера вел себя во время крушения молодцом, но все-таки я не слыхал, чтобы
капитанов, имевших несчастье разбить суда,
представляли к наградам…
Рядом с ним ловит солнышко и его помощник, младший штурманский офицер, и Володя, обязанный, как стоявший на вахте с 4 до 8 часов, сделать наблюдения и
представить капитану после полудня вычисленные по высотам солнца широту и долготу, в которых будет находиться корвет в полдень.
Скоро ушел и
капитан, приказав Володе не забыть занести в шканечный журнал о том, что «Коршун» проходил мимо острова
капитана Ашанина, и Володя, взглянув еще раз на «дядин» остров, вспомнил милого, доброго старика, которому так обязана вся его семья, и
представлял себе, как обрадуется дядя-адмирал, узнавши, что в английских лоциях упоминается об островке его имени.
И в данном случае,
представляя к награде
капитана, хотя и попавшего в беду и едва не потерявшего вверенного ему судна, но показавшего себя в критические минуты на высоте положения, адмирал дает полезный урок флоту, указывая морякам, в чем истинный дух морского дела, и поддерживая этот дух нравственным одобрением таких хороших моряков, как командир клипера…
— Гардемарин Ашанин! —
представлял капитан.
Но когда свет в плошке, ослабевая, трепетал, как крылья приколотой бабочки, тогда все фигуры погружались в какую-то смешанную, уродливую группу, которая
представляла скачущую сатурналию [Сатурналии — ежегодные праздники в Древнем Риме в честь бога Сатурна.] и над нею господствующую широкую тень исполина-капитана.
Это был человек лет под сорок, давно уже тянувший служебную лямку, но, несмотря на свою долголетнюю службу, на раны и на все оказываемые им отличия, не получал никаких наград и все оставался в чине
капитана; сколько его начальство ни
представляло к наградам, ничего не выходило; через все инстанции представления проходили благополучно, но как до Петербурга дойдут, так без всяких последствий и застрянут.
— Не может быть, — вдруг заявил он, — резоны он мне
представил, почему относительно меня такой «казус» вышел: однофамилец и даже соименник со мной есть у нас в бригаде, тезка во всех статьях и тоже
капитан, и сам я слышал о нем, да и его сиятельство подтвердил, такой, скажу вам, ваше превосходительство, перец, пролаз, взяточник… за него меня его сиятельство считали, а того, действительно, не токмо к наградам
представить, повесить мало…
Все это, вместе взятое,
представляло упадок страны и, разумеется, препятствовало развитию в ней просвещения, которое, доставаясь с трудом местному благородному юношеству, не могло быть уделом детей
капитана Бирона.
Там свой журнал слушали и приказали
капитану Линквисту, отправясь на место, освидетельствовать происшедшую в мухинском «городском водопроводе» порчу и
представить свои соображения о лучшем устройстве того водопровода.
Наблюдатель, желающий оставаться сам в неизвестности,
представлял в подкрепление своих слов доказательства, состоявшие в том, что подозреваемый им в неблагонадежности учитель истории, в присутствии попечителя Милюкова, разъяснял ученикам «о правах третьего сословия во Франции», а
капитан 2-го ранга Милюков учителя не остановил и тем выразил ему как бы свое одобрение.