Неточные совпадения
— Выздоровела? — спросил я у штабс-капитана, схватив его за руку и невольно
обрадовавшись.
«Да вон, кажется…» — говорил я, указывая вдаль. «Ах, в самом деле — вон, вон, да, да! Виден, виден! — торжественно говорил он и
капитану, и старшему офицеру, и вахтенному и бегал то к карте в каюту, то опять наверх. — Виден, вот, вот он, весь виден!» — твердил он,
радуясь, как будто увидел родного отца. И пошел мерять и высчитывать узлы.
— Ну, вот! Не то же ли я говорил? — вскричал дядя, чрезвычайно
обрадовавшись. — Один только человек во всей армии благоразумный нашелся, да и тот какой-то каплан! Это кто ж такой, Сергей:
капитан ихний, что ли?
И вот по этому его слову вдруг приезжает сам капитан-исправник.
Обрадовался ему глупый помещик несказанно; побежал в шкап, вынул два печатных пряника и думает: «Ну, этот, кажется, останется доволен!»
Я думаю, Бергер нам искренне
обрадовался. Таким людям, как он, собеседник и собутыльник нужнее воздуха. Он ежеминутно подбегал то ко мне, то к
капитану, обнимал нас за талию и все приговаривал: «Милости просим, господа, милости просим». Василию Акинфиевичу он, к моему немалому удивлению, понравился. Мне тоже.
Перед отъездом моим на Кавказ я был у нее: старушка очень
обрадовалась, что я увижу ее Пашеньку (как она называла старого, седого
капитана) и — живая грамота — могу рассказать ему про ее житье-бытье и передать посылочку.
Ашанин сразу заметил какую-то особенную тишину на палубе, заметил взволнованно-тревожный вид вахтенного мичмана, хотя тот и старался скрыть его перед Володей в напускной отваге, увидал на мостике мрачную физиономию долговязого старшего офицера и удрученно-недовольное круглое лицо толстенького, низенького и пузатенького
капитана и легко сообразил, что адмирал только что «штормовал», а то, пожалуй, еще и «штормует», чего Ашанин в качестве приглашенного гостя, да еще собирающегося читать свое произведение, вовсе не предвидел и чему далеко не
радовался.
Потом зашла речь о новом начальнике эскадры, и
капитан сказал, что эскадра должна
радоваться такому назначению, так как Корнев — один из тех редких начальников, которые беззаветно преданы своему делу и вносят в него дух живой.
Все
обрадовались возвращению Ковшикова. Предположения
капитана оказались верными — Ковшиков и не думал бежать.
Скоро ушел и
капитан, приказав Володе не забыть занести в шканечный журнал о том, что «Коршун» проходил мимо острова
капитана Ашанина, и Володя, взглянув еще раз на «дядин» остров, вспомнил милого, доброго старика, которому так обязана вся его семья, и представлял себе, как
обрадуется дядя-адмирал, узнавши, что в английских лоциях упоминается об островке его имени.
Сначала он страшно
обрадовался, что его командируют к генералу. Юноша помнил прекрасно, что сарай, в котором он оставил раненую девушку, находился всего в какой-нибудь полуверсте от горы. Стало быть он, служа проводником командируемой туда батарее и доведя артиллеристов до холма, найдет возможность завернуть по дороге за дорогой раненой. И вот новое разочарование!
Капитан Любавин требовал его обратно сюда. И впервые недоброе чувство шевельнулось на миг в сердце Игоря.
Солдаты в купе очень мало
обрадовались нежданному гостю. Они стояли в коридоре и говорили громко, чтоб слышали полковник и
капитан...
Как ни
обрадовался Петр Валерианович чину штабс-капитана, который в описываемое нами время весьма туго доставался в артиллерии, но едва ли не более был опечален новым поручением. Он не боялся труда, но его сильно возмущал надоедливый надзор за ним графа.
Штабс-капитан ничего, — не удивляется. Даже
обрадовался, не с мухами же тихий разговор вести.