Неточные совпадения
Поедет ли домой: и дома
Он занят Ольгою своей.
Летучие листки альбома
Прилежно украшает ей:
То в них рисует сельски виды,
Надгробный
камень,
храм Киприды
Или на лире голубка
Пером и красками слегка;
То на листках воспоминанья,
Пониже подписи других,
Он оставляет нежный стих,
Безмолвный памятник мечтанья,
Мгновенной думы долгий след,
Всё тот же после многих лет.
У юродивых и все так: на кабак крестится, а в
храм камнями мечет.
Самое Евангелие вовсе не считалось краеугольным
камнем, на котором создался
храм, в котором крестились и клали земные поклоны, — а немногим, чем выше всякой другой книги церковно-служебного круга.
Пусть лучше будет празднен
храм, я не смущуся сего: я изнесу на главе моей тело и кровь Господа моего в пустыню и там пред дикими
камнями в затрапезной ризе запою: «Боже, суд Твой Цареви даждь и правду Твою сыну Цареву», да соблюдется до века Русь, ей же благодеял еси!
Синим, густым, пьянящим, ароматным фимиамом наполнился
храм, и сквозь слои дыма едва стали видны разноцветные огни лампад, сделанных из прозрачных
камней, — лампад, оправленных в резное золото и подвешенных к потолку на длинных серебряных цепях.
За кедровые бревна с Ливана, за кипарисные и оливковые доски, за дерево певговое, ситтим и фарсис, за обтесанные и отполированные громадные дорогие
камни, за пурпур, багряницу и виссон, шитый золотом, за голубые шерстяные материи, за слоновую кость и красные бараньи кожи, за железо, оникс и множество мрамора, за драгоценные
камни, за золотые цепи, венцы, шнурки, щипцы, сетки, лотки, лампады, цветы и светильники, золотые петли к дверям и золотые гвозди, весом в шестьдесят сиклей каждый, за златокованые чаши и блюда, за резные и мозаичные орнаменты, залитые и иссеченные в
камне изображения львов, херувимов, волов, пальм и ананасов — подарил Соломон Тирскому царю Хираму, соименнику зодчего, двадцать городов и селений в земле Галилейской, и Хирам нашел этот подарок ничтожным, — с такой неслыханной роскошью были выстроены
храм Господень и дворец Соломонов и малый дворец в Милло для жены царя, красавицы Астис, дочери египетского фараона Суссакима.
— Теперь и для слепого ясно, что свидетели подкуплены Захарией. Итак, пусть Захария возвратит
камень Ахиору, и вместе с ним уплатит ему тридцать гражданских сиклей судебных издержек, и отдаст десять сиклей священных на
храм. Свидетели же, обличившие сами себя, пусть заплатят по пяти сиклей в казну за ложное показание.
Вечер был. Торопливо катит воды свои мутный Днепр, а за ним вся гора расцвела
храмами: трепещет на солнце кичливое золото церковных глав, сияют кресты, даже стёкла окон как драгоценные
камни горят, — кажется, что земля разверзла недра и с гордой щедростью показывает солнцу сокровища свои.
Не из дресвы и обломков строятся
храмы, но из крепких, цельных
камней.
Вопрос, милостивые государи, для простого человека довольно затруднительный, но я, нечего делать, начал и рассказал, как писано в Новегороде звездное небо, а потом стал излагать про киевское изображение в Софийском
храме, где по сторонам бога Саваофа стоят седмь крылатых архистратигов, на Потемкина, разумеется, не похожих; а на порогах сени пророки и праотцы; ниже ступенью Моисей со скрижалию; еще ниже Аарон в митре и с жезлом прозябшим; на других ступенях царь Давид в венце, Исаия-пророк с хартией, Иезекииль с затворенными вратами, Даниил с
камнем, и вокруг сих предстоятелей, указующих путь на небо, изображены дарования, коими сего славного пути человек достигать может, как-то: книга с семью печатями — дар премудрости; седмисвещный подсвечник — дар разума; седмь очес — дар совета; седмь трубных рогов — дар крепости; десная рука посреди седми звезд — дар видения; седмь курильниц — дар благочестия; седмь молоний — дар страха божия.
Где светлый ключ, спускаясь вниз,
По серым
камням точит слёзы,
Ползут на чёрный кипарис
Гроздами пурпурные розы.
Сюда когда-то, в жгучий зной,
Под тёмнолиственные лавры,
Бежали львы на водопой
И буро-пегие кентавры;
С козлом бодался здесь сатир;
Вакханки с криками и смехом
Свершали виноградный пир,
И хор тимпанов, флейт и лир
Сливался шумно с дальним эхом.
На той скале Дианы
храмХранила девственная жрица,
А здесь над морем по ночам
Плыла богини колесница…
Зачем вы собираете
камни и строите великие
храмы? Зачем мучите себя так, тогда как бог живет постоянно внутри вас?
Церковь Введения во
храме Пресвятой Богородицы на Лубянке, где происходило венчанье, горела тысячами огней, отражавшихся в драгоценных
камнях — подарках жениха и его тетки, украшавших невесту, которая, по общему отзыву, была прелестна в подвенечном наряде.
Грустно, больно было бы мне, да и напрасно объяснять вам, что появление ваше в Петербурге, ваши наружные и душевные совершенства, которым никто не мог бы противиться, отняли у нас государственного человека, вырвали краеугольный
камень из-под
храма, начатого им во имя спасения отечества.
Антон стал рассматривать чертежи. Что он увидел, того язык не перескажет. Может быть, творение, подобное
храму святого Петра в Риме, может быть, пантеон христианский, Божественную комедию, сложенную из
камня. Знакомый с высокими произведениями художества в Италии, приготовив свое воображение к чему-то необыкновенному, он увидел, что создание Аристотеля перегнало и воображение, и существенность. Долго стоял он перед рисунками, не быв в состоянии дать отчет в своих впечатлениях.
Марфа, выйдя с клевретами из
храма на Ярославов двор, распорядилась рассыпать народу несколько четвериков пуль [Новгородское тесто того времени.], раздать по оловяннику [Оловянная кружка.] меда на брата и подала знак, по которому туча
камней полетела на ее ослушников. Иные, сраженные, падали, другие разбежались, а крики толпы становились все громче.
Там, где у старого
храма Изиды две пальмы… под той, которая вправо, среди мелкого щебня, лежит серый
камень, похожий на свернувшегося теленка…
«Близко ль, милый?» — «Вот примчались».
Слышат: сосны зашатались;
Слышат: спал с ворот запор;
Борзый конь стрелой на двор.
Что же, что в очах Людмилы?
Камней ряд, кресты, могилы,
И среди них божий
храм.
Конь несется по гробам;
Стены звонкий вторят топот;
И в траве чуть слышный шепот,
Как усопших тихий глас…
Вот денница занялась.
— Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, — сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. — Никто один не может достигнуть до истины; только
камень за
камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот
храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, — сказал масон и закрыл глаза.