Неточные совпадения
Тут
только понял Грустилов, в чем дело, но
так как душа его закоснела в идолопоклонстве, то слово истины, конечно, не могло
сразу проникнуть в нее. Он даже заподозрил в первую минуту, что под маской скрывается юродивая Аксиньюшка, та самая, которая, еще при Фердыщенке, предсказала большой глуповский пожар и которая во время отпадения глуповцев в идолопоклонстве одна осталась верною истинному богу.
Она была
так огорчена, что
сразу не могла говорить и
только лишь после того,
как по встревоженному лицу Лонгрена увидела, что он ожидает чего-то значительно худшего действительности, начала рассказывать, водя пальцем по стеклу окна, у которого стояла, рассеянно наблюдая море.
Должность хорошая, старинная: сиди
только важнее на стуле, положи ногу на ногу, покачивай, да не отвечай
сразу, когда кто придет, а сперва зарычи, а потом уж пропусти или в шею вытолкай,
как понадобится; а хорошим гостям, известно: булавой наотмашь, вот
так!
Не успели мы отойти от бивака на
такое расстояние, с которого в тихую погоду слышен ружейный выстрел,
как дождь
сразу прекратился, выглянуло солнце, и тогда все кругом приняло ликующий вид,
только мутная вода в реке, прибитая к земле трава и клочья тумана в горах указывали на недавнее ненастье.
Как только мы вошли в лес,
сразу попали на тропинку. После недавних дождей в лесу было довольно сыро. На грязи и на песке около реки всюду попадались многочисленные следы кабанов, оленей, изюбров, козуль, кабарожки, росомах, рысей и тигров. Мы несколько раз подымали с лежки зверей, но в чаще их нельзя было стрелять. Один раз совсем близко от меня пробежал кабан. Это вышло
так неожиданно, что, пока я снимал ружье с плеча и взводил курок, от него и след простыл.
В период летних дождей вода, стекающая с окрестных гор, переполняет реку и разливается по долине. Самые большие наводнения происходят в нижнем течении Вай-Фудзина, там, где река принимает в себя
сразу два притока: Сыдагоу — справа и Арзамасовку — слева. По словам пермцев, умеренные наводнения не
только не приносят вреда, но, наоборот, даже полезны,
так как после них на земле остается плодородный ил. Большие же наводнения совершенно смывают пашни и приносят непоправимый вред.
Как бы то ни было, но на вечере у дяди матушка, с свойственною ей проницательностью,
сразу заметила, что ее Надёха «начинает шалеть». Две кадрили подряд танцевала с Клещевиновым, мазурку тоже отдала ему. Матушка хотела уехать пораньше, но сестрица
так решительно этому воспротивилась, что оставалось
только ретироваться.
Эта короткая фраза ударила меня, точно острие ножа. Я
сразу почувствовал,
как поверхностны и ничтожны были мои надежды: я не мог ни
так танцовать, ни
так кланяться, ни
так подавать руку: это был прирожденный талант, а у меня —
только старательность жалкой посредственности. Значит… Я неизбежно обману ее ожидания, вернее, — она уже видит, что во мне ошиблась.
Я поднялся на своей постели, тихо оделся и, отворив дверь в переднюю, прошел оттуда в гостиную… Сумерки прошли, или глаза мои привыкли к полутьме, но
только я
сразу разглядел в гостиной все до последней мелочи. Вчера не убирали, теперь прислуга еще не встала, и все оставалось
так,
как было вчера вечером. Я остановился перед креслом, на котором Лена сидела вчера рядом со мной, а рядом на столике лежал апельсин, который она держала в руках.
Небо тоже изменилось. Оно стало беловатым. Откуда-то
сразу появились тонкие слоистые тучи. Сквозь них еще виднелся диск солнца, но уже не
такой ясный,
как раньше. На него можно было смотреть невооруженным глазом. Тучи быстро сгущались. Когда я второй раз взглянул на небо, то местонахождение солнца определил
только по неясно расплывчатому светлому пятну. Кое-где у берега появились клочья тумана. Скоро начал моросить дождь.
Пьяная расточительность, когда Мыльников бахвалился и сорил деньгами, сменялась трезвой скупостью и даже скаредностью.
Так, он,
как настоящий богатый человек, терпеть не мог отдавать заработанные деньги все
сразу, а тянул, сколько хватало совести, чтобы за ним походили. Далее Мыльников стал относиться необыкновенно подозрительно ко всем окружающим, точно все
только и смотрели,
как бы обмануть его.
Старый Коваль не спорил и не артачился,
как Тит: идти
так идти… Нэхай буде
так!.. Сваты, по обычаю, ударили по рукам. Дело уладилось
сразу,
так что все повеселели.
Только охал один Тит, которому не хотелось оставлять недоконченный покос.
— Что плакать-то уж очень больно, — начал он, — старик умер — не то что намаявшись и нахвораючись!.. Вон
как другие господа мозгнут, мозгнут, ажно прислуге-то всей надоедят, а его
сразу покончило; хорошо, что еще за неделю
только перед тем исповедался и причастился; все-таки маленько помер очищенный.
Однако,
как он
сразу в своем деле уверился,
так тут ему что хочешь говори: он всё мимо ушей пропущает!"Айда домой, Федор! — говорит, — лес первый сорт! нечего и смотреть больше! теперь
только маклери,
как бы подешевле нам этот лес купить!"И купит, и цену хорошую даст, потому что он настоящий лес видел!
М-lle Эмма
сразу поняла, что творилось с Аннинькой, и
только покачала головой. Разве для
такой «галки»,
как Аннинька, первая любовь могла принести что-нибудь, кроме несчастья? Да еще любовь к какому-то лупоглазому прощелыге, который, может быть, уж женат. М-lle Эмма была очень рассудительная особа и всего больше на свете дорожила собственным покоем. И к чему, подумаешь, эти дурацкие восторги: увидала красивого парня и распустила слюни.
Сравните их с этим не помнящим родства Маратом, которого я
только что оставил, — и вы
сразу почувствуете,
как из области не особенно блестящей, но все-таки человеческой, переноситесь в область чистейшего истуканства.
Свинья. Почитываю.
Только понимаю не
так,
как написано…
Как хочу,
так и понимаю!.. (К публике.)
Так вот что, други! в участок мы ее не отправим, а своими средствами… Сыскивать ее станем… сегодня вопросец зададим, а завтра — два… (Задумывается.)
Сразу не покончим, а постепенно чавкать будем… (Сопя, подходит к Правде, хватает ее за икру и начинает чавкать.)Вот
так!
Показалось Александрову, что он знал эту чудесную девушку давным-давно, может быть, тысячу лет назад, и теперь
сразу вновь узнал ее всю и навсегда, и хотя бы прошли еще миллионы лет, он никогда не позабудет этой грациозной, воздушной фигуры со слегка склоненной головой, этого неповторяющегося, единственного «своего» лица с нежным и умным лбом под темными каштаново-рыжими волосами, заплетенными в корону, этих больших внимательных серых глаз, у которых раек был в тончайшем мраморном узоре, и вокруг синих зрачков играли крошечные золотые кристаллики, и этой чуть заметной ласковой улыбки на необыкновенных губах,
такой совершенной формы,
какую Александров видел
только в корпусе, в рисовальном классе, когда, по указанию старого Шмелькова, он срисовывал с гипсового бюста одну из Венер.
Но
только поворотит на улицу посвободнее,
как сразу распустит, развернет лошадей во всю ее ширину,
так что загнувшиеся пристяжные чуть не лезут на тротуары. «Эй, с бочками! держи права!» И опять соберет тесно свою послушную тройку.
Здесь и старые юнкера-второкурсники, которых
сразу видно по выправке, и
только прибывшие выпускные кадеты других корпусов,
как московских,
так и провинциальных, в разноцветных погонах.
Она объяснила ему всё
сразу, резко и убедительно. Намекнула и о восьми тысячах, которые были ему дозарезу нужны. Подробно рассказала о приданом. Степан Трофимович таращил глаза и трепетал. Слышал всё, но ясно не мог сообразить. Хотел заговорить, но всё обрывался голос. Знал
только, что всё
так и будет,
как она говорит, что возражать и не соглашаться дело пустое, а он женатый человек безвозвратно.
Он стал читать, шевеля губами, о том,
как двое молодых людей пришли в Содом к Лоту и
как жители города захотели взять их к себе. Потом он поднял голову и начал думать. Он думал о том, что вот они с Дымой
как раз
такие молодые люди в этом городе.
Только у Дымы
сразу стал портиться характер, и он сам пошел к жителям города…
Переход людей от одного устройства жизни к другому совершается не постоянно
так,
как пересыпается песок в песочных часах: песчинка за песчинкой от первой до последней, а скорее
так,
как вливается вода в опущенный в воду сосуд, который сначала
только одной стороной медленно и равномерно впускает в себя воду, а потом от тяжести уже влившейся в него воды вдруг быстро погружается и почти
сразу принимает в себя всю ту воду, которую он может вместить.
— Голубушка Варвара Дмитриевна, слухом земля полнится. И
так сразу стало подозрительно: все мальчики —
как мальчики, а этот — тихоня, ходит
как в воду опущенный. А по роже посмотреть — молодец молодцом должен быть, румяный, грудастый. И
такой скромный, товарищи замечают: ему слово скажут, а он уж и краснеет. Они его и дразнят девчонкой.
Только они думают, что это
так, чтобы посмеяться, не знают, что это — правда. И представьте,
какие они хитрые: ведь и хозяйка ничего не знает.
Такие улики, что начет в 1 р. 43 к.
сразу выступил в виде холодных капель пота на лбу у управляющего контрольной палатой,
как только он вспомнил об нем!
Как только еще началась эта история, человек с двадцать
сразу умерло; я спрашиваю: «Отчего вы, ребята, дохнете?» — «А всё с чистого хлеба, говорят, дохнем, ваше высокоблагородие:
как мы зимой этого чистого хлебушка не чавкали, а все с мякиной,
так вот таперича на чистой хлеб нас посадили и помираем».
Она все мечтает,
как бы ей «полететь невидимо, куда бы захотела»; а то
такая мысль приходит: «Кабы моя воля, каталась бы я теперь на Волге, на лодке, с песнями, либо на тройке на хорошей, обнявшись…» — «
Только не с мужем», — подсказывает ей Варя, и Катерина не может скрыть своего чувства и
сразу ей открывается вопросом: «А ты почем знаешь?» Видно, что замечание Варвары для нее самой объяснило многое: рассказывая
так наивно свои мечты, она еще не понимала хорошенько их значения.
На другой день, в воскресенье, я пошел на Хитровку под вечер. Отыскал дом Степанова, нашел квартиру номер шесть,
только что отворил туда дверь,
как на меня пахнуло каким-то отвратительным, смешанным с копотью и табачным дымом, гнилым воздухом. Вследствие тусклого освещения я
сразу ничего не мог paзобрать: шум, спор, ругань, хохот и пение — все это смешалось в один общий гул и настолько меня поразило, что я не мог понять,
каким образом мой приятель суфлер попал в
такую ужасную трущобу.
Был я молодым, горячим, искренним, неглупым; любил, ненавидел и верил не
так,
как все, работал и надеялся за десятерых, сражался с мельницами, бился лбом об стены; не соразмерив своих сил, не рассуждая, не зная жизни, я взвалил на себя ношу, от которой
сразу захрустела спина и потянулись жилы; я спешил расходовать себя на одну
только молодость, пьянел, возбуждался, работал; не знал меры.
Будь князь понастойчивей, он, может быть, успел бы втолковать ей и привить свои убеждения, или, по крайней мере, она стала бы притворяться, что разделяет их; но князь,
как и с большей частью молодых людей это бывает,
сразу же разочаровался в своей супруге, отвернулся от нее умственно и не стал ни слова с ней говорить о том, что составляло его суть,
так что с этой стороны княгиня почти не знала его и видела
только, что он знакомится с какими-то странными людьми и бог знает
какие иногда странные вещи говорит.
Мурзавецкий. Ах, я оставлю; уж сказал,
так и оставлю.
Только не вдруг,
сразу нельзя: знаете, бывают
какие случаи, ма тант? Трагические случаи бывают. Вот один вдруг оборвал и,
как сидел,
так… без всяких прелюдий, просто даже без покаяния, ма тант. Вот оно что!
— А, если бы вопрос
только о жизни был, тогда и говорить нечего; но тут хотят шубу на шубу надеть,
сразу хапнуть,
как екатерининские вельможи делали: в десять лет
такие состояния наживали, что после три-четыре поколения мотают, мотают и все-таки промотать не могут!..
Я, в Петербурге живя, каждый день почти виделся с ним и, замечая, что он страдает и мучится, стал, наконец, усовещевать его: «
Как тебе, говорю, не грех роптать на бога: ты у всех в почете… ты богат, и если с тобой бывали неприятные случаи в жизни, то они постигают всех и каждого!» — «И каждый, — говорит он, — принимает эти случаи различно: на одних они нисколько не действуют, а у других почеркивают
сразу всю их жизнь!» Согласитесь вы, сказать
такую мысль может
только человек с байроновски глубокой душой.
И
как с первого раза знакомился своими глазами Колесников,
так своими с первого раза и навсегда убеждал Погодин;
так и теперь
сразу и навсегда убедил он
только что пришедшего в чем-то радостном и необыкновенно важном. Заерзав на стуле, Колесников в широкой улыбке открыл черные, но крепкие зубы и пробасил...
Засим толпа с улицы разошлась, а
так как куры ложатся рано, то никто и не знал, что у соседа попадьи Дроздовой в курятнике издохло
сразу трое кур и петух. Их рвало
так же,
как и дроздовских кур, но
только смерти произошли в запертом курятнике и тихо. Петух свалился с нашеста вниз головой и в
такой позиции кончился. Что касается кур вдовы, то они прикончились тотчас после молебна, и к вечеру в курятниках было мертво и тихо, лежала грудами закоченевшая птица.
И
только что господин Голядкин начинал было подходить к Андрею Филипповичу, чтоб перед ним, каким-нибудь образом,
так или этак, оправдаться и доказать ему, что он вовсе не таков,
как его враги расписали, что он вот такой-то да сякой-то и даже обладает, сверх обыкновенных, врожденных качеств своих, вот тем-то и тем-то; но
как тут и являлось известное своим неблагопристойным направлением лицо и каким-нибудь самым возмущающим душу средством
сразу разрушало все предначинания господина Голядкина, тут же, почти на глазах же господина Голядкина, очерняло досконально его репутацию, втаптывало в грязь его амбицию и потом немедленно занимало место его на службе и в обществе.
Будучи от природы внимательным человеком, дядя был любим домашними, которые знали, что не надо
только его раздражать,
так как вспыльчивый, он мог оборвать человека
сразу, хотя остывал в скором времени.
— Оттого, что всегда это будет ложь. Что
такое за открытие, что человек любит?
Как будто,
как только он это скажет, что-то защелкнется, хлоп — любит.
Как будто,
как только он произнесет это слово, что-то должно произойти необыкновенное, знамения какие-нибудь, из всех пушек
сразу выпалят. Мне кажется, — продолжал он, — что люди, которые торжественно произносят эти слова: «Я вас люблю», — или себя обманывают, или, что еще хуже, обманывают других.
Зверь или был слишком понятлив, чтобы не сообразить,
какое хорошее оказалось в его обладании оружие, или веревка, охватившая его лапу, больно ее резала, но он
только взревел и,
сразу перехватив веревку в самую лапу, еще
так наподдал бревно, что оно поднялось и вытянулось в одну горизонтальную линию с направлением лапы, державшей веревку, и загудело,
как мог гудеть сильно пушенный колоссальный волчок.
Сейчас же и дядя и отец
сразу с обеих колоколен зазвонили. «Благословение непраздной и имущей во чреве; да разверзет ее ложесна отрок» и проч. и проч. У дяди всегда все выходило
так хорошо и выспренно,
как будто он Аксакову в газету передовицу пишет, а отец не был
так литературен и на живчака прихватывал: «
Только смотри — доставь мне Никитку!.. Или разве в самом крайнем случае прощается на один раз Марфа». Более же одного раза не прощалось.
— Она?.. Я не заметила. Она еще совсем ребенок. Но вот Фроим. Он
сразу побледнел,
как стена… Я никогда, никогда не забуду… Все потемнело…
только это красное пламя. Фроим
такой странный… Знаешь, я никогда до сих пор не замечала,
какой у него сильный шрам над глазом… Ах, боже мой! Да где же они в самом деле? Или пошли к Дробышу? Но они говорили, что пройдут к тебе, затопят камин и станут сушиться… Смотри: туча уже ушла и светит солнце, но и оно какое-то другое, холодное… Точно и его охолодил град…
Венеровский. Да-с, Любовь Ивановна, моя женка миленькая. Другим знание всего того, что я вам сообщил, дается трудом и борьбой и глубоким изучением, и то редкие, сильные характеры усвоивают себе это учение
так полно и ясно,
как я его понимаю, а вам, моя миленькая счастливица, все это дается легко.
Только слушать, воспринимать, и вы
сразу станете на ту высоту, на которой должен стоять человек нового времени. Да бросимте словопрения! Мы теперь одни несвободны. (Садится ближе.)Что ж вы не пьете, моя касатынька?
Только с Аркадием Ильичом ничего этого не сделали, потому что он
как вскочил в мою каморочку,
так в то же мгновение
сразу схватил стол и вдруг все окно вышиб, и больше я уже ничего и не помню…
Огонь и разрушает и греет.
Так же и болезнь. Когда здоровый стараешься жить хорошо, то делаешь это с усилием. В болезни же
сразу облегчается вся эта тяжесть мирских соблазнов, и
сразу делается легко, и становится даже страшно думать,
как это знаешь по опыту, что
как только пройдет болезнь, тяжесть эта со всей силой опять наляжет на тебя.
Нам
только кажется, что есть время. Его нет. Время — это
только приспособление, посредством которого мы постепенно видим то, что действительно есть и что всегда одно. Глаз не видит шара всего
сразу, хотя шар существует весь
сразу. Для того, чтобы глаз видел шар, нужно, чтобы шар вертелся перед глазом, который смотрит на него.
Так и мир развертывается, или
как будто развертывается перед глазами людей во времени.
И чуть
только его укрыли,
как он требовал,
так сейчас же из-под простыни запели два человека: сначала пела очень слабая и печальная старушка, а ей
сразу бойко отвечал веселый старичок.
— Андрей Павлыч, — начал он с
таким спокойствием непреклонной решимости, которое поразило Устинова. — Не скрывайте, говорите лучше прямо… Меня вы не обманете: я вижу, я очень хорошо вижу по вас, что вы знаете что-то очень недоброе, да
только сказать не решаетесь… Ничего!..
Как бы ни было худо то, что вы скажете, я перенесу… Я уж много перенес… ну, и еще перенесу… Вы видите, я спокоен… Ведь все равно же, рано ли, поздно ли, узнаю… Говорите лучше
сразу!
— Точно
так, Владимир Ашанин! — громко, сердечно и почему-то весело отвечал Володя и
сразу почувствовал себя как-то просто и легко, не чувствуя никакого страха и волнения,
как только встретил этот спокойно-серьезный, вдумчивый и в то же время необыкновенно мягкий, проникновенный взгляд больших серых глаз капитана.
Теперь Володе оставалось
только ждать приказа, и тогда он будет стоять офицерскую вахту, то есть исполнять обязанности вахтенного начальника под ответственностью капитана,
как исполняли уже другие гардемарины. Тогда он и получит
сразу целую кучу денег — во-первых, жалованье со времени производства его товарищей и, кроме того, экипировочные деньги. А деньги будут весьма кстати,
так как золото, подаренное дядей-адмиралом, уже было совсем на исходе.
Все это
сразу припомнил, стоя над спящей Милицей капитан Любавин и мысль воспользоваться снова услугой этих «дитятей»,
как называли этих двух юных разведчиков в их отряде, осенила голову их начальника. Разумеется, то, чего не сделают взрослые — сделают эти дети. Они незаметнее, чем кто-либо другой, проникнут в селение и разведают о числе неприятельских сил.
Только бы дать им отоспаться хорошенько, запастись свежими силами и бодростью духа,
так необходимыми в это тяжелое боевое время.