Неточные совпадения
— Ах, можно ли так подкрадываться?
Как вы меня испугали, — отвечала она. — Не говорите, пожалуйста, со мной про оперу, вы
ничего не понимаете в музыке. Лучше я спущусь до вас и буду говорить с вами про
ваши майолики и гравюры. Ну,
какое там сокровище купили вы недавно на толкучке?
— Ах, мы слышали и про этот
ваш пассаж! — воскликнул штабс-капитан, —
как это вы
там пролежали? И неужели вы так
ничего совсем не испугались, когда лежали под поездом. Страшно вам было-с?
«Я знаю, что мне теперь делать! — говорилось в письме. — Если только я не умру на чахотку от
вашего подлого поведения, то, поверьте, я жестоко отплачу вам. Может быть, вы думаете, что никто не знает, где вы бываете каждый вечер? Слепец! И у стен есть уши. Мне известен каждый
ваш шаг. Но, все равно, с
вашей наружностью и красноречием вы
там ничего не добьетесь, кроме того, что N вас вышвырнет за дверь,
как щенка. А со мною советую вам быть осторожнее. Я не из тех женщин, которые прощают нанесенные обиды.
Вместо того чтобы благородно стоять свидетельством, продолжать собою пример, вы окружаете себя какою-то сволочью, вы приобрели какие-то невозможные привычки, вы одряхлели, вы не можете обойтись без вина и без карт, вы читаете одного только Поль де Кока и
ничего не пишете, тогда
как все они
там пишут; всё
ваше время уходит на болтовню.
— А-а-ах! а что в Писании насчет терпенья-то сказано? В терпении, сказано, стяжите души
ваши! в терпении — вот
как! Бог-то, вы думаете, не видит? Нет, он все видит, милый друг маменька! Мы, может быть, и не подозреваем
ничего, сидим вот: и так прикинем, и этак примерим, — а он
там уж и решил: дай, мол, пошлю я ей испытание! А-а-ах! а я-то думал, что вы, маменька, паинька!
—
Ничего, князь: не вздыхайте. Я вам что тогда сказал в Москве на Садовой, когда держал вас за пуговицу и когда вы от меня удирали, то и сейчас скажу: не тужите и не охайте, что на вас напал Термосесов. Измаил Термосесов вам большую службу сослужит. Вы вон
там с
вашею нынешнею партией, где нет таких плутов,
как Термосесов, а есть другие почище его, газеты заводите и стремитесь к тому, чтобы не тем, так другим способом над народишком инспекцию получить.
—
Какая же
там жизнь? Ты посуди: место не жилое, вода неизвестная, выгона нету-ти. Коноплянники у нас здесь искони навозные, а
там чтò? Да и чтò
там? голь! Ни плетней, ни овинов, ни сараев,
ничего нету-ти. Разоримся мы,
ваше сиятельство, коли нас туда погонишь, в конец разоримся! Место новое, неизвестное… — повторил он задумчиво, но решительно покачивая головой.
— Ну уж
какой там ничего. Да ты не стыдись, тут стыдиться нечего. Это собака только хвостом виляет да зубы скалит,
как ее вешать ведут, а ты ведь человек. А этот кто, лопоухий? Этот не из
ваших?
— И
как бы
там ни было, милая моя, надо вдуматься, надо понять,
как нечиста,
как безнравственна эта
ваша праздная жизнь, — продолжал Саша. — Поймите же, ведь если, например, вы, и
ваша мать, и
ваша бабулька
ничего не делаете, то, значит, за вас работает кто-то другой, вы заедаете чью-то чужую жизнь, а разве это чисто, не грязно?
— Нет, — говорит, — Иван Семеныч,
там как вам угодно, вся воля
ваша есть, а только на старосту изволите приходить напрасно, на все были приказы от самого Дмитрия Никитича, только и пишут:
ничего не жалей, да денег мне вышли. Ранжереи проданы по их письму, мельница тоже-с, с дому тес — и тот, по их приказанию, сколочен и продан.