Неточные совпадения
Сергей Иванович вздохнул и ничего не отвечал. Ему было досадно, что она заговорила о
грибах. Он хотел воротить ее к первым словам, которые она сказала о своем детстве; но,
как бы против воли своей, помолчав несколько времени, сделал замечание на ее последние слова.
Они прошли молча несколько шагов. Варенька видела, что он хотел говорить; она догадывалась о чем и замирала от волнения радости и страха. Они отошли так далеко, что никто уже не мог бы слышать их, но он всё еще не начинал говорить. Вареньке лучше было молчать. После молчания можно было легче сказать то, что они хотели сказать, чем после слов о
грибах; но против своей воли,
как будто нечаянно, Варенька сказала...
— Поедемте с нами за
грибами, вы нам места̀ покажете. — Агафья Михайловна улыбнулась, покачала головой,
как бы говоря: «и рада бы посердиться на вас, да нельзя».
Сергей Иванович говорил себе это в то время,
как он был уже в десяти шагах от Вареньки. Опустившись на колени и защищая руками
гриб от Гриши, она звала маленькую Машу.
Привычка усладила горе,
Не отразимое ничем;
Открытие большое вскоре
Ее утешило совсем:
Она меж делом и досугом
Открыла тайну,
как супругом
Самодержавно управлять,
И всё тогда пошло на стать.
Она езжала по работам,
Солила на зиму
грибы,
Вела расходы, брила лбы,
Ходила в баню по субботам,
Служанок била осердясь —
Всё это мужа не спросясь.
Я вспомнил о
грибе, который нашел накануне в березовой аллее, вспомнил о том,
как Любочка с Катенькой поспорили — кому сорвать его, вспомнил и о том,
как они плакали, прощаясь с нами.
Сам барин, позабыв,
как он к порядку нужен,
Ушёл с служанкой в бор искать
грибов на ужин...
И мадам Миронов добрая была дама и
какая майстерица
грибы солить!
К постели подошли двое толстых и стали переворачивать Самгина с боку на бок. Через некоторое время один из них, похожий на торговца солеными
грибами из Охотного ряда, оказался Дмитрием, а другой — доктором из таких,
какие бывают в книгах Жюль Верна, они всегда ошибаются, и верить им — нельзя. Самгин закрыл глаза, оба они исчезли.
Чувствовать себя необыкновенным,
каким он никогда не был, Климу мешал Иноков. В коротких перерывах между сказами Федосовой, когда она, отдыхая, облизывая темные губы кончиком языка, поглаживала кривой бок, дергала концы головного платочка, завязанного под ее подбородком, похожим на шляпку
гриба, когда она, покачиваясь вбок, улыбалась и кивала головой восторженно кричавшему народу, — в эти минуты Иноков разбивал настроение Клима, неистово хлопая ладонями и крича рыдающим голосом...
— Да выпей, Андрей, право, выпей: славная водка! Ольга Сергевна тебе этакой не сделает! — говорил он нетвердо. — Она споет Casta diva, а водки сделать не умеет так! И пирога такого с цыплятами и
грибами не сделает! Так пекли только, бывало, в Обломовке да вот здесь! И что еще хорошо, так это то, что не повар: тот Бог знает
какими руками заправляет пирог, а Агафья Матвевна — сама опрятность!
— Ну,
как же не была в петровки? Еще тогда всё пироги с
грибами пекли: она любит…
— Так это Марья Онисимовна: она любит пироги с
грибами —
как это не помнишь! Да и Марья Онисимовна не до Ильина дня, а до Прохора и Никанора гостила.
— Очень часто: вот что-то теперь пропал. Не уехал ли в Колчино, к maman? Надо его побранить, что, не сказавшись, уехал. Бабушка выговор ему сделает: он боится ее… А когда он здесь — не посидит смирно: бегает, поет. Ах,
какой он шалун! И
как много кушает! Недавно большую, пребольшую сковороду
грибов съел! Сколько булочек скушает за чаем! Что ни дай, все скушает. Бабушка очень любит его за это. Я тоже его…
— В том-то и дело, что Альфонса Богданыча нет больше, а есть Пуцилло-Маляхинский, который,
как мертвый
гриб, вырос на развалинах вашего богатства.
Боже мой,
как весело сверкает все кругом,
как воздух свеж и жидок,
как пахнет земляникой и
грибами!..
— Покажь-ка, покажь… (Она спустила кузов с руки и приподняла до половины широкий лист лопуха, которым
грибы были покрыты.) Э! — сказал Касьян, нагнувшись над кузовом, — да
какие славные! Ай да Аннушка!
Я не тотчас ему ответил: до того поразила меня его наружность. Вообразите себе карлика лет пятидесяти с маленьким, смуглым и сморщенным лицом, острым носиком, карими, едва заметными глазками и курчавыми, густыми черными волосами, которые,
как шляпка на
грибе, широко сидели на крошечной его головке. Все тело его было чрезвычайно тщедушно и худо, и решительно нельзя передать словами, до чего был необыкновенен и странен его взгляд.
Меня эта картина очень заинтересовала. Я подошел ближе и стал наблюдать. На колоднике лежали сухие грибки, корешки и орехи. Та к
как ни
грибов, ни кедровых орехов в лесу еще не было, то, очевидно, бурундук вытащил их из своей норки. Но зачем? Тогда я вспомнил рассказы Дерсу о том, что бурундук делает большие запасы продовольствия, которых ему хватает иногда на 2 года. Чтобы продукты не испортились, он время от времени выносит их наружу и сушит, а к вечеру уносит обратно в свою норку.
Хотя время еще раннее, но в рабочей комнате солнечные лучи уже начинают исподволь нагревать воздух. Впереди предвидится жаркий и душный день. Беседа идет о том,
какое барыня сделает распоряжение. Хорошо, ежели пошлют в лес за
грибами или за ягодами, или нарядят в сад ягоды обирать; но беда, ежели на целый день за пяльцы да за коклюшки засадят — хоть умирай от жары и духоты.
— Сказывают, во ржах солдат беглый притаился, — сообщают друг другу девушки, — намеднись Дашутка, с села, в лес по
грибы ходила, так он
как прыснет из-за ржей да на нее. Хлеб с ней был, молочка малость — отнял и отпустил.
Что касается до нас, то мы знакомились с природою случайно и урывками — только во время переездов на долгих в Москву или из одного имения в другое. Остальное время все кругом нас было темно и безмолвно. Ни о
какой охоте никто и понятия не имел, даже ружья, кажется, в целом доме не было. Раза два-три в год матушка позволяла себе нечто вроде partie de plaisir [пикник (фр.).] и отправлялась всей семьей в лес по
грибы или в соседнюю деревню, где был большой пруд, и происходила ловля карасей.
— А в кухне сидит у меня… Я пельмени делаю, оглянулась, а он сидит на лавочке. Точно из земли вырос,
как гриб-дождевик.
Поп Макар скоро показался и сам. Он вышел из-за кустов в одной рубашке и жилете. Черная широкополая поповская шляпа придавала ему вид какого-то
гриба или Робинзона из детской книжки. Разница заключалась в тоненькой,
как крысиный хвост, косице, вылезавшей из-под шляпы.
На их месте возникали новые состояния буквально из ничего,
как на растительном перегное растут
грибы: во главе стояли банковские воротилы — Мышников, Штофф и Галактион, а из-за их широких спит выдвигались совсем уже темные люди,
как бывший писарь Замараев, сладкий братец Прасковьи Ивановны Голяшкин.
Бортевые промыслы в Оренбургской губернии были прежде весьма значительны, но умножившееся народонаселение и невежественная жадность при доставанье меда, который нередко вынимают весь, не оставляя запаса на зиму, губят диких пчел, которых и без того истребляют медведи, большие охотники до меда, некоторые породы птиц и жестокость зимних морозов] Трав и цветов мало в большом лесу: густая, постоянная тень неблагоприятна растительности, которой необходимы свет и теплота солнечных лучей; чаще других виднеются зубчатый папоротник, плотные и зеленые листья ландыша, высокие стебли отцветшего лесного левкоя да краснеет кучками зрелая костяника; сырой запах
грибов носится в воздухе, но всех слышнее острый и, по-моему, очень приятный запах груздей, потому что они родятся семьями, гнездами и любят моститься (
как говорят в народе) в мелком папоротнике, под согнивающими прошлогодними листьями.
Избушка у Мыльникова была самая проваленная,
как старый
гриб.
А Великий пост был: у нас в доме
как вот словно в монастыре, опричь
грибов ничего не варили, да и то по середам и по пятницам без масла.
Слух о груздях, которых уродилось в Потаенном колке мост мостом,
как выражался старый пчеляк, живший в лесу со своими пчелами, взволновал тетушку и моего отца, которые очень любили брать
грибы и особенно ломать грузди.
Сам он и вся семья ели постное, и дедушка, несмотря на то, что первый день
как встал с постели, кушал ботвинью, рыбу, раки, кашу с каким-то постным молоком и
грибы.
— Барынька-то у него уж очень люта, — начал он, — лето-то придет, все посылала меня — выгоняй баб и мальчиков, чтобы
грибов и ягод ей набирали; ну, где уж тут: пойдет ли кто охотой… Меня допрежь того невесть
как в околотке любили за мою простоту, а тут в селенье-то придешь, точно от медведя
какого мальчишки и бабы разбегутся, — срам! — а не принесешь ей, — ругается!.. Псит-псит, хуже собаки всякой!.. На последние свои денежки покупывал ей, чтобы только отвязаться, — ей-богу!
— Ишь
какой вырос! — говорил между тем Лукьяныч, — вот недели через две зацветут липы, пойдет, это, дух — и не выйдешь отсюда!
Грибов сколько — всё белые! Орешник вон в том углу засел — и не додерешься! Малина, ежевика…
Единственный рассказ, которым всех и каждого потчевал Петенька, заключался в том,
как он однажды заблудился в лесу, лег спать под дерево и на другой день, проснувшись, увидел, что кругом оброс
грибами.
Что же касается до Смарагдушки, то пускай он, по молодости лет, еще дома понежится, а впоследствии, ежели богу будет угодно, думаю пустить его по морской части, ибо он и теперь мастерски плавает и, сверх того, имеет большую наклонность к открытиям: на днях в таком месте белый
гриб нашел, в
каком никто ничего путного не находил» и т. п.
— Нехороши наши места стали, неприглядны, — говорит мой спутник, старинный житель этой местности, знающий ее
как свои пять пальцев, — покуда леса были целы — жить было можно, а теперь словно последние времена пришли. Скоро ни
гриба, ни ягоды, ни птицы — ничего не будет. Пошли сиверки, холода, бездождица: земля трескается, а пару не дает. Шутка сказать: май в половине, а из полушубков не выходим!
Дразнила она меня таким манером долго, и все я себя перемогал; однако бог попутал. Узнал я как-то, что Параня в лес по
грибы идет. Пошел и я, а за поясом у меня топор, не то чтоб у меня в то время намерение
какое было, а просто потому, что мужику без топора быть нельзя. Встретился я с ней, а она — верно, забыла,
как я ее у колодца-то трепал, — опять надо мной посмеивается...
Посредник обиделся (перед ним действительно
как будто фига вдруг выросла) и уехал, а Конон Лукич остался дома и продолжал «колотиться» по-старому. Зайдет в лес — бабу поймает, лукошко с
грибами отнимет; заглянет в поле — скотину выгонит и штраф возьмет. С утра до вечера все в маете да в маете. Только в праздник к обедне сходит, и
как ударят к «Достойно», непременно падет на колени, вынет платок и от избытка чувств сморкнется.
Я положительно, например, могу сказать, что где бы ни был подобный человек, он всегда благодетель целого околотка: он и хлебца даст взаймы, и деньжонками ссудит; наконец, если есть у него какая-нибудь фабрика, — работу даст; ремесла, наконец, изобретает;
грибы какие-нибудь заставит собирать и скупает у бедных, продавая их потом по этим милютиным лавкам, где сидит такая же беспоповщина,
как и он.
Александр часто гулял по окрестностям. Однажды он встретил толпу баб и девок, шедших в лес за
грибами, присоединился к ним и проходил целый день. Воротясь домой, он похвалил девушку Машу за проворство и ловкость, и Маша взята была во двор ходить за барином. Ездил он иногда смотреть полевые работы и на опыте узнавал то, о чем часто писал и переводил для журнала. «
Как мы часто врали там…» — думал он, качая головой, и стал вникать в дело глубже и пристальнее.
На мужской, собственно, половине стояли совсем сгорбившийся, сморщенный,
как старый
гриб, Углаков, Батенев и Павел Петрович, а также и Аггей Никитич Зверев, в скромной одежде монастырского послушника.
Музе Николаевне пришлось ехать в Кузьмищево, конечно, мимо знакомой нам деревни Сосунцы, откуда повез ее тоже знакомый нам Иван Дорофеев, который уже не торговлей занимался, а возил соседних бар, купцов, а также переправлял в Петербург по зимам сало, масло, мед,
грибы и от всего этого, по-видимому, сильно раздышался: к прежней избе он пристроил еще другую — большую; обе они у него были обшиты тесом и выкрашены на деревенский, разумеется, вкус, пестровато и глуповато, но зато краска была терта на чудеснейшем льняном масле и блестела,
как бы покрытая лаком.
Затем пикник кончился,
как все пикники. Старики, кончив свою игру, а молодежь, протанцевав еще кадриль, отправились в обратный путь на освещенных фонарями лодках, и хор певцов снова запел песню о боровике, повелевающем другим
грибам на войну идти, но…
Глумов уехал вместе с Молодкиным, а я, в виде аманата, остался у Фаинушки. Разговор не вязался, хотя Иван Тимофеич и старался оживить его, объявив, что"так нынче ягода дешева, так дешева — кому и вредно, и те едят! а вот
грибов совсем не видать!". Но только что было меняло начал в ответ:"грибки, да ежели в сметанке",
как внутри у Перекусихина 2-го произошел такой переполох, что всем показалось, что в соседней комнате заводят орган. А невеста до того перепугалась, что инстинктивно поднялась с места, сказав...
Таков неумолимый закон судеб!
Как часто человек, в пылу непредусмотрительной гордыни, сулит содрать шкуру со всего живущего — и вдруг — открывается трап, и он сам проваливается в преисподнюю… Из ликующего делается стенящим, — а те, которые вчера ожидали содрания кожи, внезапно расправляют крылья и начинают дразниться: что, взял?
гриб съел! Ах, господа, господа! а что, ежели…
— Разумеется, вам лучше знать,
как над собой поступить, а только мы было думали, что вы к нам возворотитесь. Дом у нас теплый, просторный — хоть в горелки играй! очень хорошо покойница бабенька его устроила! Скучно сделалось — санки запряжем, а летом — в лес по
грибы ходить можно!
— А мы-то
как надеялись! Всё промежду себя говорили: непременно наши барышни в Погорелке жить будут! А летом у нас здесь даже очень хорошо: в лес по
грибы ходить можно! — соблазняла матушка.
В хорошую погоду они рано утром являлись против нашего дома, за оврагом, усеяв голое поле, точно белые
грибы, и начинали сложную, интересную игру: ловкие, сильные, в белых рубахах, они весело бегали по полю с ружьями в руках, исчезали в овраге и вдруг, по зову трубы, снова высыпавшись на поле, с криками «ура», под зловещий бой барабанов, бежали прямо на наш дом, ощетинившись штыками, и казалось, что сейчас они сковырнут с земли, размечут наш дом,
как стог сена.
И все более удивляла меня бабушка, я привык считать ее существом высшим всех людей, самым добрым и мудрым на земле, а она неустанно укрепляла это убеждение. Как-то вечером, набрав белых
грибов, мы, по дороге домой, вышли на опушку леса; бабушка присела отдохнуть, а я зашел за деревья — нет ли еще
гриба?
Нет, по его, каждый человек выскакивал пред ним,
как дождевой пузырь или
гриб, именно только на ту минуту, когда Термосесов его видел, и он с ним тотчас же распоряжался и эксплуатировал его самым дерзким и бесцеремонным образом, и потом,
как только тот отслуживал ему свою службу, он немедленно же просто позабывал его.
— А грибы-то — червивые, — вставил Кожемякин. Он часто говорил такие слова, желая испытать,
как она отзовётся на них, но Люба словно не замечала его попыток. С нею было легко, её простые слова отгоняли мрачное,
как лунный свет.