Неточные совпадения
— Что ж! по мне пожалуй! Только
как бы ей, правде-то твоей, не набежать на
рожон!
Дико́й (топнув ногой).
Какое еще там елестричество! Ну
как же ты не разбойник! Гроза-то нам в наказание посылается, чтобы мы чувствовали, а ты хочешь шестами да
рожнами какими-то, прости Господи, обороняться. Что ты, татарин, что ли? Татарин ты? А? говори! Татарин?
— Все очерчивают Маркса. Очертить — значит ограничить, а? Только Ленин прет против
рожна, упрямый,
как протопоп Аввакум.
— Не шути этим, Борюшка; сам сказал сейчас, что она не Марфенька! Пока Вера капризничает без причины, молчит, мечтает одна — Бог с ней! А
как эта змея, любовь, заберется в нее, тогда с ней не сладишь! Этого «
рожна» я и тебе, не только девочкам моим, не пожелаю. Да ты это с чего взял: говорил, что ли, с ней, заметил что-нибудь? Ты скажи мне, родной, всю правду! — умоляющим голосом прибавила она, положив ему на плечо руку.
— Несчастный! а чем, позволь спросить? — заговорила она, — здоров, умен, имение есть, слава Богу, вон
какое! — Она показала головой в окна. — Чего еще:
рожна, что ли, надо?
— А то, что человек не чувствует счастья, коли нет
рожна, — сказала она, глядя на него через очки. — Надо его ударить бревном по голове, тогда он и узнает, что счастье было, и
какое оно плохонькое ни есть, а все лучше бревна.
— Чем же, бабушка:
рожном? Я не боюсь. У меня — никого и ничего:
какого же мне
рожна ждать.
— Чего «доплясался»! все-то ты, старый пес, клянчишь!
какого еще тебе
рожна нужно!
— Чего ж тебе!
рожна, что ли?
каких еще надо брильянтов! Фермуарчик, брошка, три браслета, трое серег, две фероньерки, пряжка, крестик… — перечисляет матушка.
— Все свое будет, некупленное, — повторяли скопидомки-тулянки. — А хлебушко будет, так
какого еще
рожна надо! Сказывают, в этой самой орде аржаного хлеба и в заведенье нет, а все пшеничный едят.
— Сейчас, батюшка, сейчас, — отозвался старикашка-извозчик, взмащиваясь, наконец, на козлы. — О-о-о-ой, старуха! — продолжал он. — Подь-ка сюда, подай на передок мешок с овсом, а то ишь,
рожон какой жесткий, хошь и кожей обтянут.
Уж диви бы товару не было, —
каким еще
рожном торговать.
— Ой ли? Ну, брат,
какой знатный конь! Жаль, если он себе на какой-нибудь
рожон бок напорет! Ступай-ка скорей: он отвязался и бегает по двору.
«Ну,
как же ты не разбойник, — кричит он, — гроза-то нам в наказание посылается, чтобы мы чувствовали, а ты хочешь шестами да
рожнами какими-то, прости господи, обороняться.
— В самом деле оставайся,
какого тебе
рожна делать в Пеньковке?! — уговаривал меня Мухоедов, перебрасываясь с Александрой Васильевной каким-то телеграфическим знаком. — Я ведь завтра рано укачу отсюда, потому к шести часам утра нужно быть в заводе, а ты спи себе,
как младенец, я и бумаги тебе все вышлю, считайте здесь с Гаврилой свою статистику.
Почтеннейшая девица не замедлила явиться в этот же день, и
Рожнов взялся сам отказать гостье и, видно, исполнил это дело весьма добросовестно, потому что Татьяна Ивановна после довольно громкого разговора, который имела с ним первоначально в зале, потом в лакейской и, наконец, на крыльце, вдруг выскочила оттуда,
как сумасшедшая, и целые почти два переулка бежала,
как будто бы за ней гналась целая стая бешеных собак.
Между тем
как Антон Федотыч, подгуляв у Хозарова, посвящал его во все семейные тайны и
как тот на основании полученных им сведений решился в тот же день просить руки Марьи Антоновны,
Рожнов лежал в кабинете и читал какой-то английский роман.
Несколько минут продолжалось молчание. Старуха
как будто бы не помнила сама себя.
Рожнов тоже; но, впрочем, он скоро опомнился и, взглянув насмешливо на Катерину Архиповну, начал снова перечитывать письмо.
Старуха и
Рожнов вздрогнули; та принялась читать, но на половине письма остановилась, побледнела
как полотно и передала его Рожнову, который, прочитав послание моего героя, тоже смутился.
Впрочем,
как прислуга ни лениво сбиралась,
как ни представляла барину тысячу препятствий, но на другой день в одной из московских застав был записан выехавшим: надворный советник
Рожнов в К…
— Скажите, пожалуйста,
какой злодей, — сказал
Рожнов. — В кого же он влюбился?
Дела идут недурно; одно только меня немного смущает, что у них каждый день присутствует какой-то жирный барин,
Рожнов; потому что кто его знает, с
какими он тут бывает намерениями, а лицо весьма подозрительное и неприятное.
— Вот это-то мне досаднее всего, — возразил
Рожнов, —
как же вы, женщина, и не понимаете другую женщину, и еще дочь свою? Хоть бы, например, себя-то припомнили; неужели в осьмнадцать лет вы ничего не понимали?
Вот так страна!
Какого ж я
рожнаОрал в стихах, что я с народом дружен?
Моя поэзия здесь больше не нужна,
Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.
—
Как хотите называйте: нельзя против
рожна прать.
Шляпа представляла собою превысокий плюшевый цилиндр, с самым смелым перехватом на середине и с широкими, совершенно ровными полями, без малейшего загиба ни на боках, ни сзади, ни спереди. Сидела она на голове словно
рожон, точно
как будто она не хотела иметь ни с чем ничего общего.
«Графиня богата, любима мужем, предупреждающим все ее малейшие желания…
Какого ей еще
рожна нужно?» — рассудил он и успокоился.
—
Как бы не так, вздувай огня! — передразнила Агафья мужа вполголоса. — Да кого это нелегкая принесла в такую пору. Стану я светить всяким бродягам. По мне они хоть все глаза повыколи себе о
рожны, побери их нелегкая!
— Поляк… — сильно затянувшись, так, что трубка захрипела, и сплюнув в сторону, продолжал рассказчик. — Поляк, — мы тоже его доподлинно знаем, — глуп… Он форсит, на это его взять, только из форсу-то его выходит один для него конфуз, баба его подзадорит, он на словах для нее на
рожон лезть готов, шапку заломит, пошел ходить, а
как до дела чуть, сейчас и «до лясу».
И руки есть у меня сильные, да против Аракчеева,
как против
рожна, нечего прати…
—
Как бы не так, вздувай огня! — передразнила Агафья мужа вполголоса. — Да кого это нелегкая принесла в такую пору. Стану я светить всяким бродягам. По мне они хоть все бельмы повыколи себе о
рожны, побери их нелегкая!
—
Как, что дальше… Если до потери рассудка, то женись… Жених ты завидный… Капитан гвардии… богат… молод… красив…
Какого же ей
рожна, прости Господи, надо, коли тебе отказывать вздумает…
— Именно-с, Корнилий Потапович… Ведь я ей имя дал, также и сыну его, Семиладова-то…
Как родного люблю Ваську… Он тогда мне пять тысяч обещал, тыщу в задаток перед венцом дал, а затем и на попятный. Я его и так, и сяк… Ничего с ним не поделаешь. Сперва совсем к нему не допускали,
как женихом был, а потом женился, первое время никак его подстеречь не мог… Наконец накрыл… И не заикайся, говорит, довольно с тебя, у тебя жена-краля, да с тысячью приданного…
Какого тебе, мозгляку,
рожна еще.
Но этого еще мало: Баранщиков не только отверг обязанность платить спои долги и подати, он направил в укор нижегородцев такой шантажный
рожон: «
Как!..